Страница 136 из 182
После этих событий советско-японские отношения практически сошли на нет, хотя временами казалось, что какая-то подвижка будет, в том числе и в деле заключения мирного договора, как это, например, было в мае 1964 года, когда Японию во главе парламентской делегации посетил первый заместитель председателя Совета Министров СССР Анастас Иванович Микоян. Однако к тому времени Япония уже окончательно втянулась в пучину холодной войны и главным лозунгом японских реваншистов всех мастей стал лозунг возврата всех северных территорий.
Между тем в ноябре 1964 года к руководству японским правительством пришел родной младший брат бывшего премьера Нобусукэ Киси Эйсаку Сато, занимавший этот пост дольше всех своих предшественников, вплоть до июля 1972 года. Именно при нем отношения с Вашингтоном приняли не просто интенсивный, но по сути союзнический характер. Еще в июне 1966 года по подсказке своих «американских друзей» он выступил инициатором создания Азиатско-Тихоокеанского совета (АЗПАК), который был призван защитить его участников «перед лицом внешних угроз», под которыми тогда, естественно, подразумевались прежде всего СССР и КНР. Первоначально в состав этой структуры вошли Япония, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины, Малайзия, Тайвань, Южный Вьетнам и Южная Корея[920]. А затем к работе совета активно подключились и сами США, которые даже намеривались превратить АЗПАК в новый военно-политический блок. Но эта затея вскоре приказала долго жить. В конце 1972 года перестал функционировать руководящий орган АЗПАК — сессия Совета министров иностранных дел, а уже через год его ряды покинули Малайзия и Южный Вьетнам.
Между тем в Токио прекрасно понимали, что без нормализации советско-японских отношений нельзя не только решить территориальный вопрос, но и вообще «завоевать» очень перспективный рынок для получения столь необходимого сырья (лес, нефть), товаров (алюминий, чугун) и сбыта собственных товаров и ряда новых технологий. Поэтому еще в августе и сентябре 1965 года Москву посетила японская правительственная делегация во главе с вице-президентом чрезвычайно влиятельной Федерации экономических организаций («Кэйданрэн») Когоро Уэмурой, который по возвращении в Токио лично убедил премьер-министра Э. Сато пойти на подписание с Советским Союзом нового торгового договора. На этом же настаивал и влиятельный глава японской Торгово-промышленной палаты Сигео Нагано, который был самым активным сторонником развития всесторонних советско-японских отношений.
Вскоре после этих бесед японский премьер встретился с советским послом В. М. Виноградовым, а уже в январе 1966 года новый министр иностранных дел Эцусабуро Сиина посетил Москву, где подписал второй советско-японский торговый договор сроком на пять лет, ставший настоящим прорывом в торгово-экономических отношениях двух стран. Достаточно сказать, что с момента подписания прежнего договора в декабре 1957 года всего за одно десятилетие, то есть до конца 1968 года, торговый оборот между двумя странами вырос в 32 раза: с 21,5 до 642,5 млн. долларов[921]. Через полгода японскую столицу посетил А. А. Громыко, и с этого момента на уровне глав дипломатических ведомств был установлен режим постоянных рабочих консультаций. Понятно, что столь бурное экономическое сотрудничество рано или поздно поставит на повестку дня и восстановление политических контактов. В самой Москве к этому были давно готовы, поэтому в январе 1968 года в японскую столицу направились две делегации. Одну из них возглавил заместитель главы Совета Министров СССР и председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков, а другую два секретаря ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов и Борис Николаевич Пономарев[922]. Все члены правительственной делегации были целиком и полностью поглощены решением важных экономических вопросов и подписанием различных контрактов. А членам высокой партийной делегации пришлось улаживать давнишние разногласия с Коммунистической партией Японии и «закрывать» проект альтернативной (просоветской) партии Ёсио Сига. Эти переговоры с лидерами КПЯ Кэндзи Миямото и Сандзо Носака носили очень непростой характер, но тем не менее они успешно завершились подписанием важного совместного коммюнике, где было сказано, что отныне взаимоотношения двух партий будут строиться «на строгом соблюдении принципов независимости, равноправия и взаимного невмешательства в дела друг друга». Наконец, в конце февраля 1970 года Политбюро ЦК принимает очень важное решение о визите председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного на Всемирную выставку «Экспо-70», которая в начале апреля открывалась в японской экономической столице Осаке[923]. Понятно, что визит официального главы советского государства никак не мог обойтись без личных встреч и переговоров с премьер-министром Э. Сато и другими членами его кабинета, где неизбежно обсуждались бы и политические вопросы. Однако уже в самом начале апреля Политбюро ЦК принимает другое решение, которое гласило, что «ввиду антисоветской шумихи, поднятой реакционными кругами Японии, признано нецелесообразным посещение тов. Н. В. Подгорным выставки для участия в проведении национального дня СССР». В результате официальный статус советской делегации был существенно понижен, и ее главой назначен один из заместителей председателя Совета Министров СССР Владимир Николаевич Новиков, который курировал в правительстве крупные внешнеэкономические вопросы.
Между тем этот визит, который прошел 7-14 апреля 1970 года, подтолкнул обе страны к возобновлению контактов на политическом уровне. С советской стороны миссия налаживания этих непростых контактов была уже возложена на нового советского посла Олега Александровича Трояновского, который в апреле 1967 года сменил на этом посту Владимира Михайловича Виноградова, отозванного в Москву на должность заместителя министра иностранных дел и куратора всей восточной политики. Кстати сказать, сам О. А. Трояновский был буквально пуповиной связан с дипломатическим поприщем, так как его отец был советским постпредом в Японии в 1927–1933 годах, а сам он почти 10 лет был личным помощником Н. С. Хрущева, а затем А. Н. Косыгина по международным делам. В начале 1970-х годов, став дуайеном (старейшиной) дипломатического корпуса, он получил возможность завязать тесные личные контакты со многими представителями японской политико-экономической элиты, что создало хорошую базу для восстановления политического диалога двух стран.
Уже в январе 1972 года после шестилетнего перерыва, буквально накануне исторического визита Р. Никсона в японскую столицу, Токио с официальным визитом посетил министр иностранных дел А. А. Громыко. Здесь он не только провел ряд переговоров со своим коллегой Такэо Фукудой, но и встретился с премьер-министром Эйсаку Сато. Как вспоминал тот же О. А. Трояновский, у А. А. Громыко «сложилось хорошее впечатление» от японского премьера, тем более что он сам прибыл в Токио с «небольшим подарком» — заявлением о готовности Москвы передать два острова из четырех, на которые покушались японцы[924]. Правда, на самого Э. Сато такое «откровение» А. А. Громыко не произвело особого впечатления, поскольку японцы, во-первых, претендовали на все четыре острова Южно-Курильской гряды, а во-вторых, в тот момент японского премьера куда больше волновала проблема возвращения Окинавы под японскую юрисдикцию, что должно было стать одним из главных вопросов его предстоящих переговоров с Р. Никсоном.
Между тем уже в начале июля 1972 года из-за крупных разногласий внутри правящей ЛДПЯ, вызванных так называемым «Никсоновским шоком» и резким обострением отношений с США[925], Э. Сато вышел в отставку. Предполагалось, что его сменит министр иностранных дел, «законный» кандидат на пост лидера ЛДПЯ Такэо Фукуда, возглавлявший в парламенте фракцию Нобусукэ Киси. Однако новым главой японского правительства стал министр внешней торговли и промышленности Какуэй Танака, который был главой крупнейшей внутрипартийной фракции, ставшей доминирующей в нижней палате парламента в последующие 20 лет[926]. Новый премьер, который по наблюдению самого О. А. Трояновского отличался чрезвычайной энергией, напором и особой пробивной силой, стал родоначальником так называемой «многосторонней дипломатии», суть которой заключалась в том, чтобы при сохранении приоритетных отношений с Вашингтоном расширить круг партнеров по международному, прежде всего торгово-экономическому, сотрудничеству Японии с другими странами. Достаточно сказать, что в первый же год премьерства Какуэя Танаки были установлены дипломатические отношения с Монголией и ГДР. Однако было совершенно очевидно, что приоритетом во внешней политике нового премьера будут два самых больших соседа — СССР и Китай. Поэтому уже 29 сентября 1972 года по приглашению Чжоу Эньлая он прибыл в Пекин, где, признав «три принципа» китайцев, подписал с премьером Госсовета КНР Декларацию «О восстановлении дипотношений» двух стран. А ровно через год он совершил и официальный визит в Москву.
920
Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М., 1997.
921
Латышев И.А. Лицо и изнанка «экономического чуда» Японии. М., 1970.
922
Трояновский О.А. Через годы и расстояния. М., 1997.
923
Брежнев Л.И. Рабочие и дневниковые записи. 1964–1982 гг. Т. 1. М., 2016.
924
Трояновский О.А. Через годы и расстояния. М., 1997.
925
В самой Японии под «Никсоновским шоком», во-первых, понимают ряд экономических реформ президента Р. Никсона, самой значительной из которых стал односторонний отказ США от привязки курса доллара к золотому стандарту, что де-факто привело к отказу от Бреттон-Вудской системы и переходу на новую систему с плавающим валютным курсом. И, во-вторых, визит Р. Никсона в Китай в феврале 1972 года, который привел к нормализации американо-китайских отношений.
926
Жуков А.Е. История Японии. 1868–1998. Т. 2. М., 1998.