Страница 32 из 48
— Ладно, теперь все в порядке, — довольно сказал дядя Янко. — Доставай свою бутылку с ракией, выпьем за счастливое окончание этого дела, а мальчишке дайте орехов вон из того мешка в углу.
25
Перед одним из зданий на главной улице Бихача вертится маленький Джураица Ораяр. Описывая полукруги вокруг крыльца, он внимательно приглядывается ко всем, кто входит и выходит из громоздкого серого дома.
— Ты гляди, парень-то ходит вокруг того подъезда точно на привязи. Наверное, там что-то интересное происходит, — говорит мне Скендер.
— Пошли посмотрим.
С тех пор как город освобожден, Джураица блуждает по нему, как пьяный. Он зачарованно рассматривает фасады домов, перегибаясь через железную ограду, смотрит на мутную воду канала, разглядывает витрины магазинов, словно что-то ищет — кажется, что паренек потерял что-то очень-очень важное и никак не может найти потерянное.
Потерял и теперь вот…
Увлекшись самим процессом поисков, Джураица как будто уже забыл, что он, собственно, ищет, растерявшись от великого множества незнакомых вещей и предметов, на которые он набрел во время своих плутаний. От обилия новых, необычных впечатлений у него начинает рябить в глазах, в голове делается сумбур, и он уже не помнит, где был и что видел.
Блуждая в растерянности, он чувствует, что и сам себя потерял в этом незнакомом городе. Он и думать забыл про бригаду и про своих друзей, и только любопытные взгляды прохожих напоминали ему о том, что он партизан. Когда он встречал знакомого бойца, ему вдруг представлялось, что это единственный уцелевший партизан из тех, что прикрывали отход его роты. Вот сейчас он закричит:
— Ты что, Ораяр, все еще здесь? Беги скорее, наши уже ушли.
Увидев нас со Скендером, Джураица заулыбался от уха до уха, просто засветился улыбкой, которая, казалось, могла бы осветить весь Бихач.
— Где вы пропадали целый день?
— Ну а ты нам что нового расскажешь? По носу видать, что ты сгораешь от нетерпения чем-то похвастаться, — в свою очередь спросил Скендер.
— А ты откуда знаешь? — удивился парнишка.
— Так ведь у тебя же это на лице написано, дорогой мой Джураица, — говорю я и улыбаюсь.
— А вот и не скажу, — уперся тот, — угадайте.
Скендер бросил на Джураицу исподлобья хитрый взгляд, дернул ус и заявил с довольным видом, какой бывает у коня, когда он собирается приняться за полный мешок овса:
— Эге, а я догадался.
Парнишка недоверчиво заморгал:
— Знаю я тебя, думаешь заставить меня проговориться?
— Что ты мне дашь, если я с первого раза угадаю?
Джураица даже моргать перестал и, приоткрыв рот, уставился на Скендера. Наконец протянул:
— Это ты только так говоришь, а угадать ни за что не угадаешь.
— Ты видел товарища Тито! — коротко выпалил Скендер, как Йово Станивук, когда стреляет одиночными.
Джураица от неожиданности вздрогнул, но тут же обиженно надул губы:
— Так нечестно! Тебе кто-то сказал!
— Да нет же, клянусь тебе.
Джураица, чуть не плача, покачал головой:
— Я хотел вам первым такую новость сообщить, а ты тут… Ведь признайся, ты же не знал, что он прибыл сюда, а просто так, наобум ляпнул?
— Конечно наобум, — стал утешать его я, — откуда ему знать.
Джураица сразу успокоился и начал с увлечением рассказывать, точно удивительный сон:
— Вон там я его видел, возле штаба… Я сначала подумал, что это Шоша приехал, а когда подбежал ближе, смотрю — он! Курит трубку, оглядывается вокруг и улыбается. На что-то рукой показывает, но штабные вокруг него столпились, ничего толком не разглядишь.
— А ты, однако, все же разглядел? — одобрительно подхватил Скендер.
— Все-все, от меня ничего не укроется: на ремне через плечо пистолет висит, а носит он сапоги и форму из такого толстого сукна! Я его сразу узнал, он точь-в-точь такой, как на фотографии… С ним дядя Янко стоял, и я не решился подойти ближе.
— Ага, побоялся небось, как бы дядя Янко не спросил, у кого это вы с Лияном нашли «позаимствованного» коня?
— Вовсе нет, он нас и не спрашивал про это, когда мы коня привели, а просто… он мне тогда дал пригоршню орехов, словно я маленький, вот мне и стало стыдно. Ты только представь, что бы было, если б он перед товарищем Тито про те орехи упомянул, — у меня винтовка на плече, а тут орехи.
— Может, дядя Янко узнал, что тебя Ораяром зовут?
— Ничего он не узнал, просто решил, что я еще мальчишка, — грустно ответил Джураица. — Ну ничего, вы меня еще узнаете, дайте срок.
— Да ладно тебе, куда спешишь, еще успеешь себя показать, — стал я его утешать, но Джураица, хмуря брови, лишь упрямо замотал головой:
— Только и знаете: подожди да не спеши! Ты лучше, товарищ Бранко, скажи этому твоему Николетине, что я уже не первоклашка какой-нибудь. Он меня увел из дому? Увел. А теперь хочет, чтобы я всю жизнь только в его заплатанный зад пялился?
Скендер добродушно захохотал и, обняв Джураицу за плечи, сказал:
— Ты прав, мой Джураица. Нешуточный бой идет, тут уж не смотрят, кто дорос винтовку носить, а кто нет. Если бы мы мешкали и чего-то ждали, оказались бы среди тех двенадцати тысяч мучеников, что лежат в братских могилах под Бихачем. Верно я говорю, Бранко?
— Куда верней, лютый бой идет, беспощадный.
Немного приободрившись, Джураица шепотом сообщил нам:
— В этом доме заседает военный трибунал. Сюда привели товарищей бандитов, которые насильничали в Бихаче и окрестных селах. Как раз сейчас одного привели, обыкновенный крестьянин, даже без формы. Кто бы мог подумать, что он людей убивал. Мне его даже жалко немного стало: идет связанный, к штанам солома пристала.
— Тебе вот его жаль, Джура, а он-то небось никого не жалел, — посерьезнел Скендер. — Вот такие-то и заставили безусых мальчишек взяться за винтовки и за свободу драться.
Джураица тоже задумался, опустив голову, но потом снова заулыбался и радостно взглянул на нас:
— Самое главное, что я видел товарища Тито. Я про это обязательно расскажу своему дяде, и Лияну, и всей роте. То-то все удивятся! «Ладно врать-то! — скажет Николетина. — Бог его знает, кто это был». Ха, бог знает! Будто я товарища Тито по фотографиям не знаю!
Я вдруг вспомнил:
— Как это ты, Джураица, только что сказал: «Сюда привели товарищей бандитов, которые в Бихаче насильничали»?
— Так говорят те, что их конвоируют. Можешь сам у них спросить, — подтвердил он.
— А ты их называешь «товарищи бандиты», эх ты! Какие они нам товарищи?
Тут только Джураица понял, в чем дело, и покраснел до ушей.
— Если вы про это расскажете Николетине и всем остальным, я пропал. Тогда мне уж лучше сразу в обоз к Лияну проситься.
— Не бойся, герой. Ты наш товарищ Джураица Лабус Ораяр, им и останешься. Если я когда-нибудь возьмусь писать про то, как наши богатыри за Бихач бились, твоего имени тоже не забуду. Напишу в той книге про тебя, как и про Милоша Балача из Радича, о котором в песне поется:
— А я после войны, когда буду учиться в гимназии, открою книжку, а в ней — что это? — мое имя! — увлекся Джураица. — Или еще лучше так: меня уже нет, а какой-нибудь мальчишка, такой же, как я, сидит в гимназии, открывает книгу и читает про меня, Джураицу Лабуса, партизанского гранатометчика. Вот бы мне тогда снова ожить!
Глаза Джураицы вдруг наполнились слезами, и он поспешил отвернуться, чтобы скрыть их. Пошептавшись немного, мы со Скендером тихонько затянули:
Паренек испустил жалобное «ох!» и, бросившись бежать, скрылся за поворотом.
— Видишь, Скендер, что такое песня, — заметил я, оправившись от изумления. — Живехонький мальчишка оплакивает себя, как погибшего героя. Воображает, что учится в гимназии, и ищет себя, мертвого, в книжках.