Судьба

— Может, проводите, нас?

Хозяин одинокой юрты с минуту поколебался и кивнул головой:

— Сейчас приведу коня.

Федор выслал вперед десять всадников с проводником. Их возглавлял Семенчик, который напросился в эту экспедицию вместе с отцом. Эскадрон шел за разведчиками следом, не теряя их из виду.

Тропинка, протоптанная местными жителями, оказалась как нельзя кстати. Она обходила все места, где могли быть бандитские кордоны.

Верстах в двадцати от Амги наткнулись еще на одну одинокую юрту. Из убогого жилища вышел тощий длинный человек средних лет.

— Кэпсе, догор![32] — поздоровался Федор.

— Сох. Эн кэпсе,[33] — ответил человек. Заслонившись от солнца ладонью, он разглядывал приезжих. — Вы красные? — не очень уверенно спросил он.

— Красные, друг, красные.

Таежник улыбнулся, показав крепкие белые зубы:

— Наконец, дождались. «Братья» тут совсем распоясались. Вот прячусь от них. Тойон Коробейников велел всех расстреливать, кто не желает идти в банду.

— А в Красную Армию пойдешь? — спросил Федор.

Мужик, видно, не ожидал такого вопроса.

— Если надо, пойду, — сказал он, покраснев от волнения.

— А где сейчас «братья», не знаешь?

— Совсем рядом, на Амгинском перевале. Как вы на них не наткнулись?

— Слушай, друг, обойти их никак нельзя?

Мужик задумался.

— Трудновато. Другого-то перевала поблизости нет… Разве что вдоль речки Эбэ и дальше через Абагу пройти. Но там тоже бандиты!

Федор отпустил проводника и повел эскадрон абагинской дорогой. Вперед он выслал тридцать всадников под командованием Семенчика.

Верстах в трех от Абаги Семенчик приказал бойцам отпороть с шинелей петлицы, вывернуть шлемы и пришить к ним по лоскуту белой материи. Вся эта операция заняла минут десять.

У самого перевала, в лощине, стояли оседланные кони, десятка два. Возле них сидела на земле кучка людей. Увидев всадников, они вскочили, торопливо хватаясь за оружие.

— Не стреляйте, мы свои! — закричал Семенчик.

— Кто такие? Откуда? — сиплым голосом спросил широколицый бандит, видимо, старший.

— Из Урасалаха. Я новый начальник штаба Харатаев. — В голосе Семенчика звенел металл. — Вы что здесь делаете?

— В заслоне, — ответил сиплый.

— Какой-же это заслон, черт вас возьми?! Почему развалились в лощине и ничего вокруг себя не видите? — начал распекать бандитов «Харатаев». — Кто здесь у вас командует?

— Я, — отозвался широколицый.

— Вы что, к тойону изгородь пришли ставить или с красными воевать? Почему не на перевале?

— Там заметно…

— Так вы решили спрятаться? Подъехали к вам почти вплотную, а вы даже не заметили! Оглохли и ослепли. А где остальные?

— По ту сторону дороги.

— Тоже спрятались. Сколько вас здесь?

— Двадцать пять…

— Собрать всех! Вот здесь. Я вам сейчас прочищу мозги, лежебоки несчастные!

Минут через двадцать сиплый собрал свою команду.

— Эго что, стадо или войсковое подразделение? — разошелся «начальник штаба». — Построиться.

Перетрусившие «братья» кое-как подравнялись, изображая строй.

Конные красноармейцы незаметно их окружили.

Семенчик спокойно полез в карман, выхватил гранату и закричал:

— Бросайте оружие! Мы — красные!

Всадники вскинули карабины.

Обезоруженных бандитов загнали в дом, что стоял невдалеке от перевала, и заперли. Досками забили все окна, кроме одного. Поставили часового.

Когда подъехал эскадрон, Семенчик сидел возле целой кучи трофеев — винтовки, охотничьи ружья, патроны, клинки, ножи. Рядом паслись стреноженные кони.

— А это откуда? — удивимся Федор.

— Разве тебе, отец, связной не доложил?

— Ничего не докладывал. Сказал — дорога свободная.

Семенчик загадочно помолчал, с улыбкой глядя на отца.

— Мы только что кордон разоружили. Вон в том доме всех заперли.

— Да ну?! Ловко! Много их?

— Двадцать пять человек.

Пленных допрашивали оба Владимирова. Допрошенных не возвращали в дом, отводили в сторонку, чтобы не сговаривались, как отвечать.

Узнать удалось многое: Коробейников сосредоточил в Чапчылгане главную ударную силу и трижды пытался взять Амгу штурмом, «братья» потеряли двадцать человек убитыми и двенадцать — ранеными. Потеря для белых довольно ощутимая, если учесть, что всего-то в отряде около трехсот человек. Позавчера командующий отдал приказ сократить число солдат на заставах и кордонах до половины, освободившихся бандитов стянуть в Чапчылган для усиления ударного отряда. Туда согнали уже сто двадцать вояк с кордонов. Всего теперь там немногим больше четырехсот человек. Завтра у тойона Коробейникова день рождения, и командующий хотел было приурочить к своему «юбилею» взятие Амги. Но передумал — перенес день штурма на одни сутки. Ничто не должно омрачить праздника. Одним днем раньше, одним позже…

Командующий пообещал отдать Амгу «братьям» на два дня, как только красные будут выбиты из слободы и уничтожены. Бери, что хочешь, тащи, забирай, присваивай! Насилуй девок и баб, пусть знают, как обхаживать красных, обстирывать их и обштопывать, варить им мясо да готовить строганину. А спустя два дня деревню сжечь, мужиков расстрелять, баб старых и брюхатых тоже расстрелять, остальных — в «солдатский бордель».

От пленных бандитов Владимировы узнали и пароль, действующий в ночное время. Пароли периодически менялись. На этой неделе для того, чтобы пройти кордоны и посты, на окрик: «Стой, кто идет?» — надо ответить: «Здравствуйте, братья мои! Низко кланяюсь вашим начальникам и вам, верные сыны свободной Якутии». На это постовой должен в свою очередь ответить: «Здравствуй, если ты и вправду наш брат». В ответ надо было произнести клятву. «Пусть разорвет меня медведь, а волки сглодают мои кости, если я не брат ваш!»

Выведали также, что по дороге в Чапчылган надо пройти еще два кордона. На каждом кордоне осталось по двадцать человек. Последний кордон расположен в четырех верстах от Чапчылгана.

У Федора и Семенчика тут же созрел дерзкий план: ночью, воспользовавшись паролем, пройти без шума кордоны, ворваться всем эскадроном в Чапчылган, поднять панику и в суматохе уничтожить банду.

Ночью эскадрон снялся. Вперед Федор послал сына, с ним троих бойцов и сиплого — того самого бандита, что был старшим на обезвреженном кордоне. Конон — так его звали — должен был предупреждать Семенчика о приближении к кордону.

Стояла темная ночь, мерцающие в вышине звезды, казалось, только сгущали сумрак. Дорога подмерзла. Под копытами лошадей трещал хрупкий ледок. «Брат» Конон ехал впереди с перекинутой через плечо незаряженной винтовкой. Семенчик не отставал от него ни на шаг, держа карабин наготове.

Справа призрачным силуэтом встал лес. Дорога пошла на подъем. Конон остановил лошадь.

— Здесь, — вполголоса просипел он.

И в этот момент тишину разорвал зычный окрик:

— Стой, кто идет?!

— Здравствуйте, братья мои! — чуть дрогнувшим голосом ответил Семенчик. — Низко кланяюсь вашим начальникам и вам, верные сыны свободной Якутии.

Остальные полагающиеся слова постовой произнес с безразличием, а Семенчик громко и весело.

Их подпустили поближе. Подошли пять бандитов, стали приглядываться к ликам. Кто-то из «братьев» узнал Конона и радушно с ним поздоровался.

— Кого это ты к нам ведешь? — спросил он Конона.

— Из Чурапчи мы, — ответил Семенчик, — от господина Куликовского. Везем господину Коробейникову ко дню рождения балычка на закуску, оленьи языки, пять бочонков спирта, ну и еще кое-что: винтовки, ружья… А самое главное — к вам идет подмога, господин Куликовский послал. Сейчас должны подъехать наши. — Семенчик прислушался к приближающемуся лошадиному топоту.

Бандиты оживились.

— Давно бы так!.. Теперь красным амба! Много едет?

— Сейчас, брат, сам увидишь.

— Отлили бы нам спиртику, — заискивающим тоном попросил один из постовых.

32

Традиционное якутское приветствие.

33

Традиционный в Якутии ответ на приветствие.