Четырнадцать

Хлопая незастегнутыми босоножками, Малка вбрела на открытую террасу, где на диванах сидело человек пять постояльцев отеля (в апреле, говорят, не сезон), а возле лестницы вяло мигала переносная цветомузыка и медленно бил по гитаре папа, изображая вполголоса “Can you feel the love tonight”. Лоб у него блестел от пота и влажности, загорелое худое лицо уныло морщилось, будто он ел что-то невкусное, темные редкие волосы, завязанные в слабый хвостик, прилипли к голове, а голубая рубашка – к спине. При виде дочери он слегка кивнул и закатил глаза под брови: мол, какой халтурой приходится заниматься. Малка в ответ махнула ладонью: мол, понимаю, и тоже плюхнулась на диван. Напротив нее сидела русская семья. Красный от загара мужчина в расстегнутой рубашке тянул какой-то алкоголь из бара, а худая женщина с жутко-фиолетовыми губами и локонами, таким огромными, будто она их накручивала на водосточную трубу, возилась с мелкой дочкой, кажется, нарочно громко повторяя ее имя:

– Амалия, иди сюда, я поправлю носочки. Амалия, хочешь кокосик? Будешь? Смотри, как дядя поет хорошо, да? Амалия, сядь как следует…

Малка немного потерпела это и в конце концов отсела на другой диван. Дело-то в том, что ее тоже звали Амалия. «Имя необычное, как у всех», – шутил Старинный Волшебник. Действительно, ни в школе, ни в команде по плаванью она особо не выделялась: давно уже пошла мода на необычные и старинные имена. У них в классе были Милана, Вилена, Потап, Ия и даже один Остромир (вот бедняга-то!). Малку Амалией назвала мама, которая в детстве настрадалась от того, что в классе было, кроме нее, еще три Наташи. Только вот она забыла, что имя должно как-то сочетаться с фамилией, и в результате получилось дурацкое Амалия Сидоркина… В общем, Малка полным именем не представлялась почти никогда.

Папа сильнее забренчал по гитаре, передвинул ногой цветомузыку и перешел на русскую песню «Белые розы». Людей на террасе стало еще меньше, все куда-то расползлись, и даже сквозь музыку прорывалось шипение океана. Малка рассматривала большую коричнево-желтую, немного размазанную от сырости мандалу на стене и уговаривала себя не лезть в телефон – все равно ведь никто не написал… И тут он зазвонил!

Малка вскочила и быстро отошла за колонну, но это оказалась мама.

– Ну что, доченька, как дела? – поинтересовалась она бодро. – Как самочувствие?

– Дела хорошо, самочувствие тоже… – Малка старалась говорить «нормальным» голосом, а то начнутся расспросы…

– Очень хорошо! Я тебе тут купила потрясающий фирменный купальник и толстовку. И босоножки еще, тоже фирма очень хорошая, это у них скидки были. Вернешься – посмотришь.

– Угу.

– Плаваешь?

– Пробую… – Малка опасалась сильно врать.

– Ну ты что, что «пробую», уже сколько пробуешь, надо же себя перебарывать! – огорчилась мама.

– Я пыталась, но…

– Ну, я тебя не узнаю! Где мой решительный ребенок? Пускай прогонит эту клеклую девицу переходного возраста с ее дурацкими фобиями! – шутливо потребовала мама и сама себе засмеялась. – Слушай, дочь, серьезно, ну ты же здорова абсолютно! И депрессии у тебя нет: ты же слышала, психолог же сказал. Просто давай переставай себя жалеть и накручивать, и все будет нормально. Я тебя специально одну отпустила, хотя сердце не на месте, чтобы на тебя не давить, чтобы ты там одна расслабилась, поплавала… Ты сегодня плавала?

– Да, – тут Малка почти не соврала, она немного постояла по колено в воде, пока был отлив.

– Долго?

– Ну… не очень.

– А почему?

– Ой, меня тут вроде папа зовет. Я пошла, ага?

– Ну давай, доченька, веселее, – попрощалась мама и дала отбой. Малка медленно запихнула телефон в карман шорт. На самом деле ей не хотелось прощаться, но и говорить дальше было невозможно. Почти как с Алкой, только здесь она сама автор «океев», «прикольно» и кучи смайликов…

2. Богиня Океана

Еще в начале этого учебного года никто и не подозревал, чего Малка вытворит. Какое там ОГЭ провалить – она и за контрольные-то двоек никогда не получала! Не то чтобы училась прямо супер, но всегда умела себя, если надо, заставить потрудиться. В детстве к дисциплине мама приучала, потом – тренера по плаванью. Понятное же дело, на соревнованиях без этого никуда: попробуй-ка себя пожалеть во время заплыва кролем на пятьсот метров! Так и утонешь посреди бассейна!

Но с восьми до тринадцати лет все получалось хорошо. И на соревнованиях Малка места брала – несколько медалей и грамот дома висят, – и по школе все успевала, и даже (сейчас это совсем странно вспоминать) всю свою команду по плаванью подбадривала! У Малки характер всегда был, что называется, ровный: где другие девчонки страдали или злились, она старалась рассуждать разумно, а если не получалось, разговаривала мысленно со Старинным Волшебником, давала сама себе от его лица мудрые советы и успокаивалась. Алка, когда проигрывала, каждый раз звонила ей и ревела: «Ну на фиг это плаванье, больше не пойду никуда! Прямо сейчас тренеру позвоню!» Малка отзывалась снисходительно: «Это ты просто сейчас расстроилась. Представь, что будет, если ты сначала Леночке нашей ляпнешь, что уходишь, а потом передумаешь? Лучше со мной поболтай». Алка еще несколько раз кричала, что плаванье все равно бросит, а потом действительно остывала…

Милана от проигрышей не рыдала, но просто любила все за Малкой повторять: слова, жесты, прическу (хотя она низенькая и с прямыми темными волосами, а Малка высокая, светлая и кудрявая) и даже одежду. Сама Малка это заметила позже всех, только когда Милана пришла в купальнике ровно такого же цвета и такой же шапочке. Девчонки начали было зубоскалить про повторюшу-дядю-хрюшу, но Малка им сказала, чтобы прекратили: если хочется, пусть повторяет, зачем издеваться. Ее тогда послушались, потому что все в то время старались ей понравиться. Рыжая зубастая Катюшка, например, печеньками и жвачкой угощала, Ия хвалила, как Малка классно плавает…

А Остромир Радулов (бедняга он все-таки со своим именем) то видео смешные слал, то по химии на лабораторках помогал реактивы наливать. Не то что он Малке особо нравился, но приятно было. До того, чтобы в кого-то по-настоящему влюбиться, она, наверное, еще не доросла (хотя подруги вовсю трепались «о мальчиках»), ну и некогда было: то школа, то плаванье… Только если… ну… Старинный Волшебник, но он же ненастоящий.

А потом вдруг появилось предчувствие. Они у Малки бывали двух видов: приятные и неприятные, но неприятные чаще – как у всех, наверное. И почти всегда сбывались. Висит-висит где-то над головой в воздухе такой темный сгусток, а потом – бах – и что-то происходит. Или тройку влепят, или соревнование продуешь, или телефон потеряешь… Но как-то оно случалось – и проходило.

А тут, в девятом классе, началось. Малка осенью резко выросла, похудела, дурацкие предчувствия стали возникать на каждом шагу, пока не слиплись в одно большое ожидание чего-то НАСТОЛЬКО плохого, что и сказать было нельзя. По крайней мере, перед разводом родителей она и половину подобной жути не ощущала (тем более, папа и раньше не очень с ними общался, все ездил куда-то выступать). И самое главное, Малка никак не могла уловить, откуда исходит угроза.

И не улавливала – до очередного заплыва баттерфляем на сто метров, в котором она, между прочим, могла и победить, а там было бы недалеко до всероссийских соревнований… Малка помнила, как подошла к бортику бассейна, привычно посмотрела на подруг, на колышущуюся зеленую поверхность, и что-то внутри нее сложилось, как пазл, в четкие буквы: «НЕ ЗАХОДИ В ВОДУ».

Сначала она, как привыкла, попыталась пересилить себя, но у нее просто начали трястись и руки, и ноги, а с места тронуться не удалось. Малка стояла и тупо рассматривала рубчатый, чтоб не скользил, бортик, с какими-то черными точками на грязно-белом фоне. Звуки все заглохли, только в одном ухе жутко зудело. Девчонки уже нырнули и баламутили бассейн, зрители соревнований – тренера и родители – удивленно пялились на тощую, долговязую, трясущуюся девчонку. Тренерша с нежным прозвищем Леночка, широкоплечая, с белым «ежиком» волос и будто вытесанным из камня лицом, глядела на ученицу страшным взглядом и делала обеими руками движение, будто она выжимает тряпку (под которой, скорее всего, имелась в виду Малка). Но жуткий запрет победил. Малка просто развернулась и на деревянных ногах пошла из бассейна в раздевалку.