Страница 4 из 15
Мариус Гервот также не был особенно равнодушен к прекрасному полу, и неудивительно, если его поразил вдруг вид обольстительной пастушки, весело шутившей с несколькими кавалерами.
В шелковой полумаске эта девушка с длинными тёмно-русыми волосами была так очаровательна, что секретарь наместника невольно остановился вблизи, чтобы повосхищаться неизвестной красавицей. Может быть, он надеялся улучить удобную минуту, чтобы поговорить с этой прекрасной маской?
Тем временем маркиз Дельмонт с трудом пробивал себе дорогу сквозь многочисленную толпу, теснившуюся вокруг прекрасной молодой хозяйки замка.
Каждый из гостей добивался возможности поговорить с герцогиней, всякий желал услышать её мнение о ходе бала, но почти неотступно возле неё находился молодой граф Ронье в блестящем костюме воина времен Тридцатилетней войны. Если этот молодой граф не мог похвалиться любовью прекрасной герцогини, то он всегда пользовался её симпатией.
Но к изумлению всех гостей, хозяйка дома была в этот вечер необыкновенно рассеяна, а если она отвечала тому или другому из гостей легкой улыбкой, она в то же время искала кого-то глазами в толпе.
Наконец маркизу Дельмонту удалось проникнуть до первых рядов, окружавших герцогиню кавалеров, но каково было его изумление, когда он заметил, как прекрасная молодая хозяйка устремила на него свои глаза и, казалось, даже улыбнулась ему. Дрожь пробежала по его телу.
Возможно ли это? Да и каким образом герцогиня могла узнать, что он, маркиз Дельмонт, находится на этом маскараде? Не от Гервота ли она узнала это? Но нет, Гервот слишком умен, чтобы так необдуманно поступить, а в преданности своего секретаря маркиз был слишком уверен.
А между тем, ясно было, что герцогиня не сводила глаз с неизвестного в красном домино.
Более того, она видимо радостно волновалась, даже восторженно, сияла, глядя на кавалера в красном домино.
Но маркизу Дельмонту не долго пришлось предаваться этим загадкам.
В этот момент музыка заиграла первый вальс, которым прекрасная хозяйка должна была открыть танцы.
Глаза блестящих кавалеров были устремлены на герцогиню, которую все узнали в её костюме цыганки.
Каждый из этих кавалеров льстил себя надеждой, что на его долю выпадет счастье первого танца с прекрасной хозяйкой.
Молодой граф Ронье считал за собой больше шансов на благосклонность и милость прекрасной герцогини, но вдруг приключилось нечто неожиданное, сильно поразившее всех.
Прекрасная цыганка подошла к красному домино и пригласила его на вальс.
Маркиз Дельмонт вздрогнул – им овладели и радость, и смутная тревога.
Если герцогиня узнала его, могла ли она оказать ему такое дружеское внимание в то время, как всегда она питала к нему ненависть?
– Кто же такой этот неизвестный в красном домино? – шёпотом спросил граф Ронье стоявшую возле него маску.
Но подобные вопросы же тихо раздавались со всех сторон, однако, ответа на них никто не знал.
Впрочем долго предаваться рассуждениям о поразившей всех загадке гостям не пришлось.
Кавалеры спешили к пригласившим их дамам и одна за другой парочки понеслись по огромной зале вслед за прекрасной цыганкой в объятиях красного домино.
Мариус Гервот, в свою очередь, был крайне изумлен выходкой прекрасной герцогини.
«Неужели она узнала маркиза? – мысленно спрашивал он себя. – Но это невозможно! Или у неё есть шпионы, которые донесли ей о поездке наместника в Париж? Впрочем, если оно так, тем лучше, ибо маркизу чем легче будет приступить к своей цели».
Во всяком случае Гервот считал себя теперь уже свободным и он оглянулся на стоявшую невдалеке пастушку, которая так сильно привлекала его.
Прекрасная пастушка, которая была никто иная, как Ольга Барбье, равнодушно глядела кругом себя; видно было, что её мысли были далеко отсюда – может быть, около неизвестного охотника, с первого взгляда покорившего её сердце.
Случайно её взгляд упал на черное домино, и ей почему-то пришла в голову мысль пригласить его на вальс.
Гервот был в высшей степени рад этому неожиданному счастью и, радостно ликуя, увлек свою даму.
Но вскор внимание его, а также Ольги Барбье было привлечено неожиданной сценой, вдруг разыгравшейся в зале, вызвав изумление и поражение всех гостей.
Глава 33. Красные домино
Жан и Базиль пропустили уже последних гостей, прибывших на большой маскарад герцогини Делакур. Теперь они сидели в просторной передней залы и, удобно расположившись на старом диване, преспокойно болтали о всякой всячине. Впрочем, у них был маленький кружок собеседников, кучеров ближайших соседей владелицы замка. В этой беседе принимал участие также кучер Александра Барбье, который усердно поддерживал общую беседу рассказами, вызывавшими в его слушателях изумление, а отчасти недоверие.
Но вдруг беззаботная болтовня этих простых людей была прервана донесшимся со двора шумом. Жан, а за ним и Базиль с фонарем в руках выбежали к подъезду, чтобы посмотреть, в чем дело. При слабом свете фонаря они увидели, как несколько слуг преграждали путь какой то женщине, с криком вырывавшейся из их рук.
– Пустите меня к герцогине! Мне нужно поговорить с ней! – громко кричала она.
– Эй, люди, что там такое? – крикнул Жан.
Но успевший уже опередить Жана кучер узнал при свете своего фонаря эту женщину, ибо он сейчас же крикнул окружавшим ее слугам:
– Прочь, оставьте ее! Никак это старая Мария!
И с этими словами он подошел к старушке и, взяв ее за руку, повел к подъезду.
– Мария, говори же, что ты так плачешь? – добродушно спросил он.
Вокруг них тем временем собралась целая толпа кучеров и слуг. Жан с трудом протиснулся сквозь толпу любопытных и, приблизившись к штальмейстеру, спросил:
– Чего она орет? Что с ней такое?
– Никакого толка нельзя добиться от этой старухи, – возразил Базиль, пожимая плечами, – но насколько я понимаю, с её мужем, лесничим, приключилось, верно, какое-то страшное несчастье.
– Как? С лесничим? С Нюшиным?
– Кажется…
– Говори же, наконец, толком, Мария, какое горе тебя постигло! – мягко обратился Жан к старухе. – Ты всё плачешь и убиваешься, а мы не знаем причины этого.
– О, пустите меня к моей госпоже! – вырвался из груди старухи отчаянный вопль. – Браконьеры убили моего мужа!
– О, какое несчастье.
Не успели мужчины сообразить, в чем дело, как старуха быстро бросилась вперед и мигом очутилась на парадной лестнице.
– Держи её! Она расстроит гостей своими воплями! – возбужденно крикнул Базиль. – О, какой скандал, черт возьми!
Несколько слуг мгновенно бросились за ней вслед, но было поздно.
Безумный крик, полный беспредельного горя и глубокого отчаяния разрезал вдруг воздух и заглушил и нежную мелодию прекрасной музыки. В обширной ярко освешенной зале мигом всё смолкло – веселый говор, звучный смех, нежный шёпот и беспечная болтовня праздной толпы.
Этот дикий крик, заставивший в одно мгновение застыть всю многочисленную публику, вырвался из груди несчастной старухи, вихрем влетевшей в залу.
Бледная с развевающимися космами седых волос и глазами, полными безграничной скорби и отчаяния стояла она посредине залы и обводила всех диким блуждающим взором. Вдруг она грохнулась об пол и забилась в судорожных конвульсиях и рыданиях.
Страшное волнение и переполох воцарились в зале; гости в недоумении переглядывались, не будучи в состоянии понять, что тут происходит.
– Что это значит? – раздался вдруг звонкий голос герцогини Делакур, танцевавшей до сих пор с красным домино. – Кто смеет здесь расстраивать гостей? Где мои слуги? – продолжала она, приближаясь к несчастной старухе.
Базиль и Жан мгновенно появились на пороге.
– Простите меня, милостивая герцогиня, – дрожащим от волнения голосом вымолвил управляющий. – Эта женщина насильно ворвалась сюда и никоим образом невозможно было удержать ее. Это жена лесничего Нюшина.