Страница 80 из 82
Глава 38
На той стороне дороги снова загрохотало, и мне за шиворот посыпались колючее стеклянное крошево. Три или четыре револьвера, может пять — похоже, Прошка решил повысить ставки и устроить пальбу прямо в центре города. То ли надеялся отбиться, то ли рассчитывал на скорое прибытие городовых. Но те не слишком-то спешили вмешиваться, хоть будки с постовыми наверняка стояли и на перекрестке Садовой и Невского, и где-нибудь на Сенной площади. Похоже, местные стражи порядка не горели желанием лезть под пули.
Или сами были только рады, что кому-то взбрело в голову навести шороху в давно уже набившей оскомину «Каторге».
Впрочем, и это оказалось палкой о двух концах: если раньше, на Апраксином дворе мы могли полагаться на кулаки и численное преимущество, то на улице всего несколько «наганов» изрядно изменили расклад. Наше воинство отважно сражалось в рукопашном бою, но противопоставить огнестрелу заводчанам, гимназистам и грузчикам со складов было попросту нечего. Двое так и остались лежать на тротуаре, еще несколько со стоном отползали за колонны галереи, а большая часть стремительно удирала. Армия таяла на глазах, бестолково отступая во все стороны разом.
Но нашлись и те, кого не испугала стрельба. Сибиряки из отряда Кудеярова дружно достали из-под одежды револьверы с обрезами, расселись за укрытиями и явно не собирались отказываться от сомнительной затеи взять «Каторгу» штурмом. Сам их предводитель с суровой ухмылкой щелкнул обоими курками на куцей двустволке без приклада, и даже Фурсов схватился за «наган» — наверное, все-таки успел прикупить патроны. Да и у меня оружие имелось — и еще какое: «Браунинг» с с тремя магазинами, которые я при желании мог бы выпустить быстрее, чем за полминуты.
Не самый плохой расклад.
— Ну-ка, Володька, давай поздороваемся, — проворчал Кудеяров, осторожно приподнимаясь на колене здоровой ноги. — Пусть знают, собаки, что мы не с пустыми руками в гости пожаловали.
Обрез в громадных ручищах сердито полыхнул огнем сразу из двух стволов, и с той стороны дороги послышался звон разбитого стекла — похоже, дробь разнесла стекло… а может, и сразу парочку. Я высунулся из-за капота автомобиля и тоже начал стрелять. Сначала почти наугад, но уже третью пулю влепил прицельно, уложив земешкавшегося у двери кабака урку. «Браунинг» еще несколько раз рявкнул, и силуэт в окне исчез.
— Ну даешь, Володька! — Кудеяров с хрустом переломил обрез пополам и полез в карман за патронами. — Ты где так стрелять научился?
— Везде… и всегда, — буркнул я себе под нос — и уже вслух добавил: — Зарядите-ка дроби во-о-от в то окошечко — а я попробую поближе подобраться.
Один прикрывает огнем — второй двигается. Меняет позицию — чтобы потом дать «перекатиться» вперед своему напарнику. Классика. Представления о тактическом перемещении у сибиряков определенно оставляли желать лучшего — зато рвения им было не занимать. Когда я поднялся из-за машины, чуть ли не дюжина стволов громыхнули одновременно, обрушивая на «Каторгу» свинцовый дождь. Засевшие в кабаке урки огрызались не слишком уверенно, но и без их «наганов» пули летели так густо, что меня запросто мог подстрелить кто-то из своих.
Повезло: я промчался наискосок через Садовую, плечом свалил на бок брошенную кем-то телегу с овощами и укрылся за ней, приземлившись на асфальт пятой точкой. Живой и как будто даже невредимый — разве что со свежей дыркой в рукаве куртки.
— Вовка, ты совсем с дуба рухнул! — простонал Фурсов, плюхаясь рядом. — Подстрелят дурака!
— Да вы оба бараны! Куда лезете⁈
Петропавловский зачем-то тоже ломанулся за нами и теперь с совершенно обалдевшим лицом жался к стене дома, сжимая в руках бесполезную палку — то ли дубинку, то ли черенок лопаты или метлы, обломанный посередине.
— С другого бока заходите! — Я помахал Кудеярову. — Там никого нет!
Револьверы каторжан гремели чуть ли не прямо над ухом, зато с моего места за телегой отлично просматривался кусок кабака, выходивший на Рыночный переулок. Угол, часть стены и окно, за которым как будто никто не прятался. Когда сибиряки двинулись вперед, в полумраке кабака мелькнули два силуэта — и тут же рухнули.
Стрелять я пока не разучился.
— Чего делать будем, Вовка? — поинтересовался Фурсов.
— Пока сиди здесь. — Я с щелчком загнал в «Браунинг» последний магазин. — А как зайду — дуй следом.
Прыгать в выбитое окно прямо на револьверы я, конечно же, не собирался — но до двери «Каторги» оставался буквально десяток шагов. Но пробежать их, не попавшись на мушку… Нет, едва ли. Не хватит ни скорости, ни везения. Разче что…
— За красной рекой, за синими горами, — едва слышно прошептал я, сгребая в кулак ворот куртки, — стоит девица. Держит в одной руке пули железные, в другой — пули каменные…
Не самый изощренный и могучий заговор, не самый надежный — зато из тех, что можно сотворить где и когда угодно. Даже если те самые пули уже вовсю свистят вокруг и колотят по ни в чем не повинной деревяшке, оставляя уродливые дырки. Конечно, простенькое колдовство не могло полностью защитить меня, превратив обычную куртку в непробиваемый панцирь — хотя именно такими словами и заканчивалась традиционная форма заклинания. Но кое-какая польза от него все-таки была… наверное.
— Чего ты там бормочешь? — поинтересовался Фурсов.
— Ничего! — Я рывком поднялся на ноги. — Давай, пошли!
Время будто замедлилось. Воздух загустел так, что мне пришлось буквально продираться вперед, скользя между горячими дорожками, которые оставляли после себя пули. Еще немного, и я, пожалуй, даже смог бы увидеть летящие мимо кусочки свинца — но взятой взаймы у Таланта суперскорости хватило всего на несколько мгновений. Когда я с грохотом снес дверь с петель, револьверы и обрезы вновь загрохотали в привычном темпе, а секунды понеслись вскачь, будто сорвавшись с привязи.
Я проехал на боку метра полтора или даже два, чуть ли не в упор всадив весь магазин в засевших за окном слева каторжан. Три тела с грохотом повалились на пол, и сразу же где-то в глубине зала беспомощно щелкнул курок… дважды. Конечно, наспех заговоренная куртка не смогла бы превратиться в броню или изменить траекторию уже летящей пули.
Но на пару осечек ее все-таки хватило.
— Володька, пригнись! — проревел возникший на пороге Кудеяров.