Страница 3 из 9
– Лёша, я всегда говорила проверять крышку, растяпа! – бурчала мать, – дай руку посмотрю. Успокойся, всё нормально… – она говорила что-то ещё, но Таша уже переключила своё внимание. Она едва открыла рот, чтобы попрощаться со своим, мягко говоря, новым знакомым, но он исчез. Розы или Роза нигде не было. На столе же осталась красная роза, начавшая немного увядать. Таша удивлённо оглянулась, ища его глазами, но почему-то почувствовала, что искать его было бесполезно. Рука сама потянулась к цветку.
Глава 3. Вам грозит опасность
Ташина и Павлика квартира располагалась на последнем этаже дореволюционного дома. После капитального ремонта, когда все коммуналки расселили, в квартиры заехали более-менее состоятельные жильцы. На лестничной площадке было по две квартиры – слева и справа от широкой, с восстановленными кованными периллами лестницы. Их квартира номер девять состояла из длинного коридора, по обе стороны которого рядком начинались высокие двери: в большую гостиную, метров тридцати, две изолированные спальни с отдельными ванными комнатами, кабинет, маленькую подсобную комнатушку, просторную кухню со вторым выходом на чёрную лестницу. Так давно уже никто не строил, так строили до революции или, как стало принято говорить, до большевистского переворота 1917 года. Преимуществом последнего этажа стала возможность поставить в гостиной настоящий камин с дымоходом. После смерти Павлика Таша редко им пользовалась, он, скорее, оставался декорацией и подставкой для фотографий. Хотя она когда-то очень любила усесться с книгой перед камином и смотреть не в книгу, а на огонь. Становилось тепло, поленья умиротворяюще потрескивали, и Таша через какое-то время засыпала.
Какой в мае камин, когда на улице почти плюс двадцать? Но она всё равно уселась напротив пустого камина и задумалась. Взгляд неосознанно перешёл на фотографии. В основном там стояли их с Павликом фото. На одной из них Павлик улыбался один, крупным планом – в костюме, довольный, а сзади стояли какие-то люди, непринуждённо беседуя. Кадр был выхвачен с его очередной заграничной поездки… Таша вскочила с кресла и бросилась к фотографии. Ей не показалось. На заднем фоне стоял и разговаривал с каким-то мужчиной Роза. Его невозможно было не узнать, он обладал слишком характерным лицом, правильным и очень запоминающимся. И фокус был не размыт.
Она взяла фотографию в руки, почувствовав прохладу серебряной рамки, в которую она была вставлена, и замерла. Потом повернула голову к большому зеркалу на противоположной стороне комнаты. У зеркала красовался витиеватый позолоченный полу столик-приставка с двумя большими старинными бронзовыми подсвечниками, привезёнными ею самой из Франции, а рядом с одним из подсвечников стояла длинная узкая фарфоровая вазочка. В вазочку она поставила ту самую сегодняшнюю розу. Цветок ожил и краснел так сильно, что взглянув на него, Таша вздрогнула. Она всегда говорила Павлику, что розы, как бы это ни звучало банально и привычно, оставались её любимыми цветами. Кто-то любит ромашки, ландыши, экзотические каллы, герберы или лилии, цветов огромное количество, но она любила розы. И Павлик ей дарил чаще именно розы. Однажды он даже привёз букет необыкновенно красивых роз из какой-то поездки. Каждый стебель был упакован в пластиковую капсулу со специальным раствором, так что он довёз букет в целости и сохранности.
Не выпуская из рук фотографии, Таша быстро прошла в кабинет, села за стол и открыла ноутбук. Но новых писем не было. Она быстро пересняла фото Павлика на телефон и отправила его Розе, приписав «Это вы на заднем фоне?» Она очень разволновалась. Значит, Павлик всегда держал изображение Розы на самом видном месте. Зачем? Кто знает, может, они всё-таки продолжали общаться все эти годы? Но в чём состояло их общение? «Я предложу вам несколько другую форму, поскольку вы не сможете заявить о себе также, как ваш муж», – вспомнила она Розины слова. У неё появилось такое чувство, что Роза уже всё за неё решил – какая форма, как заявить о себе.
Последнее, что ей хотелось – это заявлять о себе. Она уже подумывала пойти на курсы по живописи, притвориться там домохозяйкой, помалкивать и рисовать натюрморты или срисовывать с фотографий, превращая всё в абстрактное и цветастое. Познакомиться там с разными бывшими бухгалтершами или математичками и перебирать околесицу бытия на переменах. Ни в коем случае не умничать и носить самые затрапезные треники. Если бы не фотография на камине, она точно выбросила бы сегодняшнюю встречу из головы.
Прошла в ванную комнату и встала под душ. Вода всегда помогала или немного изменяла ход мыслей. Выйдя из душевой кабины, намазала лицо ночным кремом. Она ленилась делать это каждый вечер, но сейчас она как бы тянула время, потому что знала, что тут же побежит к компьютеру смотреть ответ. Натянула пижаму, потом махровый халат и прямиком отправилась в кабинет.
Роза прислал несколько фотографий с того же места, где Павлик стоял на фото на камине. Она раньше этих снимков не видела. На одной фотографии он разговаривал с каким-то мужчиной в бабочке, на другой стоял в окружении людей, видимо, участников встречи.
«Почему вы исчезли из ресторана сегодня, не попрощавшись?» – написала Таша.
«Простите, обстоятельства. Мне срочно надо было уходить. Постараюсь так больше не делать.»
«Больше?» – переспросила Таша.
«Можно вас пригласить завтра на прогулку? В вашем парке, где вы обычно гуляете днём? Часов в 12.00?»
Таша не стала отвечать.
Ночью ей приснился Павлик. Они как будто сидели на морском волнорезе, Таша и Павлик, вокруг летали чайки, а в воде плавали огромные рыбы, похожие на карпов из аквариума рыбного магазина. Рыбы выскакивали из воды и ловили сочками чаек.
– Вон смотри за тем карпом, у него кольцо в носу, – сказал Павлик. – Это Филимонов. Помоги ему.
– Как? – спросила удивлённо Таша.
– Прыгай в воду, ты же отлично плаваешь. Прыгай, не бойся!
И Таша прыгнула прямо с волнореза. И сразу проснулась. На часах было половина шестого утра. Она потянулась за чашкой с водой на прикроватной тумбочке, отпила пару глотков и опять заснула, но уже без снов.
Утром сделала йогу, позавтракала и вспомнила, прямо, когда ела, что знает этого мужика с бабочкой на фотографии. Его звали Антон Александрович Филимонов, коллега Павлика по институту. Точнее, Павлик был его непосредственным начальником. Филимонов был моложе Павлика лет на десять. Она видела его пару раз, не больше. Один раз около института, когда заехала за мужем, и они подошли вместе к машине, второй раз в театре, случайно. Филимонов был с дочерью-подростком, очень полной девочкой в очках. В антракте они поздоровались и сказали друг другу что-то незначительное. Таша никак не могла вспомнить, что за спектакль они смотрели и в каком театре. Кажется, в «Современнике». Но ничего из их разговора так и не вспомнила.
Филимонов, получается, занимался экзопланетными системами, как и её муж. И если учесть, что со смерти Павлика прошло столько времени, а технический прогресс не стоит на месте, кто знает, что они уже понаоткрывали, и чем он занимается в настоящее время. Может быть, Розу интересует Филимонов? Но она вряд ли сможет помочь. Павлик и Филимонов не были близки, Филимонов никогда не приходил к ним в дом, да и она вообще почти ничего не слышала о нём от Павлика. Просто запомнила его имя, память её редко подводила. Хотя, про Розу она тоже ничего не слышала раньше.
В парке пахло распускающейся зеленью, везде пестрели только что посаженные клумбы с тюльпанами, дул лёгкий майский ветерок. Народу было полно: мамаши с колясками, бегущие спортсмены-любители, велосипедисты, мальчишки на разных «бордах», бабушки и дедушки, сидевшие на всех скамейках, даже самых отдалённых, гуляющие парочки, у которых эти скамейки отняли. В глубине визжали и смеялись две разноцветные детские площадки, заполненные до предела детьми и их родителями из ближних домов. Даже в вольере для собак стоял лай. Таша шла своим привычным маршрутом, посматривая по сторонам. Роза нашёл её минут через пять.