Роза для Марса

– Наташа, я не буду вам долго морочить голову. Вы, наверное, поняли уже… – начал Роза.

– Вас интересует Филимонов? – попыталась она намекнуть, что о чём-то догадывается.

– И да и нет. Интересует, но я хотел бы объяснить, – замялся Роза.

– Наконец-то! Не знаю, о чём будет речь, но можно было бы начать именно с этого, а не заставлять меня думать Бог знает что, – она всё-таки улыбнулась. В ней как будто проснулось давно забытое кокетство. Сейчас при дневном свете она разглядела Розу получше, его спортивную стать и приятную улыбку на толстоватых губах.

– Я не человек. Точнее, я не земной человек. Я человек с другой планеты, – выпалил Роза.

– Опять вы за старое, – вздохнула Таша. Потом передумала и спросила, – с экзопланеты, я полагаю?

– Да. Из другой звёздной системы. Это примерно правильный ответ.

– И давно вы здесь?

– Двадцать два земных года.

– А сколько вам лет? То есть земных лет? Выглядите вы довольно молодо по нашим меркам.

– Мы дольше живём, чем здесь, но понимаете, я нахожусь в вашем измерении, ем вашу еду, заражаюсь вашей культурой, эмоциями, скорее, уже заражён, так что сколько я проживу, и считается ли мой реальный возраст, неоднозначный вопрос.

– И вы не боитесь мне открыться? Вот так сразу? А вдруг я упаду в обморок?

– Вы? Сомневаюсь.

Мимо промчался мальчишка на «доске», выкрикивая шутливо «поберегись!». Таша отпрянула, а Роза попытался её поддержать. На мгновение Таша почувствовала его запах – обычный человеческий запах вперемежку с чем-то воздушным или морским, чем-то лёгким.

– Вы здесь легально? – вдруг спросила Таша, – я слышала краем уха когда-то от мужа, что инопланетянам нужно получить разрешение на пребывание на Земле. Есть такой тайный космический комитет. Я права?

– Вам грозит опасность, – тихо сказал Роза. – Обычная земная угроза благополучию или здоровью. Среди вас много алчных эгоистов, которые не задумываются, что принося вред другим, они вредят себе.

– Меня хотят убить? – Таша встрепенулась, – а вы, наверное, хотите меня спасти?

– Я должен вам помочь.

– Может, меня приревновала к мужу какая-нибудь подруга? Я, знаете, раньше очень нравилась мужчинам, пока это меня хоть как-то интересовало и доставляло приятные эмоции. Сейчас я смотрю на него, любого, и всё про него знаю. Мне не хочется впутываться в отношения, то есть делать рискованные эмоциональные инвестиции, как говорили у меня в офисе, – Таша остановилась, – так что там? Скажете?

– Я не могу. Вы сами должны его вычислить и обезвредить. Иначе не сработает.

– Кого? Я должна предотвратить собственное убийство?

– Про убийство я ничего не говорил. Cначала подумайте, почему у вас есть враг, кто он и насколько опасен.

Таша увидела освободившуюся скамейку.

– Я, пожалуй, присяду.

Она села на краешек скамейки. Роза тут же уселся рядом.

– Вы не возражаете, если я с вами посижу?

– Да нет.

– На самом деле, наверное, на сегодня информации достаточно. Если у вас появятся какие-нибудь мысли, или захотите меня о чём-нибудь спросить, я всегда готов с вами встретиться. Этот парк прекрасен для встреч.

– Вы исчезнете или уйдёте обычным способом? – пошутила Таша. Потом добавила, – Роза, но у меня нет настолько серьёзных врагов. Их нет! Я никому не сделала ничего плохого. Может быть, какие-то обиды или зависть. Но это всё не так серьёзно, чтобы мне мстить. Я никому не мешаю.

– Спасибо, что приняли меня таким, какой я есть. Это дорогого стоит. Вы не пожалеете. До свидания, Наташа! – Роза как-то странно кивнул на прощанье, встал со скамейки и пошёл по аллее в сторону Садового кольца. А Таша постепенно начала отходить от его гипноза. Она так и подумала, что рядом с ним говорит не совсем то, что должна говорить, как будто находится под гипнозом. Он оставил приятное впечатление. С ним было удивительно легко. Это было не сексуальное влечение, а ощущение некоей созвучности, принятия. Она удивилась неожиданным признаниям самой себе. И причём тут Филимонов?

Глава 4. Хельга

Вечером она назначила встречу одной подруге-красавице, Ольге, или Хельге, как её звали знакомые. У Хельги был свой салон красоты «Касабланка». Располагался он недалеко от Садового. Она сделала там очень дорогой ремонт, создала почти средиземноморскую уютную атмосферу, и к ней часто наведывались разные свободные от обременения трудиться такие же красавицы. К тому же, Хельга щедро платила комиссионные за новых клиентов и угощала гостей первоклассным кофе с шоколадом ручного производства. Сотрудники ходили в жёлтых с белым полосатых костюмах и белой обуви. Хельга вообще любила яркий жёлтый цвет, потому как почти все стены своего притягательного салона покрасила в несколько оттенков жёлтого. «Не хватает только пляжного песка из Северной Африки вместо пола», – пошутила как-то Таша. Несколько лет назад она видела такую инсталляцию в Женевском музее современного искусства – белая квадратная комната и жёлтый песок. У входа висела шёлковая верёвочка, запрещавшая в эту комнату входить. Видимо, находилось много желающих.

Гостиная, в которой беседовали Таша и Хельга, сидя на мягких, обитых почти белым бархатом креслах, была лимонного цвета с бледно фиолетовыми, переходящими вверху в серый, шторами. В отдалённом углу на специальной подставке в виде веточки оливы тихо дымились благовония. Посуда, в которой подали кофе и шоколад, отдалённо напоминала лимоны, то есть это могли быть и просто жёлтые чашечки, но приглядевшись, становилось очевидным, что это всё-таки лимоны. Хельга развлекалась и негласно соревновалась с дизайнерами интерьеров из больших глянцевых журналов. Её возраст определить никто не решался, лишь немногие знали, включая Ташу, что мадам давно за пятьдесят. После развода ей досталась огромная обустроенная квартира в хорошем районе и почти тридцать лимонов денег. Как тут не полюбить лимоны, спрашивается. Во всяком случае, про перепавшую от бывшего супруга, Николая Николаевича, сумму она сама сказала Таше по секрету. Правда, в ответ после смерти Павлика ничего вразумительного по этому поводу от Таши так и не услышала. Да разве от Таши что-то можно было узнать, если она сама этого не хотела?

Николай Николаевич увлёкся молодым белокурым купидоном, приехавшим покорять столицу с берегов Оки из славного города Рязани. Он так сильно внешне напоминал, любившему русскую поэзию Николаю Николаевичу, молодого Серёжу Есенина, что сердце его, как говорится, дрогнуло, и небольшие шалости юного рязанского цирюльника-хитрованца были восприняты как знак свыше к перемене жизни. Что греха таить, невозможное стало возможным, а социальные перемены, спровоцированные западной толерантностью и модным углублённым познанием себя очень этому поспособствовали. Звали зазнобу Олег Кубышкин. В Москве он быстро стал Олегом просто Куб. Олег Куб – с таким именем можно и на сцену и в блогеры и в арт-дилеры и в парикмахеры-стилисты. С этого Олег и начал. Хельга быстро приняла парня на работу, тоже поддавшись его конфетной внешности и сходству с великим русским поэтом. После третьей стрижки Николай Николаевич взял его мобильный и пригласил в чисто мужскую компанию в секретный сигарный клуб, сославшись на то, что любит общаться с молодёжью. Олег быстро просёк, чем дело может кончиться, и откликнулся с огромным энтузиазмом. Потом они вместе сходили в другой клуб на празднование Восьмого марта, и там же впервые поцеловались. Ну, а дальше становилось всё горячее и интереснее. Знак свыше был оценён по полной. Хельга восприняла развод как давно ожидаемое событие – они давно спали в разных комнатах, особо не задавая по этому поводу лишних вопросов. Николай Николаевич чувствовал к умной Хели благодарность за понимание и тишину. Он и не предполагал, что весь салон только это и обсуждал. Как нормальный взрослый мужик вдруг потянулся в другую сторону. Одни говорили, что это от ГМО и пластиковых бутылок для воды, другие считали виновным Голливуд, третьи обвиняли Хельгу в жестокости, холодности и даже выдуманной бездетности.