Непрощённый

Я ехала на проект, зная, что встречу здесь Соболева. Это было странное стечение обстоятельств, но как говорят испанцы: «El mundo es un pañuelo», что дословно переводится «Мир – это платок». А если по-нормальному, то «Мир тесен».

Мне очень нужны были деньги, а присутствие бывшего не смущало. За столько лет уже прошла и злость, и обида. Всё стало ровно. Даже появилась некая извращённая благодарность по отношению к Соболеву. Ведь не поступи он тогда со мной, как поступил, я бы вряд ли построила карьеру и объехала половину мира. Работа – единственное, чем я могла забыться после того, как Михаил оставил после себя выжженную землю.

Поэтому, разговаривая с ним по телефону перед вылетом, в моей душе ничего не дрогнуло. Я решила вести себя дружелюбно и мило, будто Соболев когда-то давно не сломал меня.

– А я такой смотрю с террасы и вижу: идут рядышком. Красииивые! Учитель и ученица. Прямо пара! И думаю: «Возьмёт он её за руку или нет?» – откровенничает Лёня, сидя за столом.

Мы с Соболевым смеёмся. Я слегка нервно. Он – бросая на меня многозначительный взгляд. К счастью, тема про личные отношения не получает развития. Михаил начинает делать то, зачем пришёл. А именно, пояснять мне рабочие ньюансы. Кто главный на проекте с местной стороны, кого как зовут, кто за что отвечает, каким образом организован трудовой день и так далее и тому подобное. Лёня с воодушевлением вставляет свои пять копеек, дополняя речь Соболева. Периодически мужчины пьют ром, я – текилу.

– Дарья Сергеевна, а чё это у вас за синячки? – Леонид показывает на моё бедро. Запах на юбке открылся выше колена, когда я поджала под себя ноги в кресле.

– Лёнь, ну ты даёшь! Даже я постеснялся спросить! А ты-то куда лезешь? – возмущается Михаил со смехом.

Мне режет ухо его «даже я». Будто он какой-то особенный или у него есть право задавать подобные вопросы.

– Это от чемодана, – прикрываю бедро юбкой.

– Ну-ну! – недоверчиво хмыкает Леонид.

Не считаю нужным оправдываться и убеждать его, что мой ответ был абсолютно честным.

– Так, народ, расходимся или ещё по одной? – Соболев вопросительно смотрит на меня.

– Расходимся, – отвечаю уверенно. Уже двенадцатый час ночи, а завтра на работу к восьми утра.

Лёня тут же поднимается из-за стола. По логике Михаил тоже должен уйти вместе с программистом, но он мнётся. Ему явно хочется остаться ещё. Я сохраняю покер-фейс. Даже не придумываю предлога, чтобы задержать Соболева. А могла бы. У меня остались ещё вопросы по терминологии.

– Ну, спокойной ночи, Дарья Сергеевна, – откланивается Леонид.

– Зовите меня просто Даша, – по-дружески улыбаюсь ему.

– Спокойно ночи, Даша. До завтра.

Михаил вынужден уйти вместе с Лёней, дабы не ставить меня в неловкое положение и не плодить сплетни. По лицу Соболева вижу, что он недоволен. Ха-ха! Шах и мат, Михаил Юрьевич! Думал, как в двадцать лет буду подобострастно заглядывать тебе в глаза? Не угадал.

Когда я мою стаканы, раздаётся робкий стук в дверь. Даже не открывая, знаю, кого там принесло.

– Я это… – Соболев блуждает взглядом по комнате, словно пытается увидеть кого-то.

– Да? – пройти его не приглашаю.

– Мануалы тебе принёс, – протягивает две увесистые папки.

– Так ты мне их на электронку скидывал, – иронично улыбаюсь.

– Ну… В распечатанном варианте всяко удобнее читать, – выкручивается Михаил.

– Пожалуй, – подыгрываю ему, а в душе смеюсь. Мы оба понимаем, что в двенадцать ночи мне эти мануалы нужны как зайцу стоп-сигнал.

– Не хочешь выйти покурить? – Соболев делает ещё одну попытку продлить общение.

– Нет. Я спать.

Он подаётся всем корпусом вперёд. Пронзительно смотрит в глаза. Перестаю дышать, потому что на долю секунды кажется, что Михаил собирается меня поцеловать. Моё тело рефректорно тянеся к нему. Оно как выдрессированное животное, которое несмотря на годы не забыло хозяина. НЕТ! Отклоняюсь назад.

– Спокойно ночи, Даш, – тихо произносит он.

– Спокойной.

Захлопнув дверь, прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. Сердце бьётся, как у загнанного зверька. Соболев…*ля… Неужели я что-то к тебе ещё чувствую? Быть такого не может! Это всё текила виновата. Надо осторожнее с алкоголем.

Но осторожнее не получается. Несмотря на весь мой опыт, в первый рабочий день я впадаю в состояние близкое к шоковому. На площадке под палящим солнцем стоит такой ор, что хоть уши затыкай. Я курю третью сигарету за утро, а ведь обычно часов до четырёх дня даже не вспоминаю про вредную привычку.

– Ты как? – Соболев видит, что я в стрессе.

– Мне попадались разные клиенты, но это какой-то запредел. Разве можно так с иностранцами разговаривать? Это же тянет на международный скандал!

– Даш, успокойся, – расслабленно улыбается Михаил. – Здесь это нормально.

– Да какое нормально! Как бы ты ни относился к местным, нельзя их обзывать! Этот Борис что? Из дикого леса сбежал?

– Ну прости его. Он старенький уже. Нервишки шалят, – Соболев с меланхоличным видом затягивается сигаретой.

– Старенький – пусть дома сидит, и лечит свои нервишки, – отрезаю жёстко. – Ты же понимаешь, что он подставляет всю группу. Ну какое мнение сложится о нас у местных? Они же и без перевода «выкупают», что их оскорбляют.

Михаил пожимает плечами. Он знает, что я права.

За первым скандалом следует второй. Из контекста разговора, понимаю, что мы ищем вчерашний день. Какие-то ящики с запчастями трёхлетней давности. Те, кто сейчас работает на объекте с местной стороны, о них и не слышали даже. А наши требуют: «Вынь да положь».

– Соболев, мне надо выпить после работы или я чокнусь, – отрешённо произношу, наблюдая перепалку между шефом и одним из инженеров. Слава богу, от местных отстали и теперь наши на забористом русском ругаются между собой.

– Даша, всё организуем. Сегодня пятница – вечер релакса, – подмигивает Михаил.

В середине дня на нас обрушиваетcя тропический ливень. Вода с неба хлещет стеной. Ни зги не видно на два шага перед собой. Пока я добегаю до навеса, успеваю вымокнуть до трусов. Тонкая белая блузка прилипает к телу, не оставляя простора для воображения. Благо большинство мужиков находятся в ангаре и не видят меня.

– Офигенно эротично! – Михаил перекрикивает шум дождя.

– Дурак! – отжимаю волосы.

– На совещание к начальству ты пойдёшь переводить, – ржёт он.

– Да не вопрос!

Ливень заканчивается также внезапно, как и начался. Тучи расходятся, словно по команде. Яркое солнце жарит пуще прежнего. На улице парит, что в бане. Адище, где плюс сорок в тени. В какой-то момент меня накрывает удушье. Перед глазами всё плывёт. Голова кружится.

– Соболев, мне плохо, – успеваю подойти к нему, до того, как совсем потеряюсь.

– Даш, Даш! – он подхватывает меня за талию. – Идём, – тащит с солнцепёка под дерево. Даёт бутылку с водой.

– Мне дышать больно. Не могу. Воздуха не хватает.

– Это с непривычки так. Через несколько дней пройдёт. Здесь же высокая влажность плюс высота. Процент кислорода другой. Хочешь, в гостиницу поезжай. Я всё объясню шефу.

– Нет, – решительно встаю с бордюра, на котором сидела. В присутствии Соболева я не пасану. Не дождётся он от меня слабости.

– Тогда давай прогуляемся, – предлагает Михаил.

– А переводить кто будет?

– Обойдутся полчаса без нас, – отмахивается он.

Мы уходим в манговую аллею. Здесь не то что бы прохладнее, но хоть небольшой ветерок обдувает.

– Я так рад, что ты приехала, – признаётся Соболев.

– Ну ты же сам этому поспособствовал. Дал мой номер руководству компании.

– Да, но я не был уверен, что ты согласишься. Им требовался ещё один переводчик, и они спросили у меня, кого я могу посоветовать.

– И ты вспомнил про меня. Как мило! – ёрничаю.

– Я про тебя никогда и не забывал, Даш, – в голосе Михаила звучат нотки то ли сожаления, то ли раскаяния. В общем, что-то такое, что мне определённо не нравится. Потому что в контексте текущей ситуации это неуместно.