Связанные вечностью

И её тревожило то, что она получила странное видение о нём, которое не говорило ничего, кроме того, что Токио был важным.

Она думала о том миге на самолёте, когда Кийо хотел, чтобы она поделилась видением, и Ниам взяла его за руку. Она позволила себе быть уязвимой, потому что на миг ощутила необъяснимую связь с ним. Кийо отверг её. Ниам думала, что он пытался быть хорошим, как мог, но отказался утешить её. И был в этом не так хорош.

— Кто ты на самом деле, Кийо?

Он остановился и оглянулся на неё с пустым выражением лица, пока его взгляд не скользнул ниже. Он прищурился.

Хмурясь, Ниам опустила взгляд. Её белая футболка прилипла к коже, почти не оставляя места воображению. И теперь она поняла, что джинсы промокли и шуршали, как наждачная бумага о ноги.

Кийо был в схожем состоянии. Его футболка подчёркивала сильные мышцы, которые она видела в лесу в Москве. Она помнила его наготу, шрам на животе. Кто-то напал на него когда-то серебром.

Она заметила слабую дрожь.

Волку было холодно.

Ниам поняла, что на шведском острове февраль, на улице ноль градусов, а они мокрые. Земля под ними хрустела льдом, искрясь на солнце. У оборотней горячая кровь, но холод они чувствовали.

Ниам подошла к Кийо, и тот напрягся. Она протянула руку, чтобы коснуться его, и он тут же напал — сжал её запястье, не дав коснуться.

— Что ты творишь?

Игла обиды пронзила возле сердца.

Он до сих пор не доверял ей. Не доверял никому… или это из-за того, что она — фейри?

— Я хотела магией высушить твою одежду. — Ниам вырвала руку из его хватки, но он сжал сильнее. — Отпусти меня.

Его тёмные глаза смотрели в её, и подозрения в них сменялись изумлением. Кийо медленно разжал пальцы на её запястье.

— Ладно.

Желая ему помочь уже меньше, чем минуту назад, Ниам замешкалась.

Волк склонил голову, разглядывая её.

— Тебе больно?

Она запаниковала на миг, что он видел её насквозь. А потом поняла, что он имел в виду запястье. Ниам насмешливо улыбнулась ему.

— Это сложно сделать. — Она робко опустила ладонь на его плечо и направила энергию на высушивание одежды на его теле, и в его кожу, чтобы согреть.

— Почему я думаю, что это неправда? — вопрос Кийо прозвучал почти шёпотом.

Она посмотрела ему в глаза, а энергия двигалась по нему.

— Что?

— Ты сказала, что сложно. Я в этом сомневаюсь.

Увидев, что его одежда высохла, она отдёрнула руку.

— Ты про то, что я мягкая? Мягкая и слабая. — Ниам, не смотря в его глаза, прошла мимо, её одежда высыхала, пока она использовала эту же магию на себе. — Я про физически. Физически меня тяжело ранить.

Оборотень догнал её.

— Я говорил серьёзно на самолёте. Ты проживёшь дольше, если будешь думать о своём выживании. Эмоции — слабость.

Сочувствие укололо её.

— О, Кийо, что заставило тебя так думать?

Он помрачнел при виде её сочувствия.

— Не нужно снисхождения. Я достаточно взрослый, чтобы…

Подозрение вспыхнуло в Ниам от его резкого молчания. Что он чуть не выдал?

— Мне плевать, если ты старше меня. — Она ушла от интересной темы его возраста. — Но это не означает, что ты знаешь лучше. И если думаешь, что эмоции добавляют слабости, сильно ошибаешься. Эмоции делают сильнее.

— Из-за них соображаешь нелогично, совершаешь ошибки.

— Возможно, — согласилась она. — Но эмоции дают огонь. Зачем всё это без эмоций? — Она указала на мир вокруг, на их существование. — Пыл, похоть, любовь, гнев, отмщение, сострадание, амбиции, решимость… эмоции дают повод жить. Если нет, то в чём смысл?

— Ладно, не спорю. Но эмоций бывает слишком много. Ты сильно переживаешь, горюешь за незнакомцев, рискуешь собой ради них, не зная, поступили бы они так за тебя. Новости: девяносто процентов не сделают этого.

Она слышала гнев в его голосе, и он успокоил. Кийо могло нравиться считать себя лишённым эмоций, но у него было своё мнение, и его искренне злило, что она рисковала жизнью за других. Потому что это усложняло его работу, или потому что он переживал за неё? Ниам хотелось думать, что последнее, но скорее всего, дело в первом. Они всё-таки знали друг друга всего сорок восемь часов.

— Но я такая. — Она виновато улыбнулась. — И переживаю за людей.

— Даже когда они не заслуживают этого?

Она обдумывала это, пока они шли по дороге, сделанной людьми и состоящей из двух полос. Они шли у края ближе к деревьям.

— Многие заслуживают заботы. Мужчина в аэропорту в Москве… не заслуживал. Он был злом, как по мне. У него не было совести. Он не виноват, что родился таким, но виноват, что поддался тьме. Так что люди, как он, не заслуживают этого.

— А как насчёт торговца наркотиками или насильника?

Его снисхождение злило.

— Хватит всё усложнять.

— Всё уже сложно, — рявкнул он. — Во всех нас есть уровни хорошего и плохого. Ты хочешь всю жизнь взвешивать и судить, достаточно ли хочешь помочь человеку? Это утомительно и глупо.

— И мне нужно всех отгонять, как ты? — парировала она.

Кийо пожал плечами.

— Я счастливее с этим, да?

— Ты — самый несчастный из всех, кого я встречала. — Она обошла его и устремилась вперёд на сверхскорости, чтобы оторваться от него. К сожалению, он тоже был быстрым.

— Я не несчастен. Я никакой. Это моё мнение.

Да волк не в себе.

— О, ладно тебе. Под этой маской армия эмоций, которые хотят вырваться и воевать в мире.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — ледяным тоном заявил он.

— Редкие знают, наверное. Так бывает, когда никого не подпускаешь к себе.

— Кто сказал, что это не так? Потому что я не хочу тебя впустить? Ты не понимаешь, что просто мне не нравишься, или я тебе не доверяю?

Она поняла, что её сердце колотилось.

— Что ж, это взаимно. А мне нравятся почти все.

— И доверяешь ты тоже почти всем. Это тебя погубит.

— Я не доверяю почти всем, идиот! — Она остановилась и толкнула его в грудь. Он даже не сдвинулся. Просто раздражающе приподнял бровь со снисхождением. — Я была в бегах с двенадцати лет. Я одна из пяти существ, оставшихся в этом мире с невообразимыми силами. Я способна на то, что ты и представить не можешь. — Она шагнула ближе, заставляя его выдерживать её взгляд. — И из всех моих потрясающих даров, мягкие эмоции, как ты их зовёшь, мои доброта, сострадание и любовь — мои величайшие дары. Без них я — самое тёмное и опасное существо в мире. Будь благодарен, что я такая, Кийо. Ради всех.

Оборотень напряжённо разглядывал её, а потом потряс, склонив голову в кивке.

Она замешкалась, а потом зашагала снова. Кийо не понимал, что она сказала это не только для того, чтобы он перестал ощущать себя выше неё, но и чтобы напомнить себе. Были дни, когда она пересекала черту, и её утягивали тени. Ей приходилось бороться, чтобы это не происходило.

Они в тишине шли бок о бок, но между ними гудело напряжение. Напряжение, от которого сердце Ниам колотилось.

Они добрались до леса, и Кийо указал за деревья. Те не были в снегу, но покрыты инеем, и ветки хрустели и трещали вместе со льдом под ногами.

Ниам отчаянно хотела спросить Кийо кем он был. Почему отличался от других волков? Потому что так и было. И отличался сильно. Но не хотела снова спорить. Оборотень умел задевать её гордость и злить больше других.

— Что нам делать дальше? — спросила она вместо этого.

Она заметила, как его взгляд метался. Кийо постоянно был настороже, следил за окрестностями.

— Ты всё ещё думаешь, что нам нужно в Токио?

— Да. — Ниам хотела узнать больше о Кийо.

— Думаю, нам нужно связаться с Браном и Фионном. Они могут помочь с безопасным путём отсюда.

— Удивлена, что ты полагаешься на чью-то помощь. — Она скривилась, сказав это. У неё была раздражающая привычка подкалывать его. — Прости.

Он покачал головой.

— Ты не ошибаешься. Но я доверяю только одному в мире, и это Фионн, а он доверяет Брану.

— Почему Фионн?