Маша и мажор

41

МАША

Таксист помогает мне затащить Дэна в машину и опасливо предупреждает:

- Если наблюет, включу в счет химчистку салона!

Я согласна на все, лишь бы довезти Дэна домой. Не могу же я бросить его на лавочке у театра! А если по пути мажор уделает такси – что ж, у старшего Громова хватит денег, чтобы компенсировать неудобства водителю.

Я сажусь назад рядом с Дэном, и такси трогается с места, оставляя за спиной мерцающую огнями вывеску театра. За окном проплывают ярко освещенные центральные улицы, но сейчас их красота меня не трогает. Я снова и снова слышу слова Дэна, который признается мне, что ненавидит себя и убил свою мать.

Я могу только догадываться о том, что случилось. Должно быть, роды были тяжелыми, и его маму не смогли спасти… Каково это – с самого детства жить с чувством вины за смерть близкого человека? Врагу не пожелаешь…

Дэн беспокойно ворочается и вскидывает голову, не открывая глаз, и тогда я беру его за руку, и он затихает.

По дороге я несколько раз замечаю настороженные взгляды таксиста. Но Дэн ведет себя тихо, просто спит, и таксист успокаивается, сосредоточившись на дороге.

Остаются позади огни Москвы, мы едем в ночь по загородному шоссе. А Дэн роняет голову мне на плечо и доверчиво прижимается ко мне во сне, до боли стискивая руку. Я боюсь шелохнуться, чтобы его не потревожить. А еще боюсь того момента, когда он проснется и вспомнит о том, что мне рассказал. Коньяк развязал ему язык, и он открыл мне свою страшную тайну. Не удивлюсь, если теперь он меня возненавидит.

Но Дэн не просыпается до самого дома. Даже когда на проходной на въезде в поселок нас останавливает охрана, и таксисту приходится приоткрыть окно, чтобы показать спящего Дэна. Нас пропускают за шлагбаум, и я подсказываю водителю, куда ехать. Я здесь всего лишь второй раз, но хорошо запомнила величественный особняк в конце улицы. Его не пропустишь.

- Остановите здесь, - прошу я таксиста, и он притормаживает у ворот.

Свет в окнах не горит, как будто в доме никого нет. Я растерянно кошусь на спящего Дэна. Я надеялась, что он проснется и сам войдет в дом. Но он по-прежнему в отключке, и я осторожно снимаю его голову со своего плеча, выхожу наружу и звоню в запертые ворота. Раз, два, три. Никто не отвечает.

Я отхожу от ворот и смотрю на дом. Окна по-прежнему темны. Громова нет. И как мне завести Дэна домой? Надо обыскать его карманы, может, найду ключи.

Я делаю шаг к такси, но тут за спиной со скрежетом распахивается калитка. Громов, взъерошенный, в наспех надетых футболке и спортивных штанах, стоит в проеме и хмуро щурится. Сейчас он совсем не похож на олигарха и выглядит как обычный мужчина, которого внезапно подняли с постели… Или оторвали от секса, понимаю я, когда в окне второго этажа вспыхивает свет. Должно быть, там его спальня.

- Маша? – Громов узнает меня и выходит наружу. – А где Денис?

- В такси, пьяный, - сердито говорю я. Лучше бы за сыном своим следил, а он баб водит! Вот что за отец?

Без лишних расспросов Громов подходит к машине, перебрасывается парой фраз с таксистом и вытаскивает сына. Я сторонюсь, пропуская его в дом, и замечаю в окне спальни Громова женский силуэт с длинными волосами. Интересно, какая она – любовница старшего Громова? Наверняка красивая. И молодая. Может, даже моя ровесница.

За спиной газует такси, и я подпрыгиваю. Мне же надо обратно в город!

- Стойте!

Выбегаю на дорогу, машу руками, но автомобиль уже уезжает. Я хватаюсь за телефон, чтобы вызвать такси, но вижу, что он разряжен. Мне не остается ничего, как идти на поклон к Громову.

Захожу во двор, прикрываю за собой калитку и медленно шагаю к дому.

Поднимаюсь на крыльцо и застываю у двери, не решаясь войти. Постучать? Позвонить? Бронированная дверь распахивается, едва не снеся меня с ног, и через порог переступает Громов. При виде меня останавливается и кивает:

- Ты чего тут стоишь? Заходи!

- Вызовите мне такси, - бормочу я, входя за ним в дом. – А то таксист уехал.

- Я его отпустил, - бросает Громов.

- Зачем? – поражаюсь я.

- Мне не понравился водитель. Подозрительный тип.

Я недоуменно смотрю на него

А мне что теперь прикажете делать?

- Останешься на ночь у нас, - велит Громов тоном, который не обсуждается.

- Как, у вас? – теряюсь я.

- У нас полно гостевых комнат, - говорит он и проходит в дом.

Что ж, похоже, выбора у меня нет. Я разуваюсь и следую за ним. В гостиной горит ночник. Дэн спит на диване, а Громов снимает с него кеды. От этой сцены мне становится неловко, как будто я подглядела что-то очень личное.

Я медленно отступаю и жду Громова в коридоре, разглядывая лестницу. Со второго этажа не доносится ни звука. Любовница Громова, кто бы она ни была, не собирается спускаться.

За спиной звучат шаги. Громов выходит из гостиной, неся кеды сына в руке. Оставляет их в прихожей и жестом приглашает меня за собой. Мы поднимаемся по лестнице, и я чувствую холод мрамора под ногами. Этот дом такой холодный, как особняк Снежной королевы! Точнее – короля и его сына, ведь королева давно умерла…

- Что случилось? – спрашивает Громов, когда мы сходим с лестницы и оказываемся в коридоре со множеством дверей, похожем на гостиницу. – Почему он напился? Вы разве не должны были пойти в театр?

Он останавливается на середине коридора и испытующе смотрит на меня.

- Мы были в театре, - негромко отвечаю я. – Все было хорошо, но в антракте в буфете мы встретили его друзей…

Я запинаюсь, думая, правильно ли назвать тех мажоров его друзьями? Ведь это они испортили Дэну настроение и наговорили гадостей. Решаю умолчать о том, что они сказали о Доминике. Не хочу сплетничать о ней, поэтому сообщаю его отцу полуправду:

- Кажется, Дэн расстроился, что они увидели нас вместе. Он стыдится меня. Поэтому напился.

- Он дурак, - с неожиданной горячностью говорит старший Громов, и от его взгляда меня охватывает дрожь. – Спасибо, что не бросила его и привезла домой, Маша.

Откуда-то из-за двери дальше по коридору доносится звук эсэмэски. Должно быть, там спальня Громова, где его ждет любовница.

- Вот твоя комната, - мужчина толкает дверь, у которой мы стоим, и включает свет, не переступая порога. – Располагайся. Полотенце на кровати, халат в шкафу. Ванная в конце коридора.

Он удаляется, а я вхожу в большую комнату с сиреневыми стенами. Кровать с высокой спинкой, обитой белой кожей, застелена покрывалом, на краю - сложенное полотенце, как в гостиничном номере, готовом к заселению постояльцев. В углу шкаф из беленого дуба, у окна - туалетный столик с зеркалом. Из отражения на меня смотрит растерянная девушка в белой блузке и черной юбке. Мне здесь не место, эта стильная обстановка слишком хороша для меня.

Но это только на одну ночь. А уже завтра меня здесь не будет.

Возможно, завтра Дэн проспится и вообще не захочет меня видеть. Даже ради машины на день рождения. Ведь теперь я знаю его тайну.

Внезапно меня пронзает мысль о том, что день рождения Дэна может быть днем смерти его матери. Как он живет с этим? И как с этим живет его отец?