Страница 21 из 63
— Я слышал. Поздравляю. — Увидев на моем лице замешательство, он добавляет: — Мне сказал Уолт.
В столовую заходит организатор ужина и объявляет, что десерты и напитки будут поданы в гостиной. Затем ее взгляд переходит на Мэтью, и она бледнеет.
— О, извините, мне не сказали, что гости еще не закончили есть, — явно смущенная своим промахом, произносит она.
Мэтью машет рукой.
— Меня в расчет можно не брать. Вы все идите. Я ем быстро.
— Я останусь с тобой, — говорю я, чтобы заверить всех, что в одиночестве он есть не будет.
Эти слова, кажется, убеждают гостей, что им можно встать и выйти из-за стола. Все уходят, и мы с Мэтью остаемся в столовой вдвоем. Он ест, а я потягиваю шампанское.
— Насколько я понимаю, Камиле сегодня пришлось тяжело? — спрашивает он осторожно, словно прощупывая почву.
Я улыбаюсь, радуясь, что он готов отбросить притворство между нами.
— Да. Ей ведь пришлось столкнуться лицом к лицу с фиктивной женой своего мужчины, а это мало кому может понравиться.
Мэтью громко смеется, явно ошеломленный моей прямотой.
Я пожимаю плечами, давая понять, что не задета.
— Странный у нас, конечно, союз, — продолжаю я.
— Я пытался отговорить его, — признается Мэтью с печальной улыбкой. — Но если Уолт что-то решил, то переубедить его невозможно.
— Ты же знаешь, что это было выгодно не только ему. В том смысле, что этот брак… он помог и моей семье тоже.
Мэтью понимающе кивает.
— Всего я не знаю, но насколько мне известно, твои родители были в отчаянном положении.
— Мягко говоря. Они в течение многих лет безрассудно швырялись деньгами, и их, наконец, настигла расплата.
— Ты знала?
— Понятия не имела до вечера накануне свадьбы с Уолтом.
Глаза Мэтью округляются.
— И ты так быстро согласилась?
— Разве у меня был выбор?
Он смотрит на меня так, словно этот ответ расстроил его.
— Они же мои родители, — оправдываюсь я.
Мэтью берет бокал с вином и делает долгий глоток.
— Значит, ты с ними очень близка?
— Нет. Совсем нет.
Он бросает на меня взгляд, полный искреннего сочувствия.
— Но наш брак помог и мне тоже, — добавляю я и объясняю: — Я раньше не знала, но оказалось, что тяжело снять квартиру самостоятельно, когда формально ты безработная. Думаю, Уолт скоро найдет мне какое-нибудь жилье. Так что, видишь, я не совсем бескорыстна.
Кажется, он оценил мой самоуничижительный тон, потому что его лицо смягчается.
— Каково это — жить с моим братом?
— Если честно, я будто живу здесь совершенно одна.
— Он так часто уезжает?
— Вряд ли после моего переезда сюда мы виделись дольше пары минут. Раньше я думала, что он просто много работает, но теперь понимаю, что еще он проводил время с Камилой.
Мэтью кивает в знак согласия.
— Ты хорошо ее знаешь? — спрашиваю, и все внутри тревожно сжимается.
— Она преподает в одном университете со мной.
Я подаюсь назад.
— В самом деле? Так вот, как вы все познакомились?
— Да. Она работает там дольше меня, преподает на кафедре латиноамериканских исследований.
— Но разве ты не на кафедре искусств?
Он кивает и, прожевав, вытирает рот салфеткой.
— Нью-Йоркский университет пригласил Франсиско Родригеса, венесуэльского экономиста, на серию лекций для преподавателей. Нам с Уолтом было интересно послушать, поэтому я пригласил его в качестве своего гостя. Нас посадили рядом с Камилой, и они с Уолтом разговорились еще до начала лекции. Потом мы втроем пошли выпить.
— Как давно это было?
Он прищуривается.
— Где-то полгода назад. Лекция была прошлой осенью.
Я склоняюсь к нему, стремясь получить больше крошечных кусочков информации — информации, которую Уолт никогда не разгласит сам.
— И они действительно влюблены?
Мэтью хмыкает.
— Давай скажем так… Вряд ли ты женишься — даже фиктивно — на ком-то другом, если ты правда любишь кого-то. — Он с любопытством глядит на меня. — Разве ты не спрашивала обо всем этом Уолта?
Я откидываюсь на спинку стула.
— Как я уже говорила, мы почти не видим друг друга.
— Ладно. Понятно.
Он возвращается к еде, я пью шампанское, и между нами воцаряется тишина. Когда он вновь заговаривает, то поворачивает разговор к моему творчеству.
— Чем планируешь заниматься после учебы? Взяла перерыв?
— Вовсе нет. Сейчас я работаю больше, чем когда-либо раньше. Вообще большую часть этого дня я осаждала «Hauser & Wirth», пытаясь встретиться с кем-нибудь из их директоров.
— Серьезно? — Кажется, Мэтью в восторге от этой выходки. — Это так…
— Безумно? Я знаю. Не волнуйся, они с тобой согласились и довольно быстро выставили меня вон.
Он сочувственно хмурится.
— Мне жаль это слышать, хотя их отказ кажется удивительным. Если ты закончила RISD, ты должна быть очень хороша в том, что делаешь. Какую отговорку они придумали?
— О, это сложно.
Я не могу заставить себя произнести фразу «картинки для кофеен», поэтому излагаю ему смягченную версию правды.
— Мир искусства — хитрый зверь. Похож на мир моды в том смысле, что всегда существуют постоянно меняющиеся тенденции. Конечно, классические Пикассо и Моне всегда будут в цене, как «Louis Vuitton» и «Chanel», но современным художникам приходится сложно. Все слишком зависит от того, что хотят выставлять галеристы. Многим из них наскучила живопись на холсте.
— Кому она может наскучить?
— Спасибо тебе! — говорю я, игриво толкая его в плечо.
Мэтью смеется.
— Мне бы хотелось взглянуть на твои работы. Я знаю людей, которые могли бы указать тебе правильное направление.
— Ты серьезно?
— Конечно. Ты же теперь моя невестка, не так ли?
У меня вырывается громкий смешок облегчения. Наконец-то кто-то захотел пошутить над этим странным стечением обстоятельств.
— Я, кстати, шучу, — говорит он, застенчиво улыбаясь. — Не могу смотреть на тебя так. Уверен, что деверю вряд ли можно находить свою невестку привлекательной.
— О, — срывается удивленный звук с моих губ.
— Я тебя смутил? Черт. Извини. Перед праздниками я кое с кем расстался, поэтому на какое-то время выпал из романтической сферы. Давай-ка попробую еще раз. — Он встряхивается, словно пытаясь расслабиться, затем смотрит на меня и с чувством произносит: — Элизабет, ты горячая штучка.
Я не могу удержаться от смеха, а он смиренно пожимает плечами.
— А теперь, полагаю, ты должна мне сказать, что я тоже горяч.
Теперь я смеюсь еще громче — он будто открыл глубокий колодец счастья, которого я не испытывала столько, сколько себя помню.
Я не сразу замечаю, что на пороге столовой стоит, наблюдая за нами, Уолт. А точнее, наблюдая за мной. Поднимаю глаза, и мой смех замирает, когда я вижу, что на его лице тоже улыбка. Маленькая улыбка. Приподнят только правый уголок рта. Оказывается, у него, как и у брата, тоже есть ямочки на щеках.
— Как Камила? — спрашиваю я и вытягиваю шею, проверяя, не стоит ли она у него за спиной.
Сразу же сожалею о том, что спросила, потому что он перестает улыбаться.
Он заходит в столовую и садится по другую сторону от своего брата — туда, где совсем недавно сидела Камила.
— Она уехала домой.
— Сожалею. Прости.
Его темные глаза встречаются с моими, и в них что-то вспыхивает.
— Не извиняйся. Ты здесь совсем не при чем.
Он тянется за бутылкой вина, которая осталась стоять на столе, и делает глоток прямо из горла.
Мэтью смеется.
— Тяжелый вечер?
— Можно и так сказать.
— Вы с ней расстались? — спрашиваю, вмешиваясь в их разговор.
Уолт пожимает плечами.
— Похоже на то.
— Честно говоря, я и не думал, что вы останетесь вместе надолго, — роняет Мэтью.
Уолт искоса бросает на него взгляд.
— Мог бы упомянуть об этом пораньше. Надо было отвести меня в сторону и дать какой-нибудь братский совет.
Мэтью пожимает плечами.