Страница 122 из 148
«Вас разыскивает инквизиция?»
«Да», — отвечала я.
«В таком случае, нужно ехать сейчас же, — серьёзно проговорила она. — Здесь оставаться нельзя. Я вас не выдам, но могли видеть, как вы вошли ко мне в дом, и всегда найдётся человек, который об этом донесёт. Вы должны попытаться как-нибудь пройти через ворота. Я не могу вам помочь — у меня муж и дети. Но теперь ещё не поздно, и за воротами есть гостиница. Может быть, завтра утром вам удастся найти там лодку».
Разговаривая с нами, она всё время пристально смотрела на нас. Когда Изабелла повернулась, чтобы идти, она вдруг задержала её и сказала:
«Вы не то, чем кажетесь сначала. Вы можете довериться мне, не боясь. Вы графиня?»
Ответа не было.
«Не бойтесь, — продолжала она. — Дон Хаим когда-то оказал мне и моему ребёнку великую услугу. Посмотрите, какой он теперь».
С этими словами она подошла к колыбели и показала нам мирно спавшего ребёнка.
«Мой муж после того вечера, как его остановил дон Хаим, не смел уже бить меня. Вы тогда тоже были при этом, хотя ещё не были его женой! Помните? Дон Хаим заходил к нам и на следующий день. Не знаю, что он сказал моему мужу. После этого всякий раз, как он собирался бить меня, стоило мне только упомянуть имя губернатора, как он опускал руки и дрожал, хотя был и не робкого десятка. И вот теперь мой ребёнок красив и здоров, тогда как мой первенец — несчастное, угрюмое создание. Поэтому я всё готова сделать для Жены дона Хаима. Подождите здесь минутку».
Мы едва успели оправиться от изумления, как она вышла из соседней комнаты, волоча за собой три корзины с бельём.
«Каждая из вас пусть возьмёт по корзине, — сказала она. — Я постараюсь провести вас через ворота и дойти с вами до ван Димена. Так зовут хозяина гостиницы, о которой я вам говорила».
Взглянув последний раз на мирно спавшее дитя, она подошла к нам и промолвила:
«Подумать только: графиня приходит в мой дом, и я могу оказать ей помощь! Жена человека, в руках которого была жизнь любого обывателя города! Воистину неисповедимы пути Господни! Но идём, нужно спешить».
Мы поблагодарили, взяли свои корзины и пошли за ней. И вот бедная женщина, которую вы когда-то избавили от дурного с ней обращения, теперь спасала вашу жену от надругательств и пытки: большего она сделать не могла.
Когда мы подошли к Речным воротам, главные ворота были уже заперты. Открыты были лишь боковые, — для запоздавших. Услышав звук наших шагов, дежурный часовой высунулся из окна и сердито спросил, кто идёт.
«Я, Екатерина Заан, ваша покорнейшая слуга, сеньор Сарредо, — ответила весело наша проводница. — Мы носим бельё к ван Димену каждую субботу, как вы знаете. Его жена больна, а остальные женщины в доме — ничего не стоят. Белья было порядочно, оттого мы так и запоздали».
«Вот уж не предполагал, чтобы здешний народ был такой опрятный, — проворчал сержант. — Местечко-то не очень опрятно. Ну, покажитесь-ка, действительно ли ваши прачки такие хорошенькие, как должны быть?»
Он вылез из караулки, подошёл к Изабелле и, взяв её за подбородок, поднёс к её лицу фонарь. «О, да ты прехорошенькая», — сказал он и хотел её поцеловать.
Изабелла быстро ударила его по лицу.
«Ах ты, дрянь этакая, — закричал он. — За кого ты себя принимаешь? А вот я задержу тебя здесь да поучу хорошим манерам!»
«О, Боже мой! Сеньор Сарредо, оставьте бедную девушку! — закричала Екатерина. — У неё нет матери, и она плохо воспитана. Послушай, Анна, ведь господин офицер похвалил тебя. Проси скорее прощения».
Изабелла пробормотала что-то, вовсе не похожее на извинения.
«Теперь, сеньор Сарредо, вы должны быть довольны. Становится уже поздно, надо скорее идти, а то, если я не вернусь домой вовремя, мой муж будет сердиться».
Сержант всё ещё стоял перед Изабеллой, загораживая ей дорогу. Дело принимало скверный оборот, и я сказала:
«А мной вы, господин офицер, не интересуетесь, Не очень-то это вежливо».
Он быстро повернулся и подошёл ко мне.
«Карамба! Девчонка права. Посмотрим, так ли она красива, как бойка на язык».
И он уставился на меня.
«Клянусь Святым Иаковом! Эта так же прелестна, как и та, да и обходительнее. Ты разрешишь себя поцеловать, не правда ли?»
«Если желаете, то должны действовать сами!» — ответила я.
Он не заставил повторять себе это ещё раз. Я ведь была не замужем и могла целоваться с кем угодно.
Екатерина воспользовалась таким оборотом дела и толкнула Изабеллу за ворота. Я последовала за ними. Очутившись за городскими стенами, в пустынной и безмолвной местности, я вздохнула с облегчением. Царила темнота, и только на снегу слабо отражалось звёздное сияние. Всё было тихо, только издали доносилось журчание воды. Я положительно не знала, что теперь предпринять.
Едва мы прошли с полмили, — продолжала донна Марион, глубоко вздохнув, — и были на половине дороги к гостинице, как сзади нас послышался какой-то шум. Обернувшись назад, мы увидели несколько тёмных силуэтов, которые быстро приближались к нам. Те, которые двигались впереди, несли высоко поднятые факелы, обливавшие снег красноватым светом. Раньше их скрывал выступ дороги. Теперь же с каждой секундой они приближались всё ближе и ближе.
Мы не могли соперничать ними в быстроте. Местность была совершенно открытой. Нигде ни хижины, ни рва, где можно было бы укрыться. С минуту мы стояли в ужасе. Вдруг Екатерина велела нам бросить корзины и бежать к реке: там, вдоль берегов, росли густые частые ивы. Если нам удастся вовремя добежать до них, то можно будет ещё спастись. Нам нужно было скрыться и вернуться в гостиницу позднее, когда минует опасность. А в это время Екатерина должна была направить преследователей по ложному следу.
Мы пустились бежать изо всех сил. К счастью, с наступлением ночи мороз усилился, и снег был крепок, иначе нас легко было бы найти по следам.
До первых кустов мы добежали, запыхавшись. Видно было, как движение факелов на дороге вдруг остановилось: они догнали Екатерину. Минуты через две тёмные фигуры ринулись вперёд — по направлению к нам. Мы не стали больше смотреть, а бросились в самую гущу кустов, чтобы как-нибудь скрыться. В этой чаще ив, переплетавшихся с ветвями кустов, при наличии глубоких рвов в разных местах, трудно было отыскать кого-нибудь без собак, которых, слава Богу, у наших преследователей не было. Кроме того, на наше счастье, с реки поднимался туман.
Слышно было, как они подходили ближе. Но и туман становился всё гуще. Скоро он совсем окутал нас. Звуки стали доноситься слабее. Ходить около реки, только что покрывшейся льдом после оттепели, было очень опасно.
Вдруг довольно далеко от нас послышался всплеск, проклятие — и затем всё стихло.
Мы остались одни среди тумана и безмолвия. Прождав здесь некоторое время, мы пошли обратно на дорогу, но уже не могли её отыскать. Всю ночь блуждали мы по снегу в тумане. Раза два мы чуть не упали в воду, и только треск льда предостерёг нас от опасности. Усталые, мы опять подходили к берегу и старались оттуда пробраться сквозь чащу на дорогу, но напрасно. Мы уже давно потеряли всякую надежду попасть в гостиницу. В отчаянии я пыталась найти какую-нибудь заброшенную хижину, кучу дров или что-нибудь другое, где можно было бы укрыться от беспощадного холода, но всё было напрасно.
Когда настало утро, мы были совершенно истощены. Мы промёрзли до мозга костей. Около суток у нас во рту не было ни крошки. Искушение присесть и отдохнуть было непреодолимо, но мы знали, что это смерть. В конце концов мы пошли вперёд, как лунатики. Изабелла была почти без сознания, и мне приходилось поддерживать её.
Наконец — не знаю уж, где и когда — мы выбрались на ровное место, на котором виднелись следы колёс. Это была дорога. Но едва я ступила на неё, силы мне изменили, и я упала в обморок.
Когда я пришла в себя, вокруг меня было темно. Я попробовала было встать, но почва ускользнула у меня из-под ног, и я сильно ударилась головой обо что-то твёрдое.