За его спиной

И неизвестно, до чего бы додумалась, если б не Аделька и ее идея ехать поступать в московский университет на дизайнера.

Я ухватилась за эту идею, поставила перед собой цель, и как-то все проще стало.

Марат, словно удовлетворившись полученным от отца согласием, особенно не досаждал, предпочитая гонять со своими придурочными дружками по ночному городу на новенькой, недавно купленной ему отцом машине, отец готовился к свадьбе, прикидывал, сколько надо будет всего закупать, сколько дней гулять и кого из многочисленной родни звать, а я… Я замерла в безвременье, ожидая только нужного момента и копя деньги, по чуть-чуть откладывая, чтоб хватило на первое время в столице.

И вот он, нужный момент… Был, да и прошел…

— И что ты дальше хочешь делать? — спросил Бродяга, прикуривая еще одну сигарету.

— Не знаю… — я как-то растерялась от этого вопроса, потому что мысли мои дальше момента спасения от немедленной расправы от рук Марата, не шли, — наверно… Надо до Адельки дозвониться?

— Сомневаюсь, что она ответит в ближайшее время, — хмыкнул Бродяга, — судя по тому, как ее отсюда вывозили…

— Неужели родители узнали, что мы собираемся уехать? Ох… Тогда ее могут запереть где-нибудь… У нее папа тоже суровый…

— Могли, — хмыкнул Бродяга, — и, судя по всему, именно это и сделали…

Я тяжко задумалась о своем будущем. Сейчас, когда адреналин от погони и спасения схлынул, мое будущее предстало передо мной во всей своей неприглядности.

У меня были деньги, но без документов, оставшихся у Адельки, я не могла даже билет купить на поезд или самолет… Вообще ничего не могла!

Получается, что весь мой побег, все попытки освободиться и избежать замужества, превратились в пшик!

Ну не могу же я, в самом деле, оставаться тут, у Бродяги в гостях?

Значит, надо возвращаться к отцу… По родне бесполезно прятаться, меня тут же выдадут. А отец поругает, может, побьет даже, хотя не бил никогда, но тут-то я его серьезно опозорила… И заставила Марата искать себя… Если явлюсь сейчас, то есть шанс, что просто запрут где-то… А если утром, то решат, что провела ночь с каким-нибудь парнем, и… А может, это выход? Марат очень хотел меня, невинную, чтоб всласть поиграть, когда ему это будет позволено законом!

Может, просто сказать, что я уже спала с кем-то? И он отступится?

Хотя нет. Они же потащат меня к врачу…

А если…

Я посмотрела на Бродягу, задумчиво дымящего сигаретой, на его огромные руки и широченные плечи, которые даже рабочая одежда не могла скрыть, и вздрогнула. Нет. Нет-нет-нет!

Это… Это глупо. Да он и не согласится… Да я и сама… Одно дело: ровесник, или парень чуть старше, а другое… Взрослый мужчина. Он мне, может, в отцы годится…

Бродяга курил, совершенно не подозревая о моих пошлых и развратных донельзя мыслях в свою сторону, и мне стало невероятно стыдно.

Он так помог, такой человек хороший. Спас, приютил, чаем, вон, напоил… А я мысленно примеряю его для… Для этого… Может, прав был Марат, когда нашептывал мне на переменах всякое гадости, от которых тошнило? Может, я и всамом деле внутри такая?

Тут же припомнились его грязные слова: “Я тебя вижу… Знаю, чего тебе надо… И дам тебе это… Ты будешь визжать и давиться…”

Опять подкатила тошнота, и я решительно отвергла все эти домыслы.

Нет уж. Я не такая.

И не буду такой!

— Ну что ты бледная такая сидишь? — Бродяга, который, оказывается, уже несколько минут не курил, а на меня смотрел в упор, неожиданно протянул руку и провел шершавыми пальцами по моей голове. Вообще без какого-либо пошлого намека, просто поддержать. Как ребенка маленького, утешить. — Не кисни. Пока можешь тут переночевать, у меня вон, комнатка есть отдельная…

— Нет, спасибо большое, пробормотала я, пораженная легкостью и прямотой его предложения, — мне неудобно… И без того столько проблем вам доставила…

— Неудобно спать на потолке, — пошутил Бродяга, — или на улице… Я же так понимаю, к отцу ты не хочешь возвращаться?

— Не хочу… — призналась я, — он меня запрет. И больше не удастся выбраться…

— Ну вот и я от том же, — кивнул Бродяга, — так что не выдумывай. Утро вечера мудренее. Вот там каморка, правда, только кровать помещается, но неплохо, в целом. И даже окно есть маленькое… Я сейчас одеяло накину, а то у меня только два постельных, и одно стирается как раз…

— Да ничего, я так, сверху лягу… А вы где?

— Тут, — пожал он плечами, кивнув на один из топчанов.

— Но вы же… Не поместитесь?

— Ничего, мне не привыкать…

Глава 7

Бродяга ворочался на неудобном топчане, никак не мог заснуть. Конечно, он не соврал маленькой кошечке Ляле, когда сказал, что ему не привыкать к таким койкам. Приходилось, и довольно долго… Но это не значило, что он это дело приветствовал и любил. Вообще нифига. Наоборот, сны плохие снились на узком топчане, больше похожем на тюремную шконку.

Бродяга в очередной раз перевернулся, чуть не упал, сдержался, чтоб в голос не выматериться, и решил, что завтра же разберет, ко всем чертям, эти доски и сделает одну полноценную кровать. Широкую.

Давно хотел, тем более, вот и повод.

Приятный интерьер этой комнаты ему достался в наследство от прежнего хозяина, уволенного руководителем местного ТСЖ за беспробудное пьянство и такое же беспробудное таскание на территорию дворницкой баб разной степени свежести и маргиналов-собутыльников. Благо, буквально в паре шагов от этого, очень благопристойного дома, находились обычные девятиэтажки с обычными в таких районах разливайками, а с другой стороны — очень милый парк, весной расцветавший яблоневым, вишневым и сиреневым цветом и ровно тогда же становящийся прибежищем для любителей отдохнуть на свежем воздухе. И не только отдохнуть.

Короче, хороший был парк, но ночами там лучше не ходить…

Если летом ночи были холодными, все постоянное население парка перебиралось в скромных размеров дворницкую и гудело до утра. Понятное дело, что жильцы такого терпеть долго не стали, прежний дворник вылетел со своего места со свистом, а Бродяга как-то очень вовремя вышел из одного интересного заведения, брел по городу в раздумьях и переживаниях и увидел висящее на стене объявление…

Удачно сложилось, в целом. Правда, потом пришлось какое-то время отваживать слишком быстро привыкших к халявной хате местных опоек, но Бродяга с этим справился. И уже больше года работал тут, прибирал двор, чистил мусорные контейнеры, красил скамейки, подновлял детскую площадку, стриг газон… И ощущал невероятное, самое правильное для своей ситуации в жизни спокойствие…

За стеной едва слышно скрипнула под кошачьим весом кровать, и мысли Бродяги переключились на неожиданную гостью.

Он подумал, что история, ею рассказанная, дикая и тупая настолько, что вполне может оказаться правдой.

Конечно, сложно поверить, что в начале двадцать первого века, в центре России, кто-то может выдавать своих детей замуж или женить насильно практически, но чего только в жизни не бывает, на самом деле… Уж ему ли, Бродяге, не знать…

А девочка выглядела домашней и беззащитной настолько, что невольно хотелось ее спрятать от злых людей, чтоб не обидели.

Такие, как, например, ее женишок, как она там его назвала? Марат? Тот, белобрысый, с бешеными и пустыми глазами. Повидал Бродяга и таких. В одной камере с ним сидел парнишка, только-только после выпускного. Тоже из хорошей семьи, весь на понтах и характере. Говорил, что уже поступил в институт… После выпускного он с приятелями гулял по городу и прицепился к какому-то мужику. Слово за слово, драка. И этот парнишка, из хорошей семьи, надежда родителей и будущий студент, тупо забил идущего со смены мужика кирпичом по голове… Просто так. И, кстати, глаза у этого урода тоже светлые были. И не понимал он, чего такого сделал, он же случайно…

Бродяга усмехнулся в темноту, думая, сколько вокруг в людях дерьма, грязи, херни всякой. И таким вот котятам, как эта рыжеволосая Ляля, только и остается, что приспосабливаться. Чтоб не сожрали…