Черная радуга

— Кажись, живой, — прохрипел человек и повалился без чувств.

Безымян лежал на спине и разглядывал паука — крестовика, лениво плетущего среди ветвей лещины ловчую сеть — паутину. Сколько он пролежал в беспамятстве, оставалось загадкой. Может день, а может, и месяц. Полянину было плохо. Почему-то ему казалось, что именно так чувствуют себя при смерти.

— Отойди, мохнатый. — Прошептал человек. — Будет душа отлетать, как бы за твою паутинку не зацепилась.

Паук не слушал, продолжая свое черное паучье дело. Перебирая тоненькими ножками, он медленно съехал на мгновенно затвердевшей нити и упал на лицо Безымяна. Человек стряхнул букашку и сел, брезгливо морщась от неприятного прикосновения.

— Точно, живой. — Прохрипел мытарь, ощупывая руками сырую одежду.

От этого движения зашлись легкие, и полянин начал кашлять. Справившись с приступом, он переморгал выступившие слезы и посмотрел на пустынный берег. Нечисть исчезла. Не считая крестовика, он был единственным живым существом посреди уснувшего колдовским сном векового леса. Полянин стоял и размышлял о том, когда это он успел побрататься с речным владыкой. Ежели б не бревнышко, заботливо подсунутое кем-то под ногу, рыбы получили бы прекрасный ужин. Хотя в этом болоте, наверное, и рыб-то не осталось. Рыба, она чистую водицу любит, а тут разве что головастики жить могут. Безымян смерил речку. Как он выбрался на берег? Даже плавать толком не может, а справился.

Полянин разгладил волосы и посмотрел в сторону равнины, словно мог пробить взглядом толстые стволы вековых сосен. Интересно, спаслись ли друзья? Нужно было как можно скорее попасть к меловой горе. Снова лезть в воду не хотелось. Безымян подумал и решил, что плыть не стоит. Благоразумнее найти брод, а там, глядишь, и с шаманом выпадет шанс поквитаться. Полянин вздохнул и двинулся вдоль берега, но заросли оттеснили его в чащу. Человек запоминал направление, но не прошло и часа, как он заблудился. В расстроенных чувствах полянин продолжал идти вперед. В голове крутились предостережения стрелка. Был бы он хозяином, срубил лес к такой-то матери. Каждый раз путники ему б в ноги кланялись.

— Все-таки хорошо, что вещей с собой не ношу, утопил бы как пить дать. — Подбодрил себя Безымян. — Еще б жалеть начал, кручинится. Живешь бедно — забот меньше.

Он брел, пока не вышел на заросшую, но все же различимую в хвое и шишках тропку. «Если есть дорога, значит куда-нибудь да приведет», — решил полянин и зашагал бойчее. Под ногой хрустнуло. Безымян остановился и посмотрел на землю. Еще один скелет. «Чисто работают». Дальше он наткнулся на закованный в кольчугу труп и задранную лошадь. Преставились недавно, еще не до конца обглоданы. Оставив мертвецов в покое, полянин осмотрелся, примечая, что лес начал редеть. Среди верхушек деревьев проглядывалось хмурое небо и бледный диск холодного солнца. «Куда-то попал». — Подумал Безымян, прислушиваясь к незнакомым звукам. Среди ветвей обозначилось легкое движение. Через мгновение шорох усилился. Полянин задрал голову и увидел, как одна за другой взмывают в воздух летучие мыши. Собравшись в черное клокочущее облако, нетопыри сделали круг и устремились вниз, обрушившись на человека. С шипением и свистом они опрокинули его на землю и начали растаскивать на части, впиваясь когтями и зубками в незащищенное тело. Безымян берег глаза, закрываясь руками. Его валяли по земле, не давая подняться. Полянин пришел в ярость.

— Довольно! — Заорал он на всю округу и, вскочив на ноги, расшвырял летунов в стороны. Вампиры вспорхнули и начали кружить, собирая новое облако.

Сбитая на землю мышь затрепетала крыльями и злобно свистнула.

— Разве так на Руси свистят? — Спросил Безымян, вкладывая израненные пальцы в рот. — Свистят на Руси так!

Он разогнулся и разорвал тишину пронзительным звуком, сбившим с сосен пожелтевшую хвою. Стая шарахнулась и рассыпалась на отдельные черные точки. Остатки крылатого воинства спешили убраться с дороги разъяренного великана, предпочитая больше с ним не связываться.

— То-то. — Процедил полянин и спокойно зашагал дальше.

Деревья расступились, и Безымян вышел на скованную морозом, хоженую дорогу, убегающую по пустынной равнине и утыкающуюся в высокие стены города.

— Выборг. — Прошептал полянин. — Неужели нашел?

Он поспешил к воротам, но дорогу преградил заполненный стылой водой городской ров и поднятый мост. Полянин огляделся в поисках охраны — ни души. Выборг пугал гробовой тишиной. Из-за каменных стен не доносилось ни звука. Молчали стражники, заснули псы, не скрипели телеги. Что за князь Лютослав, если развел у себя под носом такое безобразие. Обычно около селений даже сушняка не найдешь, — выбирают для хозяйства все подчистую, а тут ноги переломаешь, пока доберешься. Непорядок. Уж не беда ли здесь стряслась?

Безымян вытер расцарапанные нетопырями руки об одежду и, набрав полную грудь воздуха, закричал:

— Есть кто живой?!

За воротами послышался недовольный шум. Створка бойницы приоткрылась, и в просвете показалось небритое, осунувшееся лицо гридня. Несколько секунд ратник рассматривал пришлого, а потом вздрогнул и подался вперед. Если бы бойница была немного шире, то он бы неминуемо вывалился наружу. Глаза стражника расширились, будто он только сейчас понял, что происходит. Гриднь сглотнул комок и, прочистив горло, выдавил:

— Ты кто?

Вот странный народ! Сжав от досады кулаки, полянин преодолел желание накричать на нерадивого дружинника. Вместо этого он остудил вскипевшую в нем ярость и спокойно произнес:

— Безымян.

Только сейчас он почувствовал, что смертельно устал. Разбитое тело чесалось. Безымяну захотелось помыться, но пауза затягивалась.

— Выборжец? — Протянул страж.

— Полянин. Открывай, — мирно попросил странник.

— Откуда? — Взвизгнул гриднь. Сквозь щель было видно, что он делает отчаянные жесты, призывая своих товарищей.

— Из леса. — Грустно отозвался полянин. — Пустишь, или уходить?

— Стой. — Прошипел стражник. — Я сейчас, мигом.

Створка бойницы захлопнулась. По скрытой лестнице загрохотали тяжелые сапоги дружинников. После короткой возни раздвижной настил скрипнул и медленно пополз к земле. Безымян испустил вздох облегчения. Разобрались таки. Тело зашлось в предвкушении горячей бани. Не дожидаясь, пока мост коснется земли, полянин запрыгнул на мореные бревна и поспешил к воротам. Однако открывать их не спешили.