Я — твоя Кошка

Резкий поворот, и мы въехали в лес, дальше дорогу преградил одинокий, массивный шлагбаум. Никаких указателей, ничего совершенно вокруг, кроме молчаливо стоящих гигантских свидетелей — мрачных, почти черных елей.

Остановка, звенящая тишина замолчавшего двигателя. Пауза.

И тут Марк резко ко мне развернулся, выдохнув громко, одним сильным движением руки сгреб к себе на колени и, громко урча, впился в губы. Действительно «впился». Так умирающие от жажды хватаются ртом за источник воды. Как будто от этого поцелуя зависела жизнь. Я ответила осторожно, медленно погружая отчего-то вдруг онемевшие пальцы в его мягкие, светлые волосы.

Мой ласковый и нежный зверь, почему ты так отчаянно хватаешься за меня каждый раз, будто я убегаю?

Услышал. Расслабился, замурлыкал, потягиваясь, раскусывая мой поцелуй, словно ягоду пробуя, смакуя его, углубляя.

Как можно научиться так целоваться? Совершенно не представляю...

Мы друг от друга смогли оторваться, только когда дыхание в легких закончилось. Сдулись, как детские шарики.

Разгоряченные, еле дыша, крепко вцепившись друг в друга, сидели в машине два великовозрастных идиота.

И ведь не дети уже.

Кот вдруг застонал хрипло, громко, лбом уткнувшись мне в лоб.

— Яговы муки...

— Что снова случилось? — спросила тревожная я.

Щелчок замка водительской двери, дуновение влажной прохлады, загудели первые комары...

— Еще сорок восемь недель! — его стон продолжался.

Меня осторожно вернули на место, Кот выскользнул из машины, и пока я переваривала им сказанное, открыл мою дверь, приглашая на выход.

— Я ничего не поняла, — сказала неумная Кошка, падая в руки Коту.

Меня мягко поймали, нежно поцеловали, и уже отпуская, на шею повесили толстый шнурок с камушком-амулетом.

— Это от всех насекомых. И змей, и...

— Навязчивых ухажеров? — попыталась разбавить серьезность момента. Уж больно мой муж был расстроен.

— Сорок восемь недель...— как заклинание повторил. — До меня только что дошло, знаешь ли. Выносить, потом родить и семь недель воздержания после. О, нет. Куплю в ветеринарной аптеке себе «Конрасекс» для котов. Или что там у них еще есть эффективного.

Я давно уже так не смеялась... Смотрела на вытянувшееся и обиженное лицо мужа и снова хихикала непотребно.

— Коть, мы сколько раз уже обо всем договорились. Я даже с врачами еще не разговаривала!

Марк, молча и мрачно вытаскивающий из багажника наш рюкзак, только сопел. Потом снял инофон с водительской панели, что-то там пролистал и протянул мне открытое в мессенджере сообщение.

«Никакой сексуальной активности. Жду вас обоих во вторник ко мне на осмотр». И самой удивительной деталью в этих словах была... подпись. Доктор Абрамов Антон.

Но как?!

Муж мой загадочный вымученно улыбнулся, проверил зачем-то шнурки на моих кроссовках, затем накинул к себе на плечо наш огромный рюкзак, схватил меня за руку и, скорбно насвистывая, быстро пошел по тропе. Меня за собой увлекая, естественно.

Мне оставалось лишь ноги передвигать, поражаясь происходящему.

— Марк, и давно ты с ним... как бы так выразиться... накоротке?

— С того самого момента, как ты сбежала. И с ним, и с Мулей, и даже с твоими родителями.

Я чуть не упала, хорошо еще Кот меня крепко за руку держал.

— А почему? — проворчала обиженно.

— Помолчи пока, солнц. Просто думай, дыхание не сбивай. Друзья твои жаждали знать: все ли у тебя в порядке. Я на все их вопросы подробно отвечал. Тебе совсем не до них тогда было.

Надо наверное даже обидеться. Но на что? Пока я собой занималась, вся такая иная разведчица-следователь-Зеркало и что там еще, пока разбиралась со своей личной жизнью, мои дорогие друзья явно переживали. Родители тоже тревожились, а я...

— Прекрати, — Марк притормозил, приобнимая меня. — Давай лучше ускоримся, не хочу даром время терять, у нас впереди еще целый вечер и ночь и весь день завтра. Успеешь еще настрадаться.

Это он правильно все сказал. Страдать я умею. И муками совести тоже, сладострастно и с наслаждением.

— У меня для тебя три подарка и новости. Так что...

Умеет же Кот искушать! И откуда только силы взялись у несчастной Илоны. И ножки вдруг быстро пошли, и дыхание не сбивалось.

Я топала следом за мужем и крутила по сторонам головой, благо под ноги смотреть смысла не было.

Удобно быть ведомой.

35. Подарки

«Любимой женщине хочется подарить целый мир. А она ждет от нас просто колечко». М. К. Кот «Дневники и записки.»

Я с детства терпеть не могу неожиданные сюрпризы, а подарки вообще ненавижу. На дух не переношу, говоря откровенно.

Ни разу мне еще не подарили чего-то хорошего или просто приятного. Время от времени нечто «полезное». Правда, зачем и кому оно будет «полезно», мне никогда не рассказывали.

Потому, весь остаток пути, мной двигало скорее любопытство, нежели предвкушение. Марк мне толком пока еще ничего не дарил. Только маленькое колечко из тира, тайный мой талисман, висевший на тонкой цепочке на шее.

И все.

А я и не ждала от него ничего. Он и сам был подарком. К тому же, мы все время куда-то неслись, в перерывах между опасными приключениями занимались любовью, изредка разговаривали, ели и спали. Какие, скажите, подарки?

Все происходящее между нами даже просто нормальными отношениями назвать было сложно, а уж законным браком тем более. Кошки же, что с нас взять.

Тропинка, по которой мы шли, затейливо петляла между огромными темными елями. Тонкой, неуверенной строчкой она прошивала пушистые заросли изумрудно-зеленого мха, кое-где украшенного кокетливыми полянками трехгранных сердечек кисличника и резными узорами светлых лишайников.

Начало северного июня, еще только ландыши в наших лесах отцветают. А ведь пройдет всего пара месяцев, и с просторов капризной Балтики потянет ветрами холодными, злыми, осенними.

Как быстро бежит наше время...

Задумавшись о высоком и вечном, я пропустила момент, когда сумрачный ельник вдруг сменился сосновым бором, светлым, ароматным и свежим. Белый песок тихо зашелестел под ногами, мхи расступились, уступая место шелковому ковру разнотравья.

Сосны огромные, вековые, вокруг степенно выстраивались в величественную колоннаду. Ажурные бороды древних лишайников свисали с их толстых веток, сползали по рыжим стволам прямо на землю и выстилали тропу, как ковром.

Я медленно шла, вдыхая дух леса, так быстро успевший забыться в городских каменных джунглях, и с каждым шагом все отчетливее понимала: невероятно соскучилась.

По пружинящим под кроссовками тропам, по обманчивой лесной тишине, по хвойным запахам. Как я все это время жила без тебя, милый лес? С каждым шагом вперед за моей спиной словно бы расправлялись широкие крылья.

Я возвращалась к себе.

А Кот меня вел по тропе, руку не отпуская, и улыбался все шире.

Кстати, его амулет действовал великолепно: мне даже комариный звон слышен не был, как будто всех паразитов на нашем пути разом выключили.

Вот за что люблю магию — за полезность в быту. Мне бы такую висюльку на шею тогда, на Таймыре, где мы месяц искали какую-то мифическую рысь, а нашли жутко реальную туляремию.

Пологий спуск повел вниз, идти становилось все легче, и я еще не успела об этом как следует подумать, как тропа перед нами приветственно распахнулась, словно створки широких ворот.

Марк предусмотрительно притормозил, а я по традиции не успела, вылетев перед ним и восторженно замерев.

Озеро.

Тихое, гладкое, как большое круглое зеркало. Со скалистыми, розовеющими в солнечных лучах, гранитными берегами. С зарослями цветущих кувшинок у самого уреза воды.

И с затаившимся чудом.

От наших ног вниз к яркому пятну белого пляжа спускалась настоящая, роскошная лестница. Рукотворный спуск прямо из леса к воде. С невысокими и широкими парапетами, она была высечена прямо из гранита, серого, испещренного искристыми розовыми бликами.