Я — твоя Кошка

— То есть нам теперь никак не подтвердить ее слова? — я спросила расстроено. Вот почему на смазливой мордахе у Гиры светилась нотка торжества!

— Вот за это тебе и спасибо! — мурлыкнул мне Лер. — Твои слова о том, что мы в магию постоянно заигрываемся, рассчитывая лишь на нее, я отлично запомнил. И... купил диктофон. Самый обыкновенный. С кнопочкой и малюсенькой картой памяти. Вот его ты и видела.

Ну... не «самый обыкновенный» наверняка. Прямо скажем, такой техники, как у иных, я в глаза пока еще не видала. Что-то из разряда их навороченных «инофонов» и прочей магической технологии. Но все равно, это было невероятно приятно: слова мои вспомнили и даже поблагодарили. Может, не так уж и плохи они, это бессмертные?

— Передайте спасибо сиятельной Ди, — я пробормотала смущенно. — Она пыталась прикрыть меня, а я... даже не поняла.

— У вас выходные, ребятки. Валите отсюда, пока я еще добрый, — Лер ухмыльнулся. — Кот, без нужды постарайся пока не колдовать, но если вдруг что случится — сверкая кошачьими пятками, вы валите в Сумерки и зовете меня.

— Лучше меня, — сказал Фил. — Моей шкурки нет в активе у мимикримов, я был все это время в отъезде. Вот, возьмите.

И дал мне обычный на вид жетон Питерского метро. С одним только отличием: вместо буковки «М» на жетоне красовалась какая-то руна. Потом повнимательнее рассмотрю.

— Это просто подкинуть и вспомнить меня. Можешь не возвращать потом, это подарок, — и под свирепым взглядом Кота Фил мне еще раз улыбнулся, встал с кухонной табуретки и шагнул прямо в тут же открывшийся портал.

— Топайте! Или оглохли? — Лер прошипел недовольно. — Машину Маруся пригонит к подъезду. Там будет палатка, коврики, спальники, твой экспедиционный рюкзак. Еда на пару дней, как ты и просил. Связь по обычной схеме. С глаз моих пропадите.

И когда это Кот попросить все успел? А когда Лер умудрился отдать Марусе нужные распоряжения?

Грязные Яги, я тоже хочу так уметь!

Кот только мне улыбнулся.

34. Ручеек

«Долгая дорога надежно отрезает прошлое от настоящего». М. К. Кот «Дневники и записки»

— А? — произнести я еще не успела, а муж уже молча давил на панель между сидениями. Потом не глядя отодвинул крышку и выдал своей беззаботной жене бутылочку с минеральной водой.

И все это он проделал, не отрывая внимательный взгляд от дороги.

Сосредоточенный, очень задумчивый Марк вел наш транспорт куда-то туда... к горизонту.

Очередной большемер-внедорожник, на этот раз (что удивительно!) даже не черный, а золотисто-коричневый. Все, что я смогла в нем запомнить, так это совершенно неизвестную простым смертным эмблему на капоте в виде причудливо сплетающихся букв и каких-то существ.

Мой безупречный водитель.

Еще тогда, в наше недолгое путешествие к платформе электрички, мне подумалось: так только пилоты могут водить самолеты. Никаких рывков, никаких неожиданностей. При этом по трассе мы мчались на скорости, от которой у меня, паникерши и трусихи, аж уши закладывало. В моей жизни впервые появился человек, рядом с которым пугливая и осторожная я могла по дороге уснуть даже запросто. И уснула бы, да только головушка, полная глупостей, не давала расслабиться окончательно.

В голове моей бились вопросы. Они налетали на самые глупые мысли, от которых уже даже я уставать начинала и, сплетаясь в причудливые узоры, топили жалкие кораблики трезвого размышления в том вязком бреду, что нормальные люди зовут женской логикой. Какофония разума.

Из чистой, женской же вредности я все это болото изливала на голову бедного мужа, не пытаясь закрыть свои мысли. Пусть еще лучше узнает, что такое Илона Олеговна Кот. И, наконец, испугается.

Ну же!

А Марку не было страшно, и те его быстрые взгляды, что мне случайно доставались в дороге, походили на солнечных зайчиков в темном лесу: лукавые, нежные, светлые.

И что он во мне нашел? Никогда не пойму! Такой сильный, красивый и умный. Оборотень, маг, кот.

И я — коллекция фобий, неврозов и комплексов и самым загадочным даром Вселенной. Его никто не видел, описать невозможно, и что делать с этим, не знают даже самые умные и бессмертные. Странные они организмы — мужчины.

Я первой устала молчать. И только воздуху в легкие набрала, как Кот радостно ухмыльнулся.

— Два часа семнадцать минут, — промурлыкал, взглянув на меня через зеркало. — Люся, я потрясен. В свое время, когда еще мне навязывали напарников, столько не выдержал ни один из сиятельных претендентов. А пафосу было... Маруся со мной потому и работала, что смогла пересечь планку в час.

— Я и слова еще не сказала! — проворчала почти что напарница. —

Хотя очень хотелось.

Мы давно уже съехали с трассы и мчались по грязным и мокрым проселкам. По обе стороны дороги плотной стеной вставал мрачный лес. Огромные, вековые ели шатром закрывали от нас серое балтийское небо, навевая совершенно непраздничное настроение.

Но истинной, чистокровной горожанке Илоне страшно не было. Я с самого раннего детства каталась по дальним закоулкам огромного континента и этой суровой страны. А потом была юность. Походы, полевые практики, научные экспедиции... Меня все это время ужасно тянуло обратно из офиса в омут научной романтики и настоящей работы.

Так отчего-же я нервничаю?

Задумалась, перебирая детали нашей первой семейной поездки, и наконец, поняла.

Первый раз в жизни меня с собой «взяли»! Я понятия не имею, куда мы едем, что в моем рюкзаке, теплый ли спальник? А есть ли смена носков? Да смена трусов, наконец! Вечно у меня с ними проблемы.

Пока я все это надумывала, Кот улыбался все шире, и последние десять минут со мной рядом сидел уже просто сияющий самодовольно мужик.

— Все будет отлично, — наконец, сбросив скорость, он взглянул на пиликнувший навигатор и все-таки снизошел к диалогу. — Погоду обещают прекрасную, через сорок километров будет поворот, и мы там оставляем машину.

— И порталом пойдем? — с робкой надеждой спросила.

— Ножками, радость моя, — с энтузиазмом ответил мне муж. — Ты в своем издательстве совершенно отвыкла ходить. Ежедневно теперь будем вспоминать, приготовься.

Я поежилась. Да, безусловно он прав. И Абрамыч все так же сказал, но... Кошке хотелось на ручки, а ножками не хотелось.

— Змеи там ядовитые, малярийные комары, клещи энцефалитные... — аргументы закончились. Не мимикримов же припоминать.

— Люсенька, солнышко, я с тобой! — радостно мне пробасив, Марк отправил куда-то сообщение с нашей геолокацией.

Я свела брови сурово и на него посмотрела.

Хотела еще сказать что-то умное и забыла, совсем засмотрелась.

На нос с крупной горбинкой, моей самой любимой. Обожаю ее целовать в тот короткий и редкий момент, когда Кот еще спит. На щетину его очень светлую, чем-то похожую на густой рыжий мох и такую же мягкую. Волевой подбородок, который не портила даже овальная ямочка.

Глаза совершенно кошачьи, затягивающие, завораживающие меня, как ночное бездонное небо. В их космосе я тоже видела звезды. Настоящие, яркие, сияющие исключительно для меня.

— Мы рискуем заночевать прямо в машине, — прорычал тихо Кот и от бесстыдного пожирания мужа глазами пришлось оторваться. — Люсенька, милое солнышко, я же тебя просто съем.

— Так и знала, что ужина не предвидится, — фыркнула громко. Обожаю дразнить его и смотреть, как темнеют котовьи глаза.

А еще люблю украдкой разглядывать его увитые выпуклыми венами, могучие руки на фоне черной баранки автомобиля. Это теперь мой новый фетиш.

Упс.

Что-то зря я позволила воображению так разгуляться. От Кота на меня вдруг «полыхнуло» целым шквалом обжигающе-ярких эмоций. Он «открылся», и ко мне мощными волнами покатились: желание, подогретое страстью и сдобренное тихой нежностью. Восхищение на грани самого искреннего обожания. Так вот ты какая, любовь, многогранная и многоликая. Ох! Как же я не «дотягиваю» до глубины его чувств. Я — только лишь ручеек, впадающий в целое море...