Золото Волка

- Итак, это моя история, а как насчет вас, мужчины? Трибун? Скавр склонил голову в знак приветствия. Со своей стороны, я считаю, что мне повезло достичь своего нынешнего ранга. Как и вы, я человек, который всегда был крайне маловероятен в том, что когда-либо командовал чем-то большим, чем одна когорта. В то время как ты страдаешь из-за своего варварского происхождения, я родился в подходящей семье, опоздав всего на сто лет. Мой предок совершил ошибку, встав на сторону Вителлия в год четырех императоров, и хотя нам повезло, что Веспасиан решил проявить великодушие в победе до такой степени, что избежал казни, наша семья оказалась в относительной безвестности в один мрачный день. Он поднял руку и указал на Марка.

- А здешнего центуриона зовут Корв, молодой человек из Рима, чье рекомендательное письмо обеспечило ему место в когорте как раз в тот момент, когда началось восстание в Британии.Гервульф фыркнул от удовольствия, поднимая свой кубок в знак приветствия.

- Должно быть, это был неприятный сюрприз для парня, только что приехавшего из столицы. С тех пор вы видели какие-нибудь действия?

Марк кивнул с серьезным выражением лица.

- Да, префект, я лишался голов и терял друзей.

- Держу пари, что так оно и есть. А этот молодой господин? Сигилис быстро ответил, прежде чем Скавр успел его представить. Я Луций Карий Сигилис. Гервульф оглядел его с ног до головы.

- Только начинаете свой путь по череде офисов? Вас грубо познакомили с уродливым лицом битвы, но вы справились достаточно хорошо. Я рад с вами познакомиться. А ты, мой брат? Он посмотрел на Арминия, приподняв бровь. ‘ Как получилось, что ты оказался на службе у Рима? Когда я видел тебя в последний раз, ты был еще совсем ребенком. Рослый германец кивнул, склонив голову в неосознанном жесте уважения.

- Я вырос и стал воином, принц Гервульф, и когда война снова пришла в квади, я встал на сторону своих братьев. Но Тунараз предал нас, и он послал гром и молнию, чтобы нанести нам поражение как раз в тот момент, когда мы стояли на пороге великой победы. Гервульф снова улыбнулся. Ах да, знаменитое чудо Дождя. Вы бы слышали, как это звучало в Риме в то время. Там, где вы обвиняете бога грома в поражении, в легионах бытует мнение, что Меркурий откликнулся на молитвы римского священника и нанес решающие удары, которые обрекли вас на вашу судьбу. Но, как и я, вы приспособились к этой участи и начали новую жизнь на службе Риму. А теперь, джентльмены, приношу благодарность и за обед, и за вино, я должен откланяться. Мои люди склонны доставлять неприятности, если у них нет хорошей твердой руки на воротничках. Он встал, отсалютовав трибунам, и повернулся к двери шатра. Марк поднялся на ноги и, быстро отсалютовав Скавру, последовал за префектом в послеполуденное тепло.

- Позвольте мне проводить вас к. Гервульф стоял неподвижно, уставившись вдоль ряда палаток на что-то, скрытое от взгляда Марка. Римлянин отступил в сторону и понял, что немец, прищурившись, смотрит на Люпуса и Муса, когда двое мальчиков направились к ним, слишком занятые болтовней, чтобы заметить, что он стоит у них на пути.

- Ну вот, вещи, которые человек видит, когда меньше всего этого ожидает! Звук голоса Гервульфа заставил обоих мальчиков замереть на месте, и в то время как Люпус поднял глаза в простом недоумении, на Муса это произвело совершенно противоположный эффект. Едва задержавшись, чтобы переварить, кто это стоял перед ними, он повернулся и бросился прочь через лагерь, не оглядываясь, явно напуганный этим здоровяком. Вернись сюда, ты, маленький ублюдок!

Германец прыгнул вслед за убегающим ребенком, в спешке отбросив Люпуса в сторону и быстро догнав Мусса, схватив его сзади за тунику. Он торжествующе рассмеялся, поднимая мальчика на ноги. Попался, маленький засранец. Возможно, тогда ты и сбежал бы от нас, но. Префект? Что-то в голосе Марка, должно быть, прозвучало предупреждением для Гервульфа, который быстро повернулся, сменил руки на сопротивляющегося ребенка и потянулся за своим кинжалом. Центурион шагал вдоль ряда палаток со свирепым хмурым выражением лица, и одна рука рефлекторно легла на рукоять его спаты в ответ на движение немца. Немец протянул к нему свободную руку ладонью вперед, качая головой с неприступным хмурым видом.

- Это не имеет к тебе никакого отношения, центурион, и я бы сказал, что ты несколько выше по званию. Отойди, и я уйду с этим маленьким вороватым ублюдком. Отнюдь не отступая, Марк подошел ближе, его ноздри раздувались от гнева, когда он цедил слова сквозь оскаленные зубы. Отпусти ребенка. Гервульф заколебался, крепче сжимая кинжал, прикидывая шансы на то, что ему удастся сбежать из лагеря тунгрийцев, но римлянин предостерегающе покачал головой, его голос был холоден.

- Если этот нож достанется из ножен, у тебя не будет руки, чтобы положить его обратно. Отпустите ребенка. Когда двое мужчин балансировали на грани драки, Скавр с изумленным видом вышел из своей палатки, быстро подошел и встал между ними с испуганным Арминием за плечом. Он выкрикнул приказ голосом, который не терпел ничего, кроме немедленного повиновения.

- Что, во имя Аида, здесь происходит? Отдай мне этого ребенка. . Он протянул руку и взял Муса за руку, оттаскивая его от Гервульфа и передавая Марку. - Придержи его, центурион, пока мы не докопаемся до сути того, что заставило нашего коллегу так бурно отреагировать. Марк отвел Муса в сторону, чувствуя, как напряжение и желание убежать разливаются по дрожащему телу ребенка. Трибун снова повернулся к Гервульфу, приподняв брови. Итак, префект? Гервульф впился взглядом в Муса, обвиняюще указывая на него пальцем.

- Несколько месяцев назад мы поймали ребенка, который воровал из наших магазинов, и когда мы попытались поймать его, он вонзил нож в руку одного из моих людей и лишил его возможности держать меч. Он сбежал, едва не сломав свои окровавленные зубы, и я поклялся, что, если наши пути когда-нибудь снова пересекутся, я лишу его жизни за этот маленький коварный трюк.

- Это интересно. Скавр обернулся и увидел Юлия, стоящего у него за спиной.

— Когда моей женщине удалось разговорить мальчика прошлой ночью, он рассказал нам, что его деревня была стерта с лица земли вооруженными людьми, одетыми так же, как мы — и очень похожими на ваших людей, если уж на то пошло, - и что он избежал смерти от этих солдат, убежав в лес. Действия, которые он описал, показались мне массовыми убийствами и изнасилованиями. И вот что самое худшее, префект. Деревней мальчика была колония, деревня, основанная ветеранами Тринадцатого легиона на окраине провинции. Кто бы ни был тот, кто разорвал их мир на части, он сознательно убивал римских граждан, людей, с честью уволившихся со службы. Как вы думаете, что за человек мог отдать приказ о таком зверстве, и что за люди последовали бы такому приказу? Гервульф сердито рассмеялся, пренебрежительно махнув рукой. Я могу распознать ложь, когда слышу ее, Первое копье. Интересно, сможешь ли ты? Юлий шагнул вперед, пока не оказался нос к носу с немцем, его лицо было суровым. Хотелось бы так думать, префект. По моему опыту, одним из самых явных признаков лжеца всегда была уловка отвечать вопросом на вопрос, а не говорить правду. Прежде чем разъяренный немец успел ответить, Скавр покачал головой и решительно вмешался.

- И этого вполне достаточно для публичного спора, джентльмены. Мы закончим этот разговор наедине позже, когда все факты будут полностью ясны и когда, что более важно, у нас не будет десяти тысяч разъяренных соплеменников, разбивших лагерь за нашими стенами. Это ясно? Он посмотрел на Марка и Юлия, оба быстро кивнули, затем снова обратил свое внимание на Гервульфа, на лице которого читалось недоверие.

- Ты собираешься поверить ему на слово, а не...

- Это ясно, префект? Германец с видимым усилием овладел собой.

- Да, Трибун. Гервульф отдал честь и отвернулся, побелев от ярости, а Скавр стоял и смотрел ему вслед, пока он благополучно не миновал охрану у низкой земляной стены лагеря. Что ж, вот и появился новый враг. И все шло так хорошо. Он вздохнул и посмотрел на Муса, все еще сильно дрожащего в крепких объятиях Марка. - Я думаю, нам с вами нужно серьезно поговорить, молодой человек. Отведи его в мою палатку, центурион, но сделай это осторожно. Я думаю, для одного дня он пережил достаточно принуждения. Ты тоже, Первое Копье, поскольку, похоже, знаешь об этом больше, чем любой из нас. Вернувшись в палатку, он окинул Муса долгим испытующим взглядом, затем повернулся к Юлию, приподняв бровь.