Страница 28 из 89
- Тунгрийцы, мы прошли тысячу миль, чтобы встать здесь и встретиться лицом к лицу с этими варварами. И вы, люди, которым наш трибун доверил оборону этого края долины, вы были выбраны для выполнения самой трудной задачи из всех. Наши братья обороняются на вершине стены, слишком высокой, чтобы на нее взобраться, или за стеной из деревянных кольев, слишком плотной, чтобы ее могла преодолеть любая лошадь, но мы победим этого врага тем способом, к которому привыкли. Мы будем смотреть им в лицо достаточно близко, чтобы протянуть руку и лишить их жизни нашим железом. Осознав, что большая часть передних рядов наблюдает за врагом у него за спиной, он повернулся, чтобы посмотреть вниз по склону, и с неприятным чувством в животе увидел, что вражеское войско, формирующееся перед ними, уже намного сильнее, чем он ожидал, а люди все еще высыпают из-за деревьев, чтобы атаковать. их тыл. Он молча смотрел на своих людей, пока солдаты снова не обратили на него свое внимание. - Да, их намного больше, чем нас, но мы потрудились, чтобы подготовить почву перед собой, и у нас есть поддержка трехсот лучников. Будьте уверены в этом, братья мои, мы выиграем эту битву, как выигрывали столько раз до этого, стоя вместе и сражаясь друг за друга. Приготовьтесь встретить этого врага и знайте, что вы более чем достойны того, что они могут на вас обрушить! Он нырнул сквозь строй, оттащил человека из второй шеренги и увел его за пределы слышимости своих товарищей-солдат.
- Дай мне свое копье и щит. А теперь беги к трибуну Скавру. Скажи ему, что мы столкнулись здесь с тремя тысячами вражеских воинов и нуждаемся в срочном подкреплении. Уходи! Солдат бросился наутек, исчезнув за гребнем холма, а несколько его товарищей бросали завистливые взгляды на то место, где он скрылся из виду.
- Как ты это делаешь? Как тебе удается говорить так уверенно, когда шансы так явно против нас? Марк повернулся и увидел трибуна Сигилиса, стоявшего у него за плечом, и выдержал такую долгую паузу, прежде чем ответить, что молодой человек почувствовал себя обязанным заполнить тишину. - Прости, что спрашиваю, просто...
- Я понимаю, трибун. Вы оказываетесь на пороге вхождения в мир, о котором у вас нет никакого представления. Тебе интересно, как ты отреагируешь, когда начнутся убийства Сигилис кивнул, и Марк пожал плечами с невеселой улыбкой.
- Я был на твоем месте меньше двух лет назад. Он покачал головой при этом воспоминании.
- Старый центурион, который вышел в отставку, чтобы помочь спасти меня от убийц империи, однажды сказал мне, что некоторые лидеры людей рождаются, крича о своей потребности командовать своими собратьями, даже когда их матери выталкивают их из утробы, но другие среди нас менее целеустремлены и превращаются в лидеры по собственному выбору или в силу обстоятельств, выкованные в битве, чтобы раскрыть всю силу, которая таится в них самих. И в этом процессе, сказал он мне, мы узнаем вещи, о которых предпочли бы никогда не знать. Мы получаем шрамы и теряем друзей, и к тому времени, когда мы становимся достаточно закаленными, чтобы справиться с тем, что ждет нас внизу, мы уже не те мужчины, которыми были вначале. Сталкиваясь лицом к лицу со своими страхами и заставляя их уступить необходимости выжить, мы становимся настолько ожесточенными, что теряем какую-то часть того, что делало нас теми мужчинами, которыми мы были. Конечно, он был прав, хотя в то время я и представить себе не мог, что изменюсь.
- Ты потерял друзей? Марк кивнул в ответ на вопрос, невидящими глазами глядя вниз по склону на приближающихся сарматов.
- Да, но там был один человек, о котором я упоминал, отставной центурион. Его звали Руфий, да почтит его Митра. Я чуть было не последовал за ним через реку, такова была моя ярость из-за его смерти. Битва затрагивает всех нас по-разному, Трибун, и она обнаруживает наши слабости так же верно, как раскрывает наши способности. Моя слабость - это склонность к неуправляемой ярости, как только меня достаточно спровоцируют, к ясному, холодному гневу, который обострит мои способности, но уничтожит всякое представление о том, что является мудрым или даже порядочным. Во мне есть все, чтобы стать безумцем, трибун, у которого нет иной цели, кроме как проливать кровь моих врагов, пока я не буду слишком измотан, чтобы поднять меч. Если по какой-либо причине я буду достаточно взбудоражен, чтобы перейти на сторону врага в том, что должно произойти, вы ни при каких обстоятельствах не должны следовать за мной. Однажды я сделал это, обезумев от смерти моего самого близкого друга, и мне посчастливилось избежать этого вопиющего глупого поступка ценой своей жизни. Я сомневаюсь, что такая удача выпадает человеку дважды за одну жизнь. Трибун кивнул, его лицо все еще было белым от предвкушения битвы.
- Я понимаю. Марк повернулся лицом к соплеменникам. Силы сарматов теперь полностью вышли из леса и выстраивались в боевую готовность к атаке.
- Похоже, мы недооценили намерения их лидера. Он одурачил нас, отправив меньший отряд людей вверх по долине, ведущей к этому склону, чем мы видим сейчас, но он, должно быть, усилил его прошлой ночью, как только все наши разведчики были отозваны назад. Он обменялся взглядами с Сигилисом. - И если он решил сделать это своим главным пунктом атаки, то я сомневаюсь, что четыре сотни пехотинцев и три центурии лучников смогут долго сдерживать его, даже если у нас есть Мартос и его вотадини, которые рвутся в бой. Но учитывая, что у нас нет особого выбора в этом вопросе, я полагаю, мы могли бы с таким же успехом достойно справиться с этим. Он дунул в свисток, чтобы привлечь внимание своих офицеров, поднял свою виноградную палку и направил ее на приближающуюся массу соплеменников. - Тунгрийцы, приготовьтесь образовать стену из щитов! Передняя шеренга тунгрийцев опустилась на одно колено, наклонив щиты так, что они едва могли видеть поверх железных ободьев, в то время как вторая шеренга вплотную приблизилась к своим товарищам. Он кивнул Сигилису, кивнув головой лучникам, ожидавшим в шеренге позади тунгрийцев, и молодой человек выкрикнул команду голосом, напряженным от давления на него. Лучники, приготовиться! Фракийцы поспешили вперед, в тень строя, каждый из них вытащил из колчана стрелу и наложил ее на тетиву своего оружия. Марк наблюдал за приближающимся врагом, бессознательно затаив дыхание, прикидывая расстояние между двумя линиями. На расстоянии ста пятидесяти шагов сарматы остановились, и их лучники выступили перед линией щитов численностью около пятисот человек. Они натягивали стрелы на свои луки с нарочитой тщательностью людей, упражняющихся в стрельбе из лука, вместо того чтобы готовиться к выполнению мрачной задачи убийства на поле боя, по-видимому, уверенные, что у римлян нет возможности ответить.Задняя шеренга, щиты! Задние ряды подняли свои щиты на место, перекрывая их щитами своих коленопреклоненных товарищей, образуя деревянную стену высотой в целых восемь футов. Выглядывая из-за спины двух своих людей, Марк наблюдал, как лучники-сарматы отводят стрелы, явно ожидая команды. Вот оно что. Он нырнул под прикрытие шеренги, потянув Сигилиса за руку, чтобы убедиться, что трибуна защищена от предстоящей атаки. По выкрикнутой команде вражеские лучники выпустили свои стрелы, и тунгрийцы молча слушали, как снаряды со свистом пролетают через промежуток между двумя линиями. Со звуком, похожим на стук града по деревянной крыше, град стрел обрушился вдоль линии тунгрийцев, сотни железных и костяных наконечников вонзались в поднятые щиты, некоторые торчали сквозь щели в дереве, в то время как случайные снаряды находили брешь в обороне, проскакивая между поднятыми щитами и мимо людей за ними. Один из фракийцев, шатаясь, покинул свое место позади пехотинцев со стрелой, торчащей из его бедра, и упал на землю, когда яд, нанесенный на заостренный костяной наконечник, забрал жизнь из его дергающихся ног. Марк повысил голос, чтобы прокричать вдоль строя фракийцам. Подождите! Пусть они потратят свои стрелы на наши щиты! Раздвинув два щита, чтобы рискнуть мельком увидеть врага, Марк увидел, что воины-сарматы не предпринимают попыток наступать, вместо этого ожидая, пока их лучники осыплют римскую линию стрелами. Судя по тому, что вражеские лучники начали замедлять скорость, с которой они выпускали свои снаряды, он повысил голос, чтобы прореветь команду по всей длине строя. Лучники. .’По всей длине линии тунгрийцы немного сдвинули свои щиты в сторону, каждый человек оставил лучнику, стоящему рядом с ним, небольшую щель, через которую он мог прицелиться из своего лука во врага. Свободен! Незащищенные вражеские лучники были легкой добычей для фракийцев, и десятки из них пали от первого залпа стрел, некоторые упали и остались лежать неподвижно, в то время как другие, шатаясь, отходили от пучков стрел, которые они воткнули острием в землю у своих ног. Еще один залп вырвался из-за щитов тунгрийцев, собрав дальнейший урожай с колеблющихся лучников, и по резкому слову команды, раздавшемуся по склону, они повернулись и побежали, многие из них падали, даже когда бежали под прикрытие щитов своих собратьев-воинов. Лучники, прекратите! Задние ряды, отдыхайте! Фракийцы прекратили стрелять, кивая друг другу в знак легкости своей быстрой первоначальной победы над соплеменниками, в то время как тунгрийские солдаты в задних рядах опустили щиты и потерли ноющие руки, ожидая следующего хода лидера сарматов. После минутной паузы масса вражеских воинов начала ритмично колотить копьями по щитам, готовясь к атаке вверх по волнистому, усыпанному валунами склону холма.