Страница 27 из 89
- И на твоем месте, я полагаю, я бы испытывал такую же неуверенность. Но прежде чем я покинул Рим, я участвовал в нескольких дискуссиях между моим отцом и влиятельными людьми-единомышленниками, у которых были деньги, необходимые для покупки лучшего следователя, которого можно было найти в городе. Он пришел в наш дом всего один раз, проскользнув через вход для прислуги, держа одну руку на рукояти своего ножа, серый человек, который казался самым счастливым, сливаясь с тенями. Он рассказал нам, что ему удалось выяснить об убийстве вашего отца, подробности, которые, будь я на вашем месте, наполнили бы меня одновременно отчаянием и надеждой и подпитывали мое желание отомстить. И если я умру завтра, так и не поделившись этими фактами, тогда ваш шанс услышать то, что он хотел сказать, будет упущен навсегда. Марк покачал головой, глядя в темноту.
- Я не могу сейчас это слушать. Он махнул рукой в сторону костров, горевших вдоль склона холма. - Ты называешь меня центурионом, и, по правде говоря, теперь это моя семья. Я несу ответственность за каждого из этих людей, и если я позволю мыслям об убийстве и мести затуманить мои мысли, я потеряю концентрацию в тот момент, когда мне это нужно больше всего. Я ценю ваше желание помочь мне, но это должно подождать до того времени, когда я смогу позволить себе отвлечься. А теперь, трибун, я предлагаю нам найти моего брата-офицера Ото и выяснить, сколько синяков под глазами он сегодня поставил своим людям. Тунгрийцы и их фракийские лучники заняли свои позиции по ту сторону склона в сером свете рассвета, центурионы расхаживали по своим участкам оборонительной линии и расставляли своих людей по местам, пока фронт пехотинцев не превратился в единую непрерывную линию солдат. В пятидесяти шагах за линией обороны с обоих концов, поскольку земля поднималась, встречаясь с горами по обе стороны, были укреплены непроницаемые барьеры, образованные из деревьев, искусно срубленных пионерами Десятого века когорты, чтобы подставить свои ветви любому нападающему. Мартос и около двухсот его воинов прятались за барьерами по обе стороны тунгрийской линии, принц вотадинов настоял на том, чтобы предыдущим вечером вести своих людей вверх по склону позади солдат, не обращая внимания на нервные взгляды, бросаемые на них фракийскими лучниками. Мартос быстро позавтракал с офицерами, прежде чем присоединиться к своим людям, обмениваясь грубыми шутками с Арминием, в то время как Сигилис слушал с побелевшим от напряжения лицом. Они с Марком взялись за руки, подняв покрытый шрамами сжатый кулак и свирепо ухмыляясь при мысли о предстоящей битве.
- Когда твои люди устанут, ты просто позовешь вотадини. Мы покажем тебе, что такое война. - Он наклонился ближе к римлянину, бормоча ему на ухо. - И остерегайся вон того мальчика, бледное лицо перед битвой ‘ признак бойца, как ты хорошо знаешь. Он будет в строю и попытается разделаться с врагом прежде, чем ты успеешь оглянуться, если ты ему позволишь. Марк собрал своих собратьев-офицеров на склоне за линией фронта, потягивая воду из стакана и наблюдая, как их солдаты выстраиваются в очередь, ожидая появления сарматов. Тунгрийцы по большей части разговаривали друг с другом так же буднично, как мужчины обсуждают своего любимого гладиатора или гонщика на колесницах, хотя он мог видеть несколько небольших групп мужчин, когда ветераны в первых рядах готовили своих товарищей к ужасу того, что должно было произойти, жесткими словами и призывными криками.
- Мне пришло в голову, что мы уже бывали здесь раньше, братья, или где-то очень похожем на это. - Остальные четыре центуриона глубокомысленно кивнули, их мысли вернулись к похожему склону холма, на котором когорта сражалась за свою жизнь в прошлом году. - Только на этот раз мы пробыли на этой земле достаточно долго, чтобы заставить любую армию, которая двинется на нас вверх по склону, глубоко пожалеть об этой идее. Я видел силы сарматов, которые противостояли нам здесь сегодня утром, когда я вчера был на разведке, и я бы сказал, что их было едва полторы тысячи. И этого, братья, явно недостаточно, чтобы атаковать опытную тяжелую пехоту на такой позиции, особенно учитывая тот факт, что я ожидаю, что наши лучники нейтрализуют их. Он оглядел своих товарищей, драчливого Отона, Целия с его обычным обманчивым видом невинности, обычную невозмутимость Кадира и хмурый взгляд Тита, и почувствовал, как при виде этого у него поднимается настроение.
- Ни один племенной отряд такого размера не сможет угрожать нам, братья, пока мы сохраняем дисциплину. Так что мы будем оставаться в безопасности за нашей защитой и позволим им прийти к нам, как мы обсуждали прошлой ночью. И в нужный момент. Мы идем на нокаут, а, молодой человек? Римлянин ухмыльнулся своему коллеге.
- Очень метко, Ото. Да, в нужный момент мы выйдем вперед и нанесем убийственный удар. Жди моего сигнала, и когда я подам его, верни мне все, что у тебя осталось, чтобы швырнуть в них. Внизу по склону протрубил рог, за ним быстро последовал другой, и офицеры, обернувшись, увидели, как их хамианские разведчики выскакивают из-за деревьев на расстоянии трехсот шагов и бегут вверх по склону, в безопасное место к ожидающим солдатам. Пока тунгрийцы наблюдали, из-за деревьев позади них появились первые вражеские воины, некоторые накладывали стрелы на свои луки. Кадир, видя опасность для своих людей, повысил голос, чтобы отдать команду.
Увернись! Убегающие разведчики метались из стороны в сторону, меняя направление каждые несколько шагов, чтобы сбить лучников-варваров с толку, изо всех сил стараясь оказаться за пределами максимальной дальности стрельбы лучников-сарматов, но один несчастный был ранен прямо между лопаток и упал на колени, корчась в агонии от глубокого проникновения наконечника стрелы вторжение. Полдюжины варваров выбежали вперед с обнаженными мечами и ножами, явно стремясь заполучить свой первый трофей. Кадир мрачно посмотрел на Марка, а затем направился к своей центурии, взяв лук и пригоршню стрел у одного из своих людей и наложив первый снаряд на тетиву оружия, пробиваясь сквозь строй тунгрийцев.
- Конечно, расстояние слишком велико для какой’ либо точности?
Ото фыркнул своим разбитым носом, качая головой в сторону Сигилиса, не обращая внимания на ранг молодого человека. Просто наблюдайте и учитесь, юный господин. Сигилис приподнял брови и повернулся обратно к месту происшествия как раз вовремя, чтобы увидеть, как первая стрела Кадира попала его пораженному товарищу прямо в грудь, отбросив его на землю, где он остался лежать неподвижно.
- Это поразительно...Ото снова фыркнул. Он еще не закончил. Пока воины-сарматы, наступавшие на раненого разведчика, все еще переваривали милосердную смерть пораженного хамиана, вторая стрела вонзилась в тело ближайшего человека и опрокинула его в высокую траву. Другой воин, пошатываясь, упал на колени с древком с оперением, торчащим из его бока, когда он повернулся, чтобы бежать, и Кадир выпустил последнюю из своих стрел в самого дальнего воина, в то время как остальные бросились обратно вниз по склону, промахнувшись на ширину ладони, когда его цель уклонилась в сторону. Он с отвращением посмотрел на промахнувшегося и пошел обратно вверх по склону, по пути вернув лук его владельцу. Это удержит их лучников от излишней настойчивости, пока они не соберут некоторое количество людей’. Марк кивнул в ответ на это резкое заявление и повернулся обратно к другим центурионам. Возвращайтесь в свои столетия, братья. Он зашагал впереди своих людей, не обращая внимания на воинов-сарматов, собравшихся на опушке леса в трехстах шагах вниз по склону, и прошелся вдоль линии тунгрийцев, не сводя глаз с солдат пяти центурий, находившихся под его командованием. Некоторые из них ответили ему пристальным взглядом с лицами, сурово настроенными против грядущего насилия, другие смотрели прямо сквозь него, отступая в укромные уголки, чтобы защитить себя от надвигающегося ужаса. Остановившись перед ними, он обнажил свою спату, держа длинное узорчатое лезвие над головой, пока не привлек их внимание, и выкрикнул свой вызов через склон холма.