Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 25



Камилла прохладно кивнула, с неохотой признавая свое поражение. Взяв со стола бутылку «Вдовы», она наполнила оба бокала, плеснула в каждый апельсинового сока и, наконец, подняла «мимозу», произнося тост:

– За мою дочь – хозяйку будущей художественной галереи.

– Спасибо, – отозвалась Рори, поднося к губам коктейль. Это, конечно же, не походило на мощную поддержку – но таковой она, собственно, и не ожидала. По крайней мере, они достигли некоторого перемирия, и на данный момент этого было достаточно. Их отношения всегда были такими – нескончаемый круговорот летящих стрел и оливковых ветвей. – Я знаю, это совсем не то, чего ты от меня ждала. Но это то, о чем мечтаю я.

Улыбка Камиллы потускнела.

– Ты всегда была гораздо храбрее меня.

Это было странное и внезапное признание. Не раскаяние – ее мать не верила в исповеди и раскаяния, – но очень неожиданный для Рори комплимент.

– Уверяю тебя, храбрости тут никакой. Признаться честно, я очень боюсь, что все, о чем ты мне только что сказала, окажется правдой. И то, что я еще к этому не готова. И что причина для этого начинания неправильная. Но эта галерея – первое, к чему я небезразлична за последние месяцы. Да, все это произошло слишком быстро. И да – существует огромнейший риск, но именно эта новая цель побуждает меня утром подниматься с постели. А в последнее время вставать по утрам мне становилось все труднее. – Рори немного помолчала, впервые сознавая, сколько горькой правды в этих словах. – Мне не просто этого хочется. Мне это жизненно необходимо.

– Тогда, может быть, ты мне поподробнее расскажешь об этом своем арендованном доме? Только боюсь, страта уже остыла. Может, сходить подогреть?

– Нет, нормально. Давай ее просто съедим.

Камилла положила себе на тарелку еще порцию, затем протянула руку за тарелкой Рори.

– Кажется, все же еще теплая. Сыр пока что тянется. Ну а теперь расскажи мне об этом помещении. Где оно находится? Как выглядит?

– Это сразу, как перейдешь Ньюбери, рядом с рестораном «DeLuca’s». Красное кирпичное здание с прелестной башенкой и с большим эркерным угловым окном. Хотя там работы будет достаточно. Несколько лет назад в доме был пожар, его начали было ремонтировать, но так и не закончили.

– То есть он все это время пустовал?

– Именно. Владелица решила не открывать салон после пожара, но с домом расставаться не стала. Подрядчик, все осмотрев, сказал, что открыть галерею осенью вполне реально. Сначала мы приведем в порядок нижний этаж, а потом, уже открывшись, будем обустраивать верхние. Ах, какая там потрясающая лестница! Из черного мрамора, с кованой решеткой. Смотрится очень впечатляюще. Я думаю выбрать бледно-серый и перламутровые тона, сделать мягкое рассеянное освещение и блестящие черные полы.

Камилла оторвала от тарелки удивленный взгляд:

– Такое впечатление, что ты уже хорошо все продумала.

– Просто я всегда имела представление о том, что хочу сделать. Просторный монохромный интерьер без излишеств. Стоило мне увидеть этот дом, я в то же мгновение поняла, что он идеально для этого подходит. У меня просто возникло какое-то особое чувство, понимаешь?

Изогнув бровь дугой, Камилла положила себе еще клубники.

– И что это за особое чувство?

– Не знаю. Словно он именно для этого предназначен – так, пожалуй. Возможно, я уже сотни раз проходила мимо него, но ни разу не замечала. А потом, недели три назад, я возвращалась домой после встречи с Лизетт – и он вдруг словно сам предстал передо мной. Клянусь, будто по волшебству!

– А что в этом доме было прежде?

– Свадебный салон. Владелицу этого дома зовут Солин Руссель. Я надеялась, что познакомлюсь с ней, когда буду подписывать договор аренды, но она так и не появилась. Ее адвокат сказал, что она почти не выходит.

Камилла чуть сдвинула брови, как будто что-то усиленно вспоминая.

– Мне кажется, я ее знаю.

– Ты правда знакома с Солин Руссель?!

– Прости, но я имела в виду, что просто знаю, кто она. В дни моей молодости все это знали. Она из Парижа – так, во всяком случае, она утверждала. Запамятовала уже, как назывался ее салон – как-то по-французски, – но клиенток, насколько я помню, у нее было хоть отбавляй. Особенно славились ее банты.

– Банты?

– Это, можно сказать, был ее фирменный знак. Бант Руссель. В той или иной форме они присутствовали на всех без исключения платьях, что она шила. На плечах, на талии, на юбке. Тогда она была очень модным дизайнером, особенно с ее акцентом и небольшим изящным салоном, обещающим, что ее платья принесут удачу в браке.



Рори подняла на мать заинтригованный взгляд:

– Удачу в браке?

– Ну, так здесь поговаривали. Бродил среди женщин такой нелепый слух, будто бы ее свадебные платья гарантируют счастливый исход замужества. Дескать, она шила их вручную и для каждой заказавшей у нее платье невесты делала индивидуальное заклинание на удачу. Отличная фишка, надо признать, – если, конечно, можешь заставить людей в это поверить. Хотя, если подумать, большинство невест готовы поверить во что угодно. Подбрось им какую-нибудь французскую штучку – и они станут есть у тебя с руки. Чем она и пользовалась. Мои подружки были просто без ума от ее платьев.

– Но только не ты.

Камилла пожала плечами:

– То, о чем я грезила в юности, не было материальным. Какой-то местный свадебный салон никогда бы не исполнил моего желания.

– Почему?

– Я была из семьи Лоуэлл, дорогая. А для Лоуэлл не могло подойти ничего, кроме роскошного – такого, как полагается, – платья из Парижа. И мы, естественно, отправились в Париж – наведаться в модный дом Диора. Из Бостона мы выехали с двумя чемоданами, а вернулись с семью.

– Диор! – даже ахнула Рори. Она никогда особо не интересовалась модой, но даже она знала, что свадебное платье от Диора стоит целое состояние. – Надеюсь, фотографии с ним у тебя сохранились. Ты, должно быть, смотрелась очень величественно.

Камилла небрежно фыркнула.

– Оно было белое, типично французское, а еще такое тесное, что мне казалось, я бухнусь в обморок, даже не дойдя до алтаря. Впрочем, со своей задачей оно справилось.

Со своей задачей.

Эти слова в полной мере передавали все отношение Камиллы к священным узам брака. А также ясно давали понять, что пора возвращать разговор в прежнее, куда менее опасное русло.

– А что еще ты знаешь о Солин Руссель?

– Да совсем немного. А что?

– Ну, это же целая история! Разве нет? Зачарованные свадебные платья, чтобы «жить долго и счастливо». А потом ее салон, весь ее бизнес уничтожен пожаром. Странно, почему она так больше и не открыла ателье? После общения с ее адвокатом у меня сложилось впечатление, будто она живет затворницей. И это очень грустно.

– Я помню тот пожар – вернее сказать, до меня дошли о нем вести. Это случилось примерно в то же время, когда умер твой отец. Не помню уже, с чего все загорелось, но слышала, что она попала в больницу с ужасными ожогами.

Ожоги! Вот что, по-видимому, объясняет ее тягу к уединению.

– А ты знаешь, что с ней произошло? После этого, я имею в виду.

– Не знаю. Сама представляешь, как обычно разносятся новости. Всем интересна сама трагедия, а уже то, что за ней последовало, никого не интригует. Как бы то ни было, она сдала тебе свой дом в аренду, и это главное, что для нас важно.

Рори со смешанными чувствами кивнула. Это верно, история Солин Руссель не должна была бы иметь для нее значение – но почему-то все же зацепила за живое. Возможно, потому, что Рори уже успела в свои годы понять, как потеря чего-то очень дорогого и бесценного способна полностью разрушить человеку жизнь.

Глава 9

Рори

19 июня 1985 года.

Бостон

С желтым линованным блокнотом в руках Рори опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, усталая, но счастливая от того, что сумела реализовать еще один пункт из своего списка необходимых дел. Бригада подрядчика доставила уже строительные подмостки, чтобы взяться за потолок, Рори же отчистила и отмыла все окна, выбросила остававшийся в доме мусор, обследовала дом вместе с электриком, связалась с теми, кто приедет проверить систему обогрева. Не так-то плохо для двух часов дня!