Белая радуга

Ночь под сапогом

Эн боролся с чувством стыда и внутренними переживаниями.

Он сидел на кухне в квартире Элая, внезапно обнаружив, что отсутствие электроники способствует работе мысли. Восприятие не прыгало по всем окружающим приборам, потому как никаких электронных приборов у Элая не было, и мозг Эна не страдал от перегрузки информацией.

"Я должен покаяться. Сдать себя под стражу, – говорил себе Эн. – Я столько времени потратил зря. На мне вина за беспорядок в гараже. Я нанес урон Системе."

"Не болтай ерунды. Ты не в ответе за действия "Заточенной косы", а именно косари ответственны за происшедшее, не ты, не забывай."

"Заточенные... Точно, – вспомнил Эн. – Седой... Седой, который отправил СООП спасать обреченных заложников. Седой, которого интересовали склад и Дракон. Седой, разрешивший агенту освободить вышку радио. Потративший системное время на поиски Троицы..."

"И он же садит тебе на хвост "Заточенную косу"..."

"Что-то здесь не все сходится."

"Верно..."

Эн рассеянно побродил восприятием по темному туману.

"Предположим, Седой не верил в Систему. Это на него похоже. Ему были близки идеи Системы, но он устал быть "куклой" и хотел собственноручно привести человечество к своим идеалам. Как можно скорее."

"Опасные мысли. Нарушение установленного режима. Нарушение программы, разработанной Системой", – предупредил внутренний голос.

Эн проигнорировал замечания голоса.

"Седой оказался находчивым, уж чего не отнять. С его отношением к технике, он все же смог как-то дурить и запутывать окружающих, неким способом "подбрасывая" ложные даты своей смерти..."

"Нашел лазейку? Но как?"

"Еж помог? ...Для начальника системного корпуса подобное поведение недопустимо в любом случае, ведь это уже не простое развлечение богатого бизнесмена, решившего надуть коллег наглой неприкрытой ложью... Это вмешательство в локальный архив, серьезное преступление..."

"Которое легко раскрыть, достаточно отправить запрос в центр и сравнить..."

"И как часто происходят такие запросы? Кому вообще придет в голову сравнивать даты?"

"Туше... Он мог не только с собственной датой проделать такой трюк?"

"Мог, по-видимому. Может на это он и намекал своей запиской в аквариуме. Что-то вроде... "Не верь локальным архивам"...? Он же ввел в заблуждение СООП, когда отправил их проводить операцию по спасению готовых к смерти заложников."

"Значит, это из-за Седого у тебя отсутствует дата смерти?"

Эн припомнил все слова Седого и покачал головой.

"Нет. Здесь есть что-то еще. Седой не верил в "дату смерти", но он не мог повредить архивам Системы. Он мог лишь испытывать их. Мне он поручал сомнительные задания, потому что доверял... и не доверял одновременно..."

"Недоверие подтолкнуло его нанять Карла Урфина?"

"Вряд ли. Атака Урфина была хорошо спланирована, очевидно давно. Задолго до моего перевода. Но Седой ничего не знал обо мне, это правда. Он не знал, на чьей я стороне."

"А на чьей ты стороне?"

"А ты?"

Из соседней комнаты прилетала песня рваной бумаги. Бумагу мяли, резали, рвали и в целом вели себя с ней совсем не по-джентльменски.

"Зачем Детям уничтожать ЖЗР? И зачем Дракон его забрал? Дракон, да и вся Троица, всерьез заинтересовали Седого. Дети же, напротив, никогда его не волновали. Более того, он получал от них такую информацию, какую Нож способен лишь ногами выбить. Впрочем, Нож любые допросы проводит ногами..."

"Давай, скажи эту безумную мысль... Только не вслух... Давай..."

"Седой и был лидером Детей?"

"Ага."

"Мысль не безумнее, чем обвинение Седого в пособничестве Хаосу... Но тогда..."

"Давай... Давай..."

"Еж тоже сочувствует Детям Свободного Мира."

"Мяу."

"А "пособники Хаоса"... Все эти "шпионы Хаоса"... Их, быть может, вовсе не существует. Есть только Система, Дети, Троица... Ну и "косари", конечно..."

"Седой считал Хаосом Троицу."

"Мало ли что там рифмовал Седой в своих философских бреднях..."

"Система считает "шпионов Хаоса" реальностью..."

"Мало ли во что верит испуганная Система..."

"Парлым-пам-пам... Парлум-пум-пум..."

"Постой, но ведь это означает..."

"Ага... Ага..."

"...что Дети готовились к масштабному восстанию... К революции... Дьявол, тут могла разворачиваться настоящая война, скрытая от посторонних глаз... На кой черт они все носятся за ЖЗР?"

"Вопрос в том, что будут они делать без Седого и без тебя?"

– Привет.

Эн нашел восприятием Мэй и улыбнулся.

– Извини, я давно собиралась тебе сказать, но... – в Мэй ощущалось сильное смущение.

Эн ожидал услышать дату смерти, но не успел остановить речь девушки.

– ...но... хм... – она улыбнулась. – Я вышла замуж.

– Вышла замуж? – Эн почувствовал, что тупеет. – Разве не прошлым вечером вы переехали сюда?

– Верно, – рассмеялась она, словно речь шла о глупой шутке. – Он работает охранником центра... Помнишь тогда, в переходе, ты сказал мне позвать охрану? Тогда мы с ним и познакомились... А потом... Ты все отсутствовал, а он всегда был на посту... Стоял там... Такой одинокий... Вот мы и... сблизились...

Эн не верил собственным ушам... имплантам в ушах.

– И ему так понравились папины произведения...

– Он уже и здесь успел побывать? – возмутился Эн.

– Это не твоя квартира, между прочим, – напомнила Мэй.

– Помню. Мою взорвали.

Мэй стала мягче. В ее голосе появились признаки сочувствия.

– Извини, но ты все так медлил.

Эн молчал. Его мысли не читались по лицу. Возможно, никаких мыслей вовсе не было.

– У меня не очень много времени осталось. Хотелось счастья.

– Я понимаю, – сказал Эн, успокоив девушку.

"Мэй вышла замуж", – разъяснил ситуацию Нэ.

Эну захотелось к ней прикоснуться. Но он вспомнил, что ничего не почувствует. Тогда он покинул кухню, никого не трогая.

"Почему ты ходишь за мной?" – тихо и зло прошипел агент спутнику.

"С тобой весело."

В соседней комнате Элай разбирал старые бумаги, рисунки, файлы, уничтожая все лишнее.

Эн подумал, что девушки – не повод для ссоры со старыми друзьями.

– Тебе удалось уладить разногласия с вором-искусствоведом? – мирно поинтересовался агент.

– Конечно, – с деловым видом молвил Элай. – Ловкач успел сфотографировать мою "Белую радугу" и сбежать. Так что, думаю, остался доволен.

Художник разорвал несколько листов, бросив их в портативный бумагосжигатель.

– Что ты делаешь? – спросил Эн, изучив восприятием печь.

– Избавляюсь от старых архивов. Ведь после моей смерти неугомонные исследователи все опубликуют: личные письма, сокровенные мысли, наброски и неудачные рисунки. Нет для них ничего святого.

Эн подумал, что неплохо бы тоже уничтожить что-нибудь.

– Я помогу? – предложил агент.

Получив молчаливое согласие художника, он присел рядом. Подтянул к себе медвежонка для лучшей ориентации в предметах. Нашарил стопку изрисованных листов и порвал их с особым остервенением.

– – –

Тишина в переходах здания чуть настораживала, но подобное было вполне нормальным для ночного времени суток. Эн гадал, почему не проводится масштабное расследование. Беспорядки в гараже должны были вызвать более бурную реакцию.

Погрузившись в свои невеселые мысли, Эн спустился на этаж, где располагались оружейная и лаборатория. Агент собирался прихватить очередную упаковку батареек, но из оружейной выскочил Хард.