Страница 28 из 58
— Ты все еще лжешь себе, я вижу.
Я освежаю свой вишнево-красный цвет губ.
— И что это значит?
Эйнсли закатывает свои большие ореховые глаза.
— Да ладно, Жас. Ты знаешь, что между тобой и Кингстоном происходит что-то особенное. Он готов на все ради тебя. Я знаю, что у тебя есть чувства к нему, так почему ты сопротивляешься этому?
Я вздыхаю.
— Потому что я не доверяю своим чувствам к нему.
Ее изящные брови сходятся вместе.
— Что ты имеешь в виду?
Я запрыгиваю на стойку, стараясь не сверкнуть своими трусиками в процессе. Легче сказать, чем сделать в этом платье.
— Я не понимаю, как у меня могут быть к нему чувства после всего, через что он меня заставил пройти.
Она смотрит на меня с сочувствием.
— Но ты сказала, что он объяснил это, верно?
Я рассказала Эйнсли сокращенную версию моего разговора с Кингстоном о том, почему он был так жесток со мной, когда мы впервые встретились. Я сосредоточилась исключительно на том, что он типичный парень, боящийся своих чувств, но она, похоже, купилась на это. Я ненавижу скрывать от нее информацию, но я знаю, что Кингстон прав в этом отношении.
— Да… и я хочу ему верить — честно хочу, но что-то в глубине моего мозга говорит мне, что нужно быть начеку.
Эйнсли присаживается на туалетный столик.
— Ты знаешь, что это за что-то?
Я сжимаю руки в кулаки.
— Все возвращается к той ночи на вечеринке Донована. Бентли клянется, что они не накачивали меня наркотиками, но все остальное не имеет смысла, Эйнс. Я выпила два бокала. Два. Ты знаешь, что этого недостаточно, чтобы опьянеть, но я почти ничего не помню с той ночи. Только вспышки то тут, то там.
В основном это вспышки поцелуев с Кингстоном и Бентли, но эту часть я держу при себе.
Она улыбается мне закрытым ртом.
— Что именно сказал Бентли?
— Он сказал, что они никогда так со мной не поступили бы. Потом он сказал, чтобы я как-нибудь спросила его о девушке по имени Карисса, тогда у меня не будет сомнений.
У Эйнсли сбилось дыхание.
— И ты это сделала? Спросила его о Кариссе?
— Нет, — качаю я головой. — Честно говоря, до сих пор это как-то вылетало у меня из головы. Кто она вообще такая?
— Она была моей лучшей подругой, — шепчет Эйнсли.
— Была? Вы что, поссорились или что-то в этом роде?
— Нет, Жас, — она качает головой. — Она умерла. Вообще-то, покончила жизнь самоубийством.
Я резко втягиваю воздух.
— О. Мне так жаль, Эйнс. Я знаю, что это дерьмовая банальность, но это правда. Я знаю, как тяжело терять того, кого любишь.
Она шмыгает носом, вытирая уголки глаз.
— Я знаю, что знаешь, и сейчас я в порядке. Я имею в виду, прошло почти два года. Я все еще скучаю по ней каждый день, но становится легче не думать об этом так часто. Бентли воспринял это тяжелее всех нас, я думаю. Он может много шутить, но этот мальчик хранит в себе много горя и сожаления.
— Что ты имеешь в виду?
— Это не моя история, Жас. Я думаю, тебе стоит поговорить с ним. Я действительно думаю, что это облегчит твои опасения, — Эйнсли грустно улыбается. — Я знаю, что то, что они сделали той ночью, было ужасно — с фотографиями, я имею в виду — но, если это чего-то стоит, я уверена, что они не стали бы накачивать тебя наркотиками. На тысячу процентов. И поверь мне, они получили от меня нагоняй за распространение того видео и тех фотографий. Я действительно ударила своего брата по лицу и ударила его по яйцам.
Мои губы дергаются.
— Ты серьезно?
— Да, — она гордо кивает. — И я бы сделала то же самое с двумя другими, но Рид удержал меня. Я решила, что месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным. Однако, учитывая то, как Рид ведет себя в последнее время, его возмездие, скорее всего, наступит раньше, чем позже.
— Он все еще не говорит тебе, что происходит?
Она качает головой.
— Нет. И, честно говоря, мне надоело ждать.
Я поднимаю брови.
— Ты сдаешься?
— Я не знаю, — Эйнсли пожимает плечами. — Я не хочу, но я точно не позволю ему испортить мне вечер. Я собираюсь пойти туда, выпить немного, может быть, потанцевать с несколькими горячими парнями, и забыть на одну ночь обо всей этой драме с Ридом.
— Ну, чего мы ждем? Давай спустимся туда.
Эйнсли улыбается.
— К тому времени, как эта ночь закончится, именинница будет чертовски уверена, что ты не будешь принимать ее дерьмо в штыки.
Мы обе ухмыляемся как дуры, когда выходим из моей спальни и спускаемся по лестнице. Через динамики звучит песня Эминема — «Годзилла», задавая прекрасный ритм этому сумасшедшему дому. Я до сих пор не могу поверить, что Чарльз и Мэдлин уехали на выходные только для того, чтобы Пейтон могла устроить домашнюю вечеринку. Серьезно, что за родители так поступают, зная, на какой разврат способны эти люди? Спойлер: дерьмовые.
Когда мы попадаем на главный уровень, кажется, что вечеринка в самом разгаре. Организатор вечеринки Пейтон определенно постаралась на славу. Вся имеющаяся здесь мебель была заменена на большой танцпол, диджейскую зону и несколько вариантов рассадки. В задней части есть бар с персоналом рядом с возвышающимся фонтаном шампанского. Задний дворик забит людьми, а тонкое освещение, которое было там, заменили на такие яркие лампы, что вся территория освещена как футбольное поле. Черт возьми, я даже не хочу знать, сколько все это стоило.
У меня отвисает челюсть, когда мой взгляд натыкается на установку в дальнем углу гостиной.
— Что за черт?!
Там установлены настоящие шесты для стриптиза, на всех трех из которых раскачиваются полуголые пьяные девушки в окружении двух дюжин парней.
— Ого, она действительно хочет сделать это незабываемым, да? — спрашивает Эйнсли. — Как раз то, чего хочет каждая девушка на свой день рождения: жокеи у шеста.
Я качаю головой от нелепости всего этого, когда мы проходим через комнату. Эйнсли и я подвергаемся нападкам более чем нескольких людей, которые пытаются либо убить нас своим взглядом, либо заставить нашу одежду волшебным образом превратиться в пуф под их косыми взглядами. Забавно, но эти платья такие короткие, что мало что остается незамеченным. Мне приходится постоянно одергивать платье, чтобы не выставить задницу напоказ.
— Давай проверим заднюю часть, — предлагает Эйнсли.
Как только мы выходим на улицу, нас обдает теплом от наружных обогревателей. Черт, мне кажется, что на улице больше людей, чем внутри. Хотя сейчас конец октября, в бассейне даже много народу, потому что Мэдлин держит водонагреватель на температуре 82°. Благодаря улучшенному освещению, голые сиськи приветствуют меня отовсюду, и я замечаю несколько пар в бассейне, которые определенно трахаются у кафельной стены. Я даже не хочу знать, что происходит в маленьком гроте.
— Напомните мне не пользоваться бассейном, пока его полностью не продезинфицируют, — бормочу я.
Здесь есть динамики, но громкость не такая высокая, как внутри. Несомненно, так было сделано, чтобы избежать жалоб на шум. Однако огромная, явно нетрезвая толпа, конечно, не способствует этому.
— Черт возьми, это Пейтон? — Эйнсли указывает на группу людей, играющих в игру цыпленок в бассейне.
Когда блондинка спускается и всплывает, мы видим, что это действительно Пейтон. Она снова забирается на плечи Лукаса Гейла в своем горячем розовом бикини со стрингами. Уитни находится в той же позе на плечах того парня Кристиана, только она, похоже, где-то потеряла свой топ.
— Ты проиграла, Именинница! — кричит Кристиан. — Сними это!
Я поворачиваюсь к Эйнсли.
— Это не может быть… о, да, именно это он и имел в виду.
Пейтон демонстративно расстегивает свой бикини, вертит его в воздухе и отбрасывает в сторону.
Эйнсли качает головой, когда обе девушки начинают целоваться, лапать друг друга за грудь, все больше увлекаясь этим, когда крики становятся громче.
Я вскидываю руки.
— Это действительно происходит прямо сейчас?