Страница 20 из 58
Чертовы серые треники. Полная ловушка для жажды, каждый раз, черт возьми.
Я проснулась незадолго до рассвета и не могла снова заснуть, поэтому решила принять долгий горячий душ. Стоя под струей душа, я прокручивала в голове вчерашний разговор с Кингстоном. Он выглядел так, словно собирался кого-то убить, когда я рассказала ему, что эти ублюдки сделали и сказали мне. Его кулаки были сжаты так сильно, что костяшки пальцев побледнели, а нога не переставала подпрыгивать. Все это время вокруг него бурлила безумная энергия, но он почти не произнес ни слова — только задавал уточняющие вопросы то тут, то там. Когда я спросила его, все ли с ним в порядке, он отмахнулся, как будто я все это выдумала.
Клянусь, этот парень так крепко держит свои эмоции на привязи, что в конце концов он обязательно сорвется. Я думала, он вот-вот взорвется прошлой ночью. Странно, но, когда — а не если — это случится, я не верю, что его ярость будет направлена на меня, поэтому это не так страшно, как должно быть. Я не могу сказать то же самое о моих обидчиках. Теперь они должны быть в ужасе. Я бы хотела сказать, что мне было бы их жаль, если бы Кингстон когда-нибудь попал к ним в руки, но я не могу. Я хочу, чтобы они страдали, и не сомневаюсь, что он справится с этой задачей. Что это говорит обо мне, я не знаю. Я никогда не была сторонником насилия, но полагаю, последние события заставили меня посмотреть на вещи другими глазами.
Высушившись и одевшись, я на цыпочках выхожу в главную комнату, чтобы взять немного воды. Я улыбаюсь, когда вижу Кингстона, растянувшегося на раскладном диване, с рукой, закинутой на глаза, чтобы заслонить солнце. Оно поднялось настолько, что пробивается сквозь окна на его лицо.
Какого черта?
Я придвигаюсь ближе, стараясь не разбудить его. Мои глаза меня обманывают? Нет. У Кингстона определенно толстая губа. Мне приходится подавить вздох, когда я вижу отвратительную рану, с небольшим количеством запекшейся крови, как будто порез открылся, пока он спал. Что, черт возьми, произошло? Он был в полном порядке, когда я ложилась спать прошлой ночью.
Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы коснуться его губ, но замираю, когда рука Кингстона смыкается вокруг моего запястья. Его глаза распахиваются и слегка расслабляются, когда он видит меня.
Он отпускает мою руку и протирает глаза.
— Что ты делаешь? Ты в порядке?
— А ты? — отвечаю я, проводя большим пальцем справа от его рта. — Что случилось с твоим лицом? — Господи, у него и костяшки пальцев распухли. — А с руками?
Кингстон вытягивает руки, рассматривая потрескавшуюся кожу на костяшках пальцев.
— Я в порядке.
— В самом деле? Кингстон, я девушка. Я знаю, что — «в порядке» никогда не означает — «в порядке».
Он переворачивается на другой бок, подальше от света.
— Мы можем сделать это позже? Я чертовски устал.
Я сажусь на край матраса и тянусь к его плечу.
— Поговори со мной. Когда я ложилась спать, ты собирался сделать то же самое. Ты решил перед этим несколько раз ударить себя по лицу?
Он берет с подушки свой телефон и стонет, увидев время.
— Жас, пожалуйста. Я проспал всего час. Мне нужно еще хотя бы несколько, чтобы функционировать, — он поворачивается ко мне и тянет меня за руку. — Давай, просто полежи со мной немного. Я слишком вымотан, чтобы попробовать что-нибудь грязное, клянусь
Почему его сонный голос такой сексуальный? Он весь покрыт гравием и очень глубокий. Вопреки здравому смыслу, я забираюсь на диван рядом с ним и ложусь. Кингстон придвигается ближе, пока его тело не прижимается к моему. Я бы хотела сказать, что я не виляю задницей и не прижимаюсь к нему, но я всего лишь человек, так что… неважно.
Кингстон утыкается носом в мой затылок.
— Ты пахнешь, как я.
— Я воспользовалась твоим гелем для душа, — объясняю я.
— Ммм. Мне это нравится.
Я напрягаюсь, когда он трется своей массивной эрекцией о мою задницу.
— Кингстон…
Он стонет.
— Это утренний стояк; рано или поздно он исчезнет. Просто не обращай на это внимания.
— Тебе легко говорить, — бормочу я. — Это не у тебя в задницу упирается член.
— Шшш… — шепчет Кингстон. — Меньше разговоров, больше сна.
Я вздыхаю.
— Ты невозможен.
— Спи, Жас.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Несмотря на мои прежние колебания, трудно не расслабиться в объятиях Кингстона. Это слишком удобно и безопаснее того, что я чувствовала долгое время. Не успеваю я опомниться, как уплываю в страну грез.
***
Легкие как перышко прикосновения касаются моей щеки.
— Жас, пора просыпаться.
Я открываю глаза, медленно моргая, чтобы сфокусировать взгляд на лице Кингстона.
— Который час?
— Чуть позже десяти.
Черт. Я проспала три часа.
Я осторожно сажусь и перекидываю ноги через край матраса.
— Ты только что встал?
— Около двадцати минут назад. Я дал тебе поспать столько, сколько мог, но нам нужно поговорить. У меня дела в час дня, так что мне нужно будет уехать вскоре после полудня.
Я оглядываюсь через плечо, наливая себе воду из холодильника.
— Какое дело?
Я замечаю, что его волосы влажные, и на нем другая одежда. Его губа все еще опухшая, но запекшаяся кровь исчезла. Очевидно, Кингстон принял душ за то короткое время, что не спал.
Кингстон занимает место за барной стойкой прямо напротив меня.
— Я встречаюсь со своим частным детективом. У него есть для меня новое оборудование для наблюдения.
— Зачем вам новое оборудование для наблюдения?
— Мы собираемся следить за корпоративным офисом моего отца. Его домашний офис прослушивается уже несколько месяцев, но нам не с чем работать. Мне нужно следить и за офисом твоего отца, но я не нашел способа проникнуть туда незамеченным.
Кингстон садится прямее.
— Подожди секунду… я только что кое-что придумал.
— Что?
— Скоро большой праздник в честь дня рождения Пейтон, верно?
Я чувствую, как между моими бровями образуется глубокая складка.
— Да… и что?
— Мне нужно, чтобы ты выяснила, уедет ли мисс Уильямс — если она действительно хоть раз уходит из дома. Зная Пейтон, эта вечеринка будет бурной. Я сомневаюсь, что эта душная женщина сможет это вынести, но мне нужно знать наверняка.
— Так ты сможешь попасть в кабинет моего отца, — предположила я.
— Именно. Это была бы идеальная возможность. Там должно быть более чем достаточно тел, где я мог бы пробраться незамеченным. На самом деле, наверное, будет лучше, если я сделаю это до того, как появлюсь. Я появлюсь после того, как вечеринка закончится, может быть, около десяти или около того, установлю камеру, а потом покажу свое лицо. Но чтобы все это сработало, мне нужно знать, что старая летучая мышь ушла из дома.
— А как насчет Чарльза и Мэдлин?
— Я уже знаю, что их не будет. Пейтон планировала эту чертову затею больше года, и я имел неудовольствие слушать ее бредни об этом больше нескольких раз.
— Хорошо. Но я хочу кое-что взамен.
— Назови это.
Я приподнимаю бровь.
— Расскажи мне, что случилось с тобой прошлой ночью.
Челюсть Кингстона сжимается.
— Я иногда дерусь.
Я уверена, что выгляжу так же растерянно, как и чувствую себя.
— Мне нужно, чтобы ты рассказал об этом подробнее.
Он выдыхает.
— Иногда, когда я действительно зол… мне нужно направить агрессию на что-то другое. Единственные две вещи, которые, кажется, работают, это трах и драка. Поскольку я не думаю, что первое произойдет в ближайшее время, я выбрал второе.
— Ты можешь трахать кого хочешь, Кингстон. Не позволяй мне останавливать тебя.
Горячий взгляд Кингстона путешествует по всему моему телу, и я никогда не чувствовала себя как сейчас, зеброй в логове льва.
— Я хорошо знаю свои возможности, Жас. Просто потому, что я могу трахнуть кого-то другого, не означает, что я хочу этого, — он поднимает левую руку. — Если тебя нет на столе, то придется обойтись этим, пока я представляю, что это твой рот.