Афоризмы

Сначала мы должны верить, а потом верим.

Что мне особенно не нравится в способе разрабатывать историю, — так это то, что во всех поступках видят намерения и все события выводят из намерений. На самом деле это совсем неверно. Величайшие события происходят совершенно непреднамеренно; случай исправляет ошибки и расширяет сферу действия умно задуманных предприятий. Величайшие события в мире не делаются, а происходят.

Многие жрецы Минервы[122], помимо некоторого сходства с самой богиней, похожи также и на се знаменитую птицу, а именно: в темноте они ловят мышей, а при дневном свете не замечают и церковной колокольни, прежде чем не разобьют об нее голову.

Некоторое время тому назад была мода, — а может быть она существует еще и теперь, — на заголовке романов ставить: истинное происшествие. Это, конечно, маленький невинный обман; но когда на некоторых из новейших книг по истории опускают слово «роман», то это уже обман не столь невинный.

Он был не столько собственником, сколько арендатором наук, которые преподавал, так как в них ему не принадлежало и клочка.

Перечислим, наконец, так называемые естественные вещи: «естественные» дети, естественная религия, естественная добродетель[123]. Во всех этих видах естественной философии заключается много такого, о чем не позволяет себе грезить философия неестественная.

Первый шаг мудрости — нападать на все, последний — переносить все.

Обитаема ли луна, астроном знает примерно с такой же степенью достоверности, с какой убежден в том, кто его отец, а не кто его мать.

Чистая философия все еще состоит (и не может отказаться от этого) в тайной любовной связи с нечистой. И так будет во все времена.

Проповедь в церкви не делает громоотвод на ней бесполезным.

Человек, который не может рассуждать экспромтом о проблемах своей специальности, а должен сначала заглянуть в свои выписки или в свою библиотеку, безусловно, ремесленник. Сегодня существует искусство стать знаменитостью, не знакомое древним. Они становились известными благодаря своему гению; большинство же новых ученых — поддельные драгоценности, а не подлинные брильянты. Но ведь и слава их также не будет долговечной. Их сочинения будут забыты, как поэзия Цицерона, которую даже его проза, пережившая века, не была в силах сохранить.

Все то, что мы, люди, обязаны признавать реальным, и становится для нас реальным. Ибо если ныне возбраняется судить о действительности, исходя из этого естественного побуждения, то уже нельзя себе представить никакого твердого принципа. Одно положение так же неопределенно, как и другие. Для кого бытие высшего существа вытекает из природы, тот пусть остается при своем мнении; точно так же и тот, кого убеждают в его существовании теоретические или моральные доказательства[124]. Даже те, что раздумывали над новыми доказательствами, руководствовались, возможно, непреодолимым стремлением, в котором они не вполне отдавали себе отчет. Вместо того, чтобы искать новые доказательства, лучше бы они раскрыли нам побудительные причины, заставившие их искать этих доказательств, если это не был голый страх перед консисториями[125] и правительствами.

В настоящее время я тоже полагаю, что вопрос, имеют ли вещи вне нас объективную реальность, лишен всякого разумного смысла. Мы по своей природе вынуждены утверждать, что определенные объекты нашего ощущения существуют вне нас; мы не можем иначе. Этот вопрос почти столь же абсурден, как и вопрос, является ли синяя краска «действительно синей». Мы не в состоянии выйти за пределы этого вопроса. Есть вещи, о которых я говорю, что «они вне нас»; поэтому я должен их так и рассматривать. Это бытие «вне нас» может, конечно, иметь какие-то свойства, но каковы они, об этом мы судить не можем...

Человек как продукт природы; как продукт своего рода (общества); как продукт самого себя — воспитанный, образованный, культурный, познающий человек.

Слово «несравненно» свидетельствует о том, что может стать на свете со словами[126].

Удар под ложечку лишает сознания и выводит из строя не только желудок, но даже и голову. Вообще слишком много говорят о голове и сердце и очень мало о желудке, по-видимому, потому, что он расположен в нижней части тела. Но древние разбирались в этом лучше. Персии[127]. Как известно, уже повысил его в чине и назвал его magister artium[128], а за 1700 лет желудок, возможно, кое-чему подучился.

Небольшие эксперименты, которые мы ставим, и наши личные усилия, как бы ничтожны они зачастую ни были, способствуют образованию великой реки, которая впадает в бесконечное море, хотя в названии этой реки нет уже и помину о маленьких ручьях. Что было бы с Рейном, если бы маленькие ручьи лишили его своих вод?

Он открыл лавочку, где торговал мракобесием.

Каждый человек имеет свою особенную манеру ошибаться, тем более, что ошибки заключаются часто в неправильно понятой точности.

Тот факт, что многие ищут истину и не находят ее, объясняется, вероятно, тем, что пути к истине, подобно дорогам в ногайской степи, ведущим от одного места к другому, столь же широки, как и длинны.

Он так оттачивал свой ум, что тот в конце концов стал тупым, прежде чем сделаться острым.

Привычка во многих случаях — скверная штука; она повинна в том, что несправедливость считают справедливостью, заблуждение — истиной.

Человеческий разум становится все более единообразным по мере того, как он отрывается от материального мира. Чем он к нему ближе, тем чаще наблюдаются в нем отклонения, как у планет, о чем я уже говорил.

...Постоянно возникает вопрос: не приносит ли больше пользы в конечном итоге дух противоречия, чем дух единства?

Великим светочем этот человек не был, скорее большим удобным подсвечником. Он торговал мнениями других людей.

122

Минерва — богиня мудрости у древних римлян (у греков Афина). Священной птицей богини считалась сова. «Жрецы Минервы» — философы.

123

...естественные вещи: «естественные» дети, естественная религия, естественная добродетель. В немецком тексте афоризма содержится непереводимая на русский язык игра слов: выражение «естественные дети» (naturliche Kinder) означает собственно «внебрачные дети», В среде просветителей XVIII в. было популярным учение о «естественном состоянии» и «естественном человеке», особенно развитое Руссо. Под естественным состоянием он понимал возврат человека к патриархальному прошлому, к его первобытной нравственной чистоте и тесной связи с природой. Это было чисто умозрительное, антиисторическое представление о человеке и, по словам Энгельса, не что иное как «идеализированное царство буржуазии»[К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XIV стр. 358.], Лихтенберг — один из поздних просветителей, в творчестве которого отразился и этап начинающегося кризиса просветительских идей, уже справедливо сомневался в этом учении, усматривая в нем много «неестественного».

124

...кого убеждают в его существовании теоретические или моральные ею доказательства... В богословии и идеалистической философии существует несколько доказательств существования бога. Теоретическое (космологическое) доказательство: поскольку мир существует, необходимо предположить и его творца. Моральное доказательство, развитое Кантом в «Критике практического разума»: бог существует в силу морального императива, который заложен в нашей душе; бог в «моральном миропорядке» есть залог справедливости и грядущей награды за исполнение долга, в земной жизни обычно не вознаграждаемого.

125

Консистория (лат.) — церковно-административный орган, исполняющий функции надзора над религиозностью и нравами подданных.

126

Слово «несравненно» свидетельствует о том, что может стать на свете со словами. Так как Лихтенбергу свойственны элементы диалектического подхода к миру, то он считает, что все явления объективной действительности взаимосвязаны друг с другом, все возможно и необходимо сопоставлять и сравнивать, так как «все. находится во всем» (F 146). Поэтому он не может понять выражения — «несравненно», и считает его логической бессмыслицей.

127

Персии Лвл Флакк (34 — 62 г. н. э.) — римский сатирик.

128

Magister artium (лат.) — учитель искусств. Так Персии называет желудок в прологе к своим сатирам (стих 10).