Граница надежд

— Я хотел посмотреть на их фотографии, — начал Павел. — У нас есть снимки всех солдат отделения. Все-таки легче, когда представляешь, кого надо искать.

— Мне надо немедленно пойти к Жасмине. — Велико не слушал его. — Она должна знать все. Наступил тот день, когда следует играть с открытыми картами. Или — или...

— Ты сошел с ума! — Павел встал и с детским любопытством посмотрел на него. — Я пришел ему помочь, а он...

— Ты еще здесь? — вздрогнул от звука его голоса Велико. — Если хочешь, пойди к Ярославу. У меня есть дело, очень важное дело.

Павел смотрел на него с нескрываемым удивлением. Он понимал: то, что происходит с Велико, вышло за рамки обычных, повседневных забот.

Стефка подошла к большому зеркалу у стены. Ощупала лицо, шею со следами загара и едва заметными морщинками, провела по ним рукой, пытаясь разгладить. Из груди готов был вырваться стон, но нет, этого не произошло, лишь на щеках проступил румянец и около губ образовалась горестная складка.

Ее привел в себя цокот лошадиных копыт, звук бубенцов ее фаэтона.

Перед ней предстала странная картина. Во двор имения на бешеной скорости влетел фаэтон. На козлах стоял бай Станьо. За фаэтоном въехали еще три телеги, нагруженные мебелью и другим скарбом. Фаэтон резко остановился, и только тогда Стефка увидела Жасмину, поднявшуюся с заднего сиденья.

— Сваливайте все на землю! Ничего не жалейте! Кладите одно на другое! — крикнула возницам Жасмина.

Ничего не понимающие люди стали швырять с телег все, что попадалось им под руку, а лошади, все еще дрожа от яростного галопа, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Здесь повторилось то же самое, что происходило в городе, когда там грузили вещи. Люди никогда не видели молодую хозяйку такой разгневанной и буйной. Она ни перед чем не останавливалась. И себя не жалела — по дороге чуть было не свалилась под колеса фаэтона. Впившись руками в откидной верх экипажа, Жасмина подпрыгивала на ухабах, но не садилась, не хотела лишать себя удовольствия от бешеной езды. И что возницам показалось странным: они увидели слезы у нее на щеках. Были ли это слезы радости или страдания, никто не понял.

Никто не посмел перечить ее желаниям. Когда весь багаж оказался на земле, Жасмина сошла с фаэтона. Нечто подобное ей довелось видеть после бомбардировки города. Тогда возле разрушенных зданий валялись беспорядочно разбросанные вещи, обгоревшие, изломанные, — немые свидетели бесчеловечности, а эти, целые, нетронутые, демонстрировали благополучие их владельцев. Жасмина погладила полированную спинку кресла, прикоснулась к колыхающемуся на ветру шелку своего подвенечного платья. Кто знает почему, но именно оно попалось ей под руку. Шелк был какой-то прохладный, ускользающий из пальцев.

— Все в прошлом... — прошептала она и сняла с фаэтона бидон с керосином. Все отошли в сторонку. Возницы подтянули поводья, чтобы лошади не шарахнулись от испуга.

Жасмина выплеснула весь керосин на вещи и чиркнула спичкой. Мгновенно вспыхнул огонь. Раскаленный воздух обжег ей лицо, но она отошла лишь после того, как пламя охватило последнюю вещь.

Даже Стефку Делиеву поразило подобное безумство. Языки пламени угрожающе взметнулись в небо. Они раскачивались под порывами ветра, ослепляя ее. Горели деньги, горели впустую, и это были ее деньги, на которые она рассчитывала. Стефка высунулась из окна и что-то крикнула, но ее никто не услышал. Тогда она бегом спустилась во двор. Жасмина заметила ее, но даже не повернулась.

— Как ты смеешь?! — Стефка готова была кричать, драться. Но ледяное спокойствие Жасмины остановило ее.

— Я сожгла свое прошлое, — тихо ответила Жасмина, пристально глядя в огонь.

— А завтра снова вернешься к нему! — Стефка до боли стиснула ей руку.

— Никогда!

— Да ведь у тебя нет иного пути, потому что я тоже тебя выгоню!

— Не беспокойся, тетя. И тебе я не стану надоедать, — с безразличным видом ответила Жасмина. Она пнула ногой головешку и медленно направилась к дому.

Стефка осталась одна у костра. Неподалеку стояли разгруженные телеги. Возницы с трудом удерживали испуганных лошадей.

— Погасите костер! — крикнула она. — Чтобы и следа от него не осталось!

Больше всего ее злило то, что она теряет власть, что с каждым днем растет число людей, не подчиняющихся ее воле. Жасмина взбунтовалась последней. Нужно было хотя бы попробовать ее удержать. Жасмина может понадобиться ей в будущем. Стефка с тупым озлоблением смотрела, как слуги с остервенением борются с огнем. Они казались ей скорее призраками, чем людьми.

Жасмина смотрела из окна. Еще немного, и костер погас бы сам по себе, но от головешек, разбрасываемых людьми, веером рассыпались искры, и огонь вспыхивал с новой силой. А разве нечто подобное не происходило с человеческой душой? Чем больше копаешься в ней, тем сильнее она воспламеняется...

— Безумие тоже может стать достоинством, — услышала она за спиной мужской голос и обернулась. Перед ней стоял майор Бодуров. — Восхищаюсь тем неистовством, с которым вы все сожгли, — улыбаясь, продолжал он. Его раздвоенный подбородок подрагивал, лицо было довольным.

Жасмина молчала. Меньше всего она хотела бы встретиться именно с ним.

— Я пошел искать сигареты и стал невольным свидетелем изумительного зрелища, — продолжал майор. — Я не художник, но, пока буду жив, оно не изгладится из моей памяти. Вы женщина с характером. Это для меня открытие, и оно меня радует.

— Сигареты в ящике туалетного столика! — Жасмина не смогла скрыть своего недовольства.

— Вы напоминаете мне вашу тетю Стефку в ее молодые годы, — говорил Бодуров, разминая сигарету. — Она была, как и вы, такая же неукротимая. Молодость и неукротимость — какое прекрасное сочетание! — Майор говорил не останавливаясь, не обращая внимания на состояние Жасмины. Он осторожно поднес горящую спичку к сигарете. — Знаете, я уже двадцать дней в этом доме, а мне почему-то кажется, что все происходящее — лишь продолжение событий пятнадцатилетней давности.

— Тетя уже в своей комнате, — сказала Жасмина.

— Я знаю, вы меня избегаете. Это, пожалуй, даже естественно, — продолжал Бодуров. — Мы с вами — представители двух различных поколений, но чем-то похожи. Восхищаюсь вами и уверен, что вы никогда в жизни не отступите. И вот еще что: запомните, в моем лице вы всегда будете иметь доброго друга.

— Я устала. Хочу отдохнуть.

— Извините! — Майор легко поклонился и вышел. В комнате осталось только облачко дыма от его сигареты.

Жасмина стояла, прислонившись к стене, и бездумно смотрела в пространство. И в этом доме ее все угнетало. Обретет ли она наконец покой, чтобы собраться с мыслями? Она не знала, что с ней будет завтра, но молила, чтобы это завтра скорее наступило. Может быть, завтра она снова встретится с Велико, и это, как бывало прежде, укрепит в ней веру в то, что она любит и любима. Или она хотя бы получит весточку о том, что Велико снова будет с нею. Когда это произойдет — уже не столь важно.

Жасмина сняла пальто, платье и осталась в одной комбинации. Она с детства не любила комбинации и пижамы, без них чувствовала себя свободнее, непринужденнее...

Год назад она вот так же стояла раздетой, когда Велико вошел в ее комнату. Венцемир и его отец были тогда на фронте. В доме полковника оставались она, сестра Венцемира Мила и Ярослав, их квартирант. Они жили как в монастыре. Каждый знал только свою келью, входил и выходил из нее, не интересуясь другими.

Жасмина никак не хотела смириться с мыслью, что эта война может продолжаться вечно. Днем она еще как-то могла себя сдерживать, ведь днем всегда бывает легче, а вот ночами... Одна в супружеской постели, которая никогда ее не согревала. Пять лет назад ей было безразлично, куда идти, лишь бы вырваться из имения и освободиться от опекунства Стефки Делиевой. Она действительно покинула тетю, но уже через несколько недель поняла, что и в доме полковника Велева в качестве жены Венцемира она не нашла того, о чем мечтала. Не прошло и года, как Жасмина сбежала, но Стефка заставила ее вернуться, чтобы не запятнать имя Делиевых в глазах общества. Вот тогда-то и произошли те события, которые запутали всех и принесли несчастье в их дом. Она обрадовалась тому, что останется одна, но эти ночи...