Танос

— Увидел меня? С Чарли?

— Да, — подтвердил он и глянул мельком на старейшину, который до сих пор лежал без сознания на полу. — Я видел тебя и Чарли и… и его.

Танос быстро оглянулся на Итона и едва слышно выругался.

— Что ты видел? — спросил он так тихо, что Парис не услышал бы, не будь он весь во внимании.

— Э-э-э…

Танос, словно вихрем, переместил Париса к стене и зажал его, упершись с обеих сторон руками.

— Что ты видел?

Парис облизал губы, раздумывая, с чего бы начать, но тут взгляд вампира стал жёстче, и он спросил в третий раз:

— Что. Ты. Видел?

— Тебя… в комнате с ним, с Чарли, — ответил Парис. — Думаю, это была его спальня. Наверное. Там были стены с деревянными панелями. И у него были тёмные волосы. Коротко подстриженные. — Взгляд Таноса немного смягчился, и Парис, кивнув, продолжил: — На нём ещё был…

— Шёлковый халат, — прервал его Танос и прикрыл глаза. — Это был подарок.

Шокированный, Парис попытался сдержать готовый вырваться вскрик, и тот застрял комом в горле. Он не знал эту часть истории. Не знал, что Танос в конце накрыл Чарли халатом, который сам же ему подарил в начале. Господи, какой ужас. Парис не хотел ничего больше рассказывать, но когда Танос открыл глаза, сверкнув собравшейся в них влагой, медленно поднял руку и положил её на грудь вампира.

— Расскажи мне больше, — попросил Танос, глядя на него сверху вниз.

Парис еле заметно кивнул, готовый отдать ему в ту минуту всё, что угодно.

— Ты был там. Выглядел очень пристойно. Никаких капюшонов. На тебе были брюки, они сидели прекрасно, шейный платок и фрак, и Чарли, он смотрел на тебя так, словно был готов целовать землю под твоими ногами.

Оторвав одну руку от стены, Танос пальцами провёл по скуле Париса, повторив её линию. Казалось, что он ищет подходящие слова, а затем, склонив голову так, чтобы их губы оказались на расстоянии вдоха, прошептал:

— Он был сладким мальчиком, как и ты. На мой вкус, слишком сладким.

— Это неправда.

— Неправда? И это всё, что ты видел? Насколько я помню, мы с Итоном пришли в комнату к Чарли вместе только однажды. Если ты видел это, то не будешь отрицать.

Парис знал, что сейчас жизненно важно сказать правду. Поэтому, не смутившись под прямым взглядом Таноса, ответил:

— Я видел всё.

Краем глаза он заметил, как Танос, быстро отвернувшись, сжал зубы, но Парису этого было мало. Он положил ладонь на его щёку и заставил снова посмотреть на себя:

— Ты любил его…

Танос облизнул покрытую рубцами губу и ответил:

— Наш вид… мы не любим.

— Это ложь, — возразил Парис, отстранившись от стены. — Я был там. Я был в комнате, когда Итон ушёл. Я видел тебя до самого конца Чарли.

— Тогда ты видел, что я собирался убить его прежде, чем это сделает Итон. Так не поступают с тем, кого любят.

— У тебя не было выбора. Ты собирался дать ему быструю смерть. Ты не хотел, чтобы он страдал. Ты не хотел кровавой бойни.

От этих слов Танос напрягся. Запустив пальцы в его длинные пряди, Парис поднялся на цыпочки и поцеловал в угол изувеченного рта.

— Ты любил его, — прошептал он. — И до сих пор любишь. Но эту любовь ты спрятал в себе так глубоко, что даже сам теперь вряд ли её помнишь.

Танос сжал в ладонях талию Париса и поцеловал его, пытаясь не потерять сознание от урагана накопленных за долгие годы эмоций, которые Парис только что вернул к жизни. И да, Танос оказался прав. На вкус Парис был невероятно сладким.

Пальцы в его волосах сжимали и дёргали пряди, стараясь притянуть ближе. Повинуясь, Танос шагнул вперёд, приподнял Париса и зажал между стеной и своим огромным торсом.

Раздвинув языком губы, он поцеловал Париса так, как хотел с первой минуты появления того в своих покоях.

В ответ Парис глухо застонал и толкнулся пахом навстречу. Танос, не удержавшись, ответил и потёрся вставшим членом о того, кто впервые за многие месяцы вызвал такую реакцию.

Он прикрыл веки, не желая видеть момент, когда Парис откроет глаза и осознает, чьи губы его целуют. Затем проник в его разум и, как всегда, пришёл в изумление.

«Господи, наконец-то… Только не дай ему остановиться. И не дай мне отключиться… Хочу целовать его вечно».

Возникшие следом образы даже близко не напоминали Таноса прежнего. Сначала Парис вспомнил тёмные покои и момент, когда Танос впервые погладил его волосы. Потом картинка сменилась: Танос ещё в маске, но уже в ванной комнате Василиоса, держит Париса в объятиях и смотрит на него сверху вниз. Потом снова переход, но уже в недавнее прошлое, когда Парис увидел его лицо и прикоснулся к нему впервые. Больше Танос не мог выдержать, он отстранился и сказал:

— Хватит.

Парис открыл глаза, и Танос отвернулся.

— Что случилось? Я сделал… сделал что-то не так?

— Нет, — хрипло ответил он. — Но тебе нельзя хотеть этого. Парис, это всё не по-настоящему.

— Что? Что значит «не по-настоящему»?

— Тебя тянет ко мне так же, как и твоих друзей к их запланированным жертвам. На самом деле, ты не хочешь меня, — проговорил Танос и склонился очень близко. — Посмотри на меня!

Парис расцепил закинутые на талию Таноса ноги и опустил их на пол:

— Я смотрю на тебя! Танос, я вижу тебя. Я вижу каждую чёрточку, каждый шрам, что искажает твоё по-своему прекрасное лицо. Для меня оно — ослепительное напоминание о том, что нас отправили навредить вам. Что в этом уравнении монстры не вы, а мы.

Танос хмыкнул и отвернулся:

— Ты ничего не знаешь о монстрах, glikie antra. Как и о демонах, которые затягивают в такую бездонную тьму, что невозможно вспомнить, как искать дорогу к свету, даже если попытаться.

— Тогда поговори со мной. Облегчи свою ношу. Я хочу узнать тебя.

Слова прозвучали так искренне, что Танос выпустил клыки и в мгновение ока развернул Париса лицом к стене. Наклонив его голову в сторону, он царапнул остриём по вене, запульсировавшей сильнее от нависшей смертельной угрозы.

— Ты уверен? Мне казалось, что тебя не возбуждает опасность. — Когда Парис промолчал, в отличии от его оглушительно колотившегося сердца, Танос продолжил: — Скорее, ты из тех, кому хочется романтики. Но это не про меня. Ни сейчас, ни в будущем. Я не рыцарь, Парис Антониу, я не буду тебя спасать. Я — тьма в твоих ночных кошмарах.

Кадык Париса дёрнулся под пальцами Таноса.

— Ты много раз говорил, что можешь читать мои мысли. Загляни в них, а потом говори, что я не знаю, кто ты, и не знаю, чего я хочу. Танос, я не хочу, чтобы меня спасали от тебя. Я просто хочу быть с тобой.

Танос резко повернул Париса и припечатал его к стене, прижав всем телом.

— Тогда ты глупец. Прекрасный сладкий глупец. Ты был там, ты видел всё своими глазами. Спасаться тебе нужно не от меня. Запомни: как только он очнётся, тебе действительно потребуется спасение.

И Танос приник губами к губам Париса, наслаждаясь моментом, пока не отошлёт его от себя навсегда.

Итон приходил в себя медленно.

Он лежал на полу, привалившись спиной к стене и раскинув ноги в стороны. Тупая боль в шее давала прекрасное представление о том, каким образом его вырвали из последнего похода за отмщением. Когда зрение начало восстанавливаться, Итон окинул взглядом комнату, узнал часть обстановки и понял, куда Танос его притащил.

«Судебный зал. Проклятье. Зачем он тянет?»

Раздражение, возникшее в этот момент из-за положения, в которое он попал, напрочь подавило все другие эмоции.

Итон был взбешён тем, что его отмщение прервали.

Разгневан из-за вероломного предательства Диомеда их семейных уз.

И разочарован неспособностью Таноса выполнить должное.

Зачем он оставил его в живых? Итон прекрасно знал, что несколько последних столетий Танос не раз желал его смерти. В памяти всплыл самый яркий и явный пример — ночь в спальне Чарли. Тогда почему он колеблется?