Танос

Танос проводил взглядом добычу Аласдэра до самого порога. Когда та исчезла за дверью, он прикрыл глаза и спросил стоявшего за спиной человека:

— Ты в порядке?

В ванной комнате повисла гробовая тишина. Танос собрался уже проверить, дышит ли ещё Парис, но тут… Тук, тук, тук. А-а-а, жив.

— Да. Я в порядке, — ответил он. — Насколько это возможно.

Раздражённый, Танос по привычке поднял руку, чтобы потереть подбородок, но наткнувшись на маску, сжал кулаки и выругался.

— А ты?

Вампир облизнул изуродованную губу и решил не реагировать на услышанное в голосе Париса беспокойство. После нападения Танос закрылся от тех немногих, кого так или иначе волновало, жив он или мёртв, но и тогда он не чувствовал настоящего сострадания. Реального опасения, что его не станет, или как его смерть отразится на вампирах, Итоне и установившемся в их расе порядке.

Поэтому чувствовать эмоции человека, с которым он был так бессердечен, оказалось горько и одновременно странно.

— Конечно. С чего мне быть не в порядке? Не беспокойся обо мне. Я не заслуживаю твоих забот, человек.

Танос слышал, как Парис в ответ только глубоко вздохнул, но не остановился в своих размышлениях. Он не стоил времени этого мужчины. Не только потому, что от него прежнего мало что осталось, но и потому, что из-за простого эгоизма навлёк угрозу на весь свой вид. Даже не задумавшись о последствиях для своего старейшины.

Танос заслужил боль, которую чувствовал, отвращение к самому себе. Откровенно говоря, он должен позволить Парису сделать то, для чего того сюда прислали, и покончить со всем.

— Я тебе не верю. И меня зовут Парис. Я знаю, что ты это помнишь. Так что не пытайся меня оттолкнуть, называя меня «человек».

Сзади послышались шаги — Парис подошёл ближе, и Танос вздрогнул, почувствовав лёгкое прикосновение к спине.

— Каждый заслуживает, чтобы о нём заботились.

Вампир рассмеялся в ответ, но в его смехе не было веселья.

— Ты серьёзно? Несколько минут назад я и бровью не повёл бы, сломай Василиос тебе шею. А ты до сих пор считаешь, что обо мне стоит заботиться?

В повисшей тишине было слышно только биение человеческого сердца, и когда Танос уже решил, что Парис отошёл от него, он с удивлением услышал:

— Я не знал, что у тебя светлые волосы.

«Что?» — Танос не произнёс этого вслух, однако Парис, будто услышав его, продолжил:

— В твоей комнате было очень темно. Я ничего не видел. Я даже представить не мог, что ты такой высокий. Может, повернёшься?

В прежние времена Танос уже прижимал бы Париса к стене, срывая с него одежду. Но те времена давно прошли. У теперешнего Таноса не было ни желания, ни стремления видеть, как конкретно этот мужчина от него пятится.

— Танос?

— Нет.

— Но…

— Я сказал нет, — взорвался Танос. Он услышал, как Парис отшатнулся, и был потрясён, когда почувствовал порыв подойти и извиниться.

Но он этого не сделал.

И не сделает.

Пришло время вспомнить, кто он. Вспомнить, что он не дрожащая тень, а мужчина.

— Я знаю, ты думаешь, что если я повернусь и покажу тебе то, что ты так хочешь увидеть, то это поможет лучше меня понять. Но ты ничего не поймёшь, даже увидев то, что находится под этой маской. Понимаешь? Это только засядет в твоей милой головке и превратится в кошмары, которые ты даже не можешь себе представить. — Вампир замолчал, поднял ладони к лицу и прошептал: — Которые даже я не мог себе представить.

«Что я делаю? — подумал Танос, качая головой. Он отвернулся, готовый покинуть ванную комнату, прежде чем сделает какую-нибудь невообразимую глупость, например признается в потаённых страхах своему предполагаемому убийце. — О да, это был бы гениальный план».

Направившись к двери, краем глаза вампир заметил, как Парис покачнулся и, пытаясь устоять, опёрся рукой о кафельную стену. «Что за…»

— Что с тобой? — спросил Танос, но ответа не последовало. Ставшее привычным биение сердца мужчины, замедлившись, почти остановилось, и вампир, оглянувшись, увидел, как Парис заваливается назад.

Молниеносно переместившись, Танос успел подхватить обмякшее тело с закатившимися глазами.

Проклятье.

Аласдэр рассказывал, что что-то подобное происходило с его добычей. Поэтому он позвал:

— Аласдэр!

ГЛАВА 8

Аласдэр не сводил глаз с Лео, когда тот вышел из ванной комнаты и направился в его сторону. Он был одет в большой и мягкий белый халат Василиоса прямо на голое тело. Увидев его взъерошенные волосы и выглядывавшую из-под ткани кожу, вампир облизнул губы.

«Дьявол, человек будто влез мне под кожу. Не хочу реагировать, а реагирую».

— Вообще-то уже не человек, или я не прав? — ответил умник, на что Аласдэр сложил руки на груди.

— Полагаю, что прав. По крайней мере, понятно, почему я не мог держаться от тебя подальше.

Остановившись перед вампиром, Лео провёл кончиком пальца по его щеке и подмигнул:

— Надеюсь, что и сейчас не можешь.

— Хм. Думаю, я доказал это прошлой ночью, file mou, разве нет?

«Доказал. А потом доказал ещё и ещё», — мысленно произнёс Лео, вторгшись в разум вампира с игривой улыбкой на губах — похоже, эта приобретённая способность ему очень нравилась. Потом одними подушечками пальцев прикоснулся к отметкам, оставленным вампирами на его шее, и Аласдэр не сдержал самодовольной усмешки.

— Доволен собой?

— Возможно, — ответил Лео. — А разве это так плохо?

— Нет. В этом даже есть определённый смысл. — Проведя пальцем под отворотом халата, Аласдэр сжал ткань и дёрнул парня к себе: — Ты соединил свою жизнь с двумя…

— …самыми сексуальными созданиями на земле?

— Я хотел сказать: самыми могущественными. Но, думаю, твой вариант вполне подойдёт.

— Как любезно с твоей стороны, — прошептал Лео и поцеловал Аласдэра в губы. — Но всё равно я не собираюсь отказываться от своей работы, своего дома и самого себя. Нам нужно обсудить…

Вампир впился ртом в губы Лео, но тот, верный своей натуре, продолжил думать, и довольно громко.

«Послушай, ты не можешь целовать меня каждый раз, когда не согласен со мной. Хотя… такой способ донести свою позицию куда приятней, чем крики и угрозы… Ах, да, сделай так снова», — подумал Лео, когда Аласдэр царапнул клыком по его губе.

«Ты должен быть в безопасности, file mou, — подумал Аласдэр. — А это можно сделать, только если оставить тебя здесь, с нами. Следовательно, сейчас мы пойдём и соберём твои вещи. Нужно оборвать все твои связи… убедиться, что тебя никто не ищет».

Откинув назад голову, Лео посмотрел своими серыми глазами на вампира, и Аласдэр нахмурился, почувствовав, как то новое, что появилось в нём недавно, начало подниматься из темноты души на поверхность.

— Что ты со мной сделал, Леонид Чейпел?

Лео положил руку ему на грудь, которую вампир всегда считал всего лишь вместилищем для своего холодного сердца, и сказал:

— Полюбил тебя.

Аласдэр покачал головой:

— Я не понимаю, ни тебя, ни всего остального. Тебя прислали убить меня. Убить нас. Но сейчас…

Лео моргнул:

— Что сейчас?

— Сейчас, похоже, ты — то, что возвращает нас, всех нас, к жизни.

Лео наклонил голову набок с вопросом в глазах — он не понимал, о чём идёт речь.

— Что ты сказал Таносу… — Аласдэр замолчал, подбирая слова. — Он послушал тебя. На наши советы он не обращал внимания. Но пара твоих слов, и он уже делает, как ты говоришь, разговаривает с твоим другом. Что за чары ты наложил на нас, file mou, что заставляют меняться не только Таноса, но даже Василиоса?