Страница 121 из 145
— Ну, с Семен Семенычем мы уладим, и телеграммы он никому не даст. А пока что, чисто формально, разумеется, по легенде мужем вашим будет вот он, капитан Петров.
— Этот? — удивленно вздернула двойным подбородком Варвара.
— Этот, — подтвердил майор, а капитан встал и деловито, без улыбки щелкнул каблуками и поклонился. — Валентин Сергеевич, — представился он, и это было все, что капитан сказал за весь вечер.
— Чем не хорош? — восхитился Зубатых. — Орел!
Варваре, честно говоря, капитан понравился. Ничего мужик! Однако упускать реального, хоть и траченного молью Семен Семеныча ей не хотелось. А что до интересов государства, так что ж ей, больше всех надо!
— Не подходит мне ваш капитан! — заартачилась она.
— Подходит. — спокойно заверил ее Зубатых. — Чисто формальная женитьба не обязывает вас ни к чему.
— А если я откажусь? — продолжала торговаться буфетчица. — Вот возьму и откажусь!
— Не откажетесь, — так же спокойно ответил Зубатых. — Мы же знаем, что вы настоящий патриот, любите родину, и в ОБХСС на вас кой-какие сигналы есть.
Услышав последний довод, буфетчица капитулировала. Ибо не было для нее страшнее зверя, чем ОБХСС. А упоминутые как бы невзначай сигналы действительно могли иметь место…
И в ту же ночь в таинственную Сонливию в город Марусин полетела телеграмма.
А ранним утром Семен Семеныч вышел из дому. Неся в кармане готовый текст послания президенту Мбвабве, он свернул в сторону почтового отделения, и тут же перед ним появился человек в сером и загородил дорогу. Семен Семеныч подался вправо и оказался возле распахнутой дверцы черной «Волги>. Спустя мгновение Артыбашев очутился в машине, и «Волга» стремительно тронулась с места.
— Что такое? — пискнул Семен Семеныч. — Куда вы меня везете? Я опаздываю на работу…
— Не опоздаете, — успокоил его человек в сером. А спустя несколько минут Семен Семеныч сидел перед майором Зубатых, и тот, привычно вертя в пальцах блестящую шариковую ручку и ничего не объясняя, сказал Артыбашеву, что то, что он, Артыбашев, собирался сделать, ни в коем случае делать нельзя.
— Но ведь я не знал, что Мбвабве не прогрессивный! — жалобно заверил Семен Семеныч.
— А вас пока ни в чем не обвиняют, — сказал майор таким тоном, что Артыбашев понял: на свободу ему в ближайшие годы не выбраться. — Просто мы считаем нужным предостеречь вас от ошибки.
— Спасибо! Честное слово, большое спасибо! — и Артыбашев благодарно прижал руку к тому месту, где лежал проклятый текст проклятой телеграммы, и почувствовал, как под бумажкой учащенно ухает сердце.
— Кстати, вообще не стоит давать иностранным деятелям имена чужих детей, а тем более советских! — мягко пожурил Зубатых.
— Он мне не чужой, я хотел его усыновить!
— И это ни к чему! У Варвары Николаевны есть муж.
— Нет у нее мужа, в том-то и дело.
— Есть! — твердо сказал Зубатых, и Артыбашев поверил, что действительно есть. — Я бы вам вообще не советовал посещать этот семейный дом, — продолжал майор. — Вы член партии?
— Нет…
— Тем более! — многозначительно и туманно подчеркнул майор. — Вам когда на работу?
— В девять.
— Ну что ж, идите, а то опоздаете.
— Куда идти?
— На работу, куда ж еще!
— Так вы меня отпускаете? — все еще не веря такому счастью, спросил Артыбашев.
— Разумеется! — Зубатых был доволен эффектом. — Но, само собой, ни о том, что вы здесь были, ни о нашем разговоре никому ни слова!
— Что вы, что вы! — заверил Семен Семеныч и, пятясь, вышел из кабинета.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Жизнь буфетчицы Варьки стремительно покатилась по новой колее. Через три дня после того, как временно исполняющий роль мужа капитан Петров дал телеграмму Орландо, пришел ответ. Растроганный атаман благодарил за поздравления, сообщал, что в честь крестника один из городов Сонливии переименован в Птиорландополь, и просил прислать фотографию породнившейся с ним семьи. Варвара сшила по этому случаю вечернее платье с макси-декольте, капитану Петрову на службе справили новый серый костюм, и семья Петровых-Самохиных, держа перед собой сверток с Орландиком, увековечила себя и послала цветной снимок атаману.
В «Вечернем Вечногорске» появился фельетон Д’Анилова о бесстыжих заигрываниях Вашингтона с кровавым режимом Орландо, и в это же время атаман получил фотографии. Увидев необъятную Варвару в черном платье с гипертрофированным декольте, из которого решительно выпирали могучие полушария. Президент зажмурил глаза и вздрогнул. Он вздрогнул и направил в Вечногорск срочную правительственную телеграмму, в которой просил новых родственников незамедлительно пожаловать к нему в гости.
Компетентные органы ликовали. Действительность превосходила их самые смелые мечты. Варвару с помощью опытных педагогов срочно обучали приличным манерам. И буфетчица оказалась весьма способной ученицей. Всего через неделю ее привычные фразы типа <А ну мотай отсюда!». «Катись к едрене фене!» или «Чего варежку разинул?» заменили диковинные слова «Благодарю вас!», «Будьте добры!» и «Извините, ради бога!». И Варька так насобачилась употреблять их, что ее хоть сегодня можно было засылать куда угодно — хоть в Версаль! Те же опытные педагоги старались отучить капитана от разоблачающей привычки отдавать честь и щелкать каблуками. Ведь по легенде муж В. Н. Петровой-Самохиной был безобидным, заурядным директором овощной базы. Именно эту должность капитан придумал сам, потому что в порядке шефской помощи регулярно два раза в год перебирал в овощехранилище гнилую картошку и с работой овощных баз был в общих чертах знаком.
Наконец скоростная подготовка к засылке засланцев была закончена, и семья Петровых отправилась в путь. До Парижа летели на советском самолете Аэрофлота. Там пересели на самолет авиакомпании «ПанАмерикан» и, с комфортом долетев до Ломалии, стали ждать оказии, чтобы лететь в Сонливию.
В Санкт-Марусин можно было попасть только с оказией вот почему. Своих пассажирских самолетов у Орландо не было, а пилоты других авиакомпаний лететь в Сонливию боялись. Никогда не известно было, выпустят ли сине-зеленый самолет обратно или оставят у себя, чтобы получить выкуп. Воздушное пиратство являлось важной статьей дохода атамана. И уж несколько лет ни один разумный человек не решался по собственной воле приземляться в Сонливии. Если же. в крайнем случае, какому-нибудь представителю Орландо нужно было срочно лететь в ЮНЕСКО или, скажем, на кинофестиваль в Канны, делалось это так: специально подготовленные группы захвата выезжали в одну из соседних стран, садились в пассажирский самолет, захватывали его в полете и, угрожая пилоту автоматами, велели ему лететь в Санкт-Марусин. Там на борт поднимался тот самый представитель, и пилот получал указание, куда лететь дальше. Все авиакомпании знали, что если в таких случаях послушно подчиняться приказам террористов, то последние ничего плохого не сделают. Поэтому к временным захватам самолетов авиакомпании относились как к чему-то неизбежному и отнюдь не самому страшному.
И действительно, как только пилот доставлял представителей Орландо в пункт назначения, так террористы, откланявшись, покидали самолет, и пассажиры свободно могли лететь по своему маршруту. Так осуществлялась воздушная связь Сонливии с остальным миром.
На этот раз атаман приказал захватить самолет покомфортабельней. И вскоре семья Петровых приземлилась на центральном аэродроме Санкт-Марусина.
У трапа Варвару встречал сам Орландо Орланьте. И вот, едва встретились взгляды атамана и буфетчицы, голова у Варьки закружилась, сердце затрепыхалось, в глазах замелькали разноцветные искры. Варька ахнула, ойкнула, вскрикнула и упала в объятия Орландо.
Да, да, непонятная скептикам и недоступная циникам любовь с первого взгляда вспыхнула между Орландо и Варварой, и долго еще дано было гореть ее высокому и разгоняющему тьму низких истин пламени.