Депортация из Рая

Её зрачки пристально глядели в глаза любого, кто смотрел на неё, этот взгляд завораживал. Её спутник, напротив, смотрел в небо, как будто пытался вести диалог с кем-то невидимым, кто находился где-то вверху, однако надвигающаяся из-за горизонта грозовая туча препятствовала любому общению. Диалог с Творцом отныне будет невозможен.

Обнажённые мужчина и женщина покидали Рай.

Райский сад продолжал оставаться великолепным. При первом взгляде на картину казалось, что луг и лес, окружающие мужчину и женщину, пустынны. Однако внимательно присмотревшись, несмотря на толстый и местами помутневший слой старого лака обнаруживалось, что мир картины наполнен собственной жизнью. Каждый листик дерева, каждая травинка было любовно выписаны живописцем, при этом они не были плоско-декоративны, как это часто свойственно наивной манере письма современников художника, а пронизаны мягкими тенями и лучами света, падавшими на траву сквозь листву деревьев.

Рай ожил – в тени густой травы, ещё прокрытой прозрачными росинками, а на солнце уже успевшими испариться, обнаруживались миниатюрные кузнечики и богомолы, старательно упрятанные там художником. Бабочки, стрекозы и майские жуки заполняли густой и вязкий воздух. Среди кустов прятались мыши, зайчата, щенки и кошки. В лесу рядом с волком стоял олень, не пытаясь даже убегать от него, лев царственно спал в тени дерева, не обращая внимания на пасущегося рядом равнодушного ко всему буйвола. Идеальная гармония мира ещё не была разрушена.

Тонкая сетка мелких и назойливых трещин, первоначально казавшейся помехой при разглядывании картины и несколько раздражавшая, незаметно становилась её необходимой частью, приобретая свойства своеобразного орнамента. Краски картины поменяли от времени свой первоначально яркий цвет, и лак, покрывавший картину слой за слоем, за века помутнел и местами стал почти непрозрачным, но обладая некоторым воображением, нетрудно было домыслить, как ярко и сочно выглядело полотно в момент его завершения.

В ней было что-то ещё: в картине, несмотря на ясность рисунка и прямолинейность сюжета, имелось нечто трудно объяснимое, неразрешимая загадка, зашифрованная давно умершим художником. То ли в игре света и тени, в искусно написанном полумраке райского леса, в драматизме поз Евы и Адама, а может, в прямом и ясном взгляде женщины присутствовало нечто таинственное и неразгаданное.

Правый нижний угол полотна, предварительно расчищенный от слоёв лака, был ярче по тону, видимо, из-за работы реставратора. Упрятанная в тени монограмма художника указывала на авторство: в широкое «A» было вписано латинское «D».

Картина была прекрасна.

Мужчина, смотревший на неё, неторопливо разглядывал каждую её деталь так долго, что потерял представление о времени. То, что он увидел, сначала заворожило тщательностью прорисовки каждой травинки луга, птиц и животных, спрятанных художником среди листьев и веток деревьев. Одиночество и нагота мужчины и женщины, наказанных за проступок, при этом не вызывали неловкости или жалости. Из-за смелого и уверенного взгляда женщины. Взгляд наблюдателя, первоначально праздно скользивший по поверхности, стал концентрироваться на мелких деталях. И эти тщательно и любовно прописанные художником подробности затягивали внутрь плоскости полотна, заставляя переступать его границу и превращая изображённый художником мир в объёмный и осязаемый. Он оказался в Раю.

В Раю было по-утреннему прохладно, и жаркий день, обещанный выглянувшим из-за облаков солнцем, ещё не наступил. Давно ему не дышалось так легко, порыв лёгкого ветра коснулся его лица, запахи леса и луга словно проникли в ноздри и беспричинная радость, какая бывает в одном только детстве, овладела им. И тогда в коротко остриженной голове мужчины зародилась смутная и тревожная мысль, что в материальном, комфортном и жестоком мире, созданным им вокруг себя, есть что-то такое, о чем он не имеет представления, и что он, вероятно, упустил нечто значительное. Его прежнее представление о том, что живописное полотно – лишь выгодное средство для вложения и заработка при перепродаже впервые подверглось пусть незначительному, но сомнению. Неужели он упустил что-то важное?

Его деловой визит в город был завершён, детали соглашений обсудят другие, это мелочи. Принципиальная договорённость о новом канале поставки товара в Европу с ночными градоправителями Санкт-Ленинграда была успешно достигнута, морской порт, который он осмотрел – идеальный перевалочный пункт, отладить бесперебойный трафик – вопрос времени. В музей он забрёл скорее от скуки, скоротать время, оставшееся до вылета.

Он что-то упустил.

Несколько спутников коротко стриженного мужчины, одетые в безукоризненные, но одинаковые костюмы, уже полчаса стояли в пустом зале, переминаясь с ноги на ногу и не зная, чем себя занять – атлетические фигуры, облачённые в деловые мужские одежды, вне спортзала выглядят бесформенными и располневшими. Единственным из свиты, кого картина заинтересовала, был человек в галстуке-бабочке, он деликатно стоял в стороне, внимательно разглядывая полотно.

Наконец мужчина проснулся: всегда хочется больше, чем имеешь.

Его голос едва слышно прозвучал в зале пустого музея, ни к кому не обращаясь:

– Ich will das2.

Глава 2. Художник клуба работников торговли имени Первой Пятилетки.

Если мы зададимся досужим вопросом, каким должно быть живописное произведение, пусть не гениальное, но на то претендующее, чтобы считаться меж людьми, к искусству неравнодушными, хотя-бы шедевром, то ответ будет таким: подобная картина должна удовлетворять, по крайней мере, нескольким азбучным критериям. Назовём главные, не понаслышке знакомые любому профессионалу кисти, карандаша и стирательной резинки. Безусловно, это грамотно выстроенная композиция и точно найденное художником место зрительного центра, поэтому так важна правильно как выбранная точка зрения, так и высота линии горизонта, напрямую связанная с тем, куда художник поместил своего зрителя. Помимо того, для верного восприятия живописного полотна немаловажно равновесие различных частей его и та ритмика, с которой выстроено изображение. Кроме сказанного, следует упомянуть характер освещения, желательное разнообразие форм, общую красочность картины, как вытекающую из того верно выбранную художником колористическую гамму и общую цветовую целостность. Отметим такие немаловажные характеристики картины, как верно угаданный размер, так и точно выбранное пропорциональное соотношение высоты и ширины живописного изображения. Или мы что-то упустили?

Ну, конечно, сюжет! Истинные ценители и знатоки живописи в этом случае подскажут, что помимо перечисленного, именно сюжет – немаловажная составляющая любого, а не только живописного произведения. И будут совершенно правы! Сюжет полотна, что сейчас мерно перемещалось вдоль псевдоклассического фасада Клуба работников торговли имени Первой Пятилетки, был не слишком замысловат и легко узнаваем. Человек с телом культуриста, изображённый на холсте, был облачён в чёрное трико и в полумаску, квадратная челюсть подчёркивала его мужественность, не то острые уши, не то дьявольские рожки забавно торчали у него на макушке. Из-за его массивного плеча атлета выглядывал ещё один персонаж, с болезненно бледным лицом и непропорционально большим смеющимся ртом. Томная блондинка не без кокетства смотрела на человека-летучую мышь, а малоприятная личность, похожая на пингвина, косилась на ту вожделеющим взором. Исходя из современного посыла, что предметом подлинного искусства может быть любой объект, только названный художественным, не будем слишком придирчивы к увиденному. Отдадим должное: киноафиша, не смотря на её кажущуюся утилитарность и вероятную недолговечность, была подлинным произведением искусства: холодная гамма красок, сочно прописанный колорит, убедительная и не лишённая изящества композиция, уверенный мазок профессионала и стильный шрифт – да любой эксперт по живописи, пусть и поморщившись, всё равно признал бы её несомненные достоинства.

2

Я хочу это (нем.)