Страница 121 из 124
На выходе американская делегация столкнулась с целой вереницей посланцев, рвущихся к другим президентам и премьер-министрам. Те вначале тоже извинялись, ссылаясь на неотложные проблемы, а потом просто толпой ломанулись на выход, создав в дверях настоящую давку.
— Господа, а как же я? Почему вы меня все оставляете? А как же объявление меня избранным на второй срок? — растерянно развёл руками Виктор Афонович. — И вообще, что случилось?
Но его вопросы так и остались безответными. В конце концов, Хомячков, оставшийся в зале заседаний один, набрал по мобильному номер лидера «белоленточной оппозиции» Лёши Нахального. В трубке немедленно послышался голос Бори Фрицева, заглушающий писклявое блеяние блоггера:
— Дай-ка мне трубку, я сам с ним поговорю!
Фрицев, видимо, силой вырвал телефон у соратника и заорал:
— Ты чё вытворяешь?
— Как Вы разговариваете, Борис Ефимович⁈ — возмутился Хомячков. — И вообще, где вы находитесь, вместо того, чтобы исполнять план?
— Где? В п*зде! — рявкнул Боря. — Ты за каким х*ем отдал команду людям расходиться по домам? Нах*я ты нас с митингов выдрал в эту ё*аную жопу? Мы, бл*дь, приё*ываем х*й знает куда, а нам заявляют, что нас тут не ждут! Ты что, совсем е*анулся, мудило сраное⁈ Я только что звонил на Лубянку, и мне сказали, что после нашего отъезда весь народ разошёлся, потому что твой ё*аный информационный центр разослал всем СМСки «Обстоятельства изменились, всем немедленно разойтись, чтобы не провоцировать милицию»!
Фрицев ещё долго орал в трубку, обвиняя Хомячкова в предательстве. Постепенно из его ора, густо пересыпанного матами, вырисовалась картина полного провала тщательно подготовленного госпереворота. Информационный центр передал вовсе не те сообщения, которые Твиттер собственноручно кодировал на ключ-карту. О содержании СМС-сообщения рядовым оппозиционерам вы уже знаете. Лидерам же пришёл следующий текст: «Срочно всем собраться в музыкальном театре Импровизация в Марьино. Неприбывшие автоматически исключаются из Координационного Совета. Прибудут представители американского посольства с уточнённым планом». Вместо совещания с участием американских дипломатов кто-то закрыл все двери зрительного зала, а охрана театра в ответ на требования выпустить односложно просила прекратить ломать двери, иначе она вызовет милицию.
Виктор Афонович, не перебивая, слушал главного российского «оранжиста», и в его голове билась единственная мысль: «Этого не может быть! Этого не может быть! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!». Отключив телефон, он немедленно дал указание освободить оппозиционеров, об исполнении чего ему доложили спустя пятнадцать минут. А потом срочно вызвал к себе Элку. Вместе с «кредитной картой».
Свидетелей безобразного бабьего скандала, устроенного Снежаной, когда она ворвалась в кабинет Хомячкова, оказалось немного, но они были. Во-первых, сам Виктор Афонович, изо всех сил пытавшийся успокоить рыдающую у него на груди Цыплаковскую. Во-вторых, сама Цыпа, убитая горем из-за того, что подвела своего кумира и не уберегла содержимое карты-ключа от происков команды Беды. В-третьих, помощники и охрана как первого лица государства, так и жены без пяти минут экс-президента. В-четвёртых, прослушка, установленная Пердюковым, в наличии которой Виктор Афонович даже не сомневался. Поэтому надеяться, что про истерические вопли «Я уничтожу эту шлюху!» не узнает больше никто, хозяин Кремля не мог. Тем более, у Снежаны хватило мозгов немедленно позвонить какому-то своему бывшему однокласснику, чтобы продиктовать адрес Элки с требованием «пристрелить её как можно быстрее». Но немедленно предупредить дочь своей школьной учительницы о грозящей опасности Хомячков не мог: Снежана теперь следовала за ним неотступно.
Элка тоже не смогла дозвониться до Беды в ту ночь: майор, вымотавшийся за последние дни, как и обещал остановившему его гаишнику, бросил машину во дворе и завалился спать, отключив все телефоны. Она ни секунды не сомневалась в том, что информацию на карточке подменили именно в то время, пока Беда заговаривал ей зубы. Каким способом ключ выудили из её сумочки, она точно не знала. Скорее всего, не обошлось без помощи чертей. Поэтому Цыпа наутро позвонила на Большой Златоустовский и долго говорила гадости о Кольке дежурившей на телефонах Наташе. Сердобольная и невозмутимая секретарша всячески пыталась успокоить разбушевавшуюся суперагентшу, но та была непреклонна в намерении отомстить Беде за испорченную жизнь и поруганную любовь. В конце концов, обе женщины сошлись на том, что все мужики сволочи, и Элка, закончив разговор, занялась обдумыванием плана коварной мести обидчику.
Однако окончательно обдумать кровожадные замыслы помешал телефонный звонок Хомячкова, выкроившего пару минут, пока Снежана отлучилась в туалет.
— Эллада, тебе нужно немедленно где-то спрятаться! Снежана наняла киллера, чтобы тебя убить! Я не сумел ей помешать! Но я не могу допустить, чтобы твою смерть хоть как-то связывали с моей семьёй! Это же будет конец моей политической карьеры! Немедленно уходи из дома! Исчезни куда-нибудь на несколько дней, пока я смогу уговорить Снежану отменить твоё убийство! Эллада, подумай обо мне, я не переживу, если погибнет моя карьера!
— А если погибну я?
— Ты же понимаешь, что твоя жизнь — ничто в сравнении с моей политической судьбой! Ой, извини, Снежана возвращается…
Указ президента РФ о расформировании отдела МЯУ и увольнении всех его сотрудников со службы Кольке и его подчинённым зачитали на лестничной площадке перед опечатанной дверью офиса на Большом Златоустовском.
— Вещи-то личные можно забрать? — поинтересовалась убитая горем Наташа.
— Сейчас это невозможно! — отрезал подполковник с эмблемами юридического управления ФСБ в петлицах. — Вам их вернут по окончании работы ликвидационной комиссии. Пока можете отправляться по домам, а документы и денежные пособия вам выдадут в управлении кадров, как только будут выполнены необходимые формальности.
Развозил по домам упившихся в усмерть сотрудников МЯУ, включая уснувшего лицом в салате Генриха Деринга, муж Наташи…