Страница 72 из 78
И при всем при этом, веселье аристократов только разгоралось — лишь редкие рабы, как те, исхлестанные, были физически покалечены, в то время как на таких вечеринках редкие рабы могут отделаться такими легкими увечиями — многие умирали, или во время подобных оргий, или позднее от травм, полученных на них. Сейчас же богачи лишь входили во вкус, удовлетворяясь обычным и извращенным сексом, медленно перетекающим в измывательства.
Запахи здесь были схожими с теми что были в коридоре — тут они дополнялись ароматом специй и жареного мяса, да таким ядреным, что слюни сами собой начинали течь, стоило лишь раз вдохнуть его. Правда, помимо них начинал течь и пот, поскольку мало того, что разгоряченные тела поднимали температуру в помещении, так еще и стоящие неподалеку от стен жаровни, над которыми дымились кабаньи и заячьи туши. Кроме того, несколько длинных и накрытых испачканными в вине и крови белыми скатертями столов были заставлены многочисленными блюдами и кувшинами с вином, большинство из которых были уже пусты.
Следует отметить, что присутствующие гости охранялись на весьма высоком уровне — еще бы, если о чем высший свет и заботился больше, чем о удовольствиях, так это о сохранении возможности их испытывать. Охраны видно не было, но если оглядеться и посмотреть внимательней, то можно было догадаться, где она находится — портьеры, которые закрывали стены с нишами, где точно стояла охрана, отдушины поверх стен, где, вероятно, засели стрелки с арбалетами. Да и прислуга — не рабы или слуги, а именно прислуга, что обеспечивала проведение приема, сновавшая туда и обратно, разнося еду и алкоголь, была вся как на подбор представлена высокими и жилистыми мужчинами с отстраненными выражениями лиц. Им будто было плевать на происходящее вокруг, их это не касалось, но их глаза, сновавшие повсюду и внимательно рассматривавшие новоприбывших говорили об обратном.
В углу, на небольшой огороженной площадке находилась труппа музыкантов, мужчин и женщин, явно неместных, с материка — то было видно по их лицам, выражавших что угодно, но не удовольствие. Смесь неприязни, отвращения и презрения к происходящему была отчетливо видна по ним, в одной из певичек оно было столь сильно, что могло бы счесться кем-то из присутствующих за оскорбление их дворянской чести, коли бы им было до них дело. Судя по всему, некоторые наиболее активные гости уже пытались к ним приставать — часть инструментов была поломана, рядом растекалась лужа красного вина из разбитого кувшина. Да и сами музыканты уже особо не играли — так, тренькали на своих инструментах, создавая видимость деятельности, тем более что они уже никому не были интересны. Наверно, если бы Арэнг пришел к самому началу приема, он бы смог насладиться их музыкой, поучаствовать в танцах или чем-то куда более приличном — по крайней мере, в самом начале. Но поскольку это осталось в прошлом и ныне все предавались утехам, музыканты стали уже не нужны и никому не интересны, чем те и не преминули воспользоваться — когда солнце зашло за небесные плиты и загорелось магическое освещение, они, подождав немного, стали неспешно и не привлекая к себе внимания собираться, стремясь покинуть помещение подобру-поздорову.
Видя весь этот хаос, царивший в округе, Арэнг в первое время даже растерялся, не зная что ему делать, и застыл, пока к нему не подошел лакей и не предложил кувшин крепкого вина, который тот моментально выпил, чувствуя как напиток горячит его кровь. Несмотря на отвращение от всего увиденного, парень ощутил некое возбуждение от настолько выдающейся за все мыслимые рамки приличий зрелища, и это чувство, смешиваемое с презрением, отвращением и гневом, било в его ушах, как набат, заглушая биение собственного сердца. Настоящая сила грехопадения, воплощенного в физическом плане в этом дворце, ощущалась в воздухе — она давила, искушала и соблазняла поддаться своим низменным инстинктам… Возможно, подобное и подавило бы волю парня, но тот, ненавидевший, когда им помыкают и подавляют его волю, сбросил это наваждение и со злостью отбросил кубок с вином в сторону, отчего тот громко ударился об пол — это привлекло к себе внимание некоторых присутствующих, особенно не занятый исследованием тел друг друга, и на Арэнга наконец-то обратили внимание кто-то кроме местной прислуги.