Страница 45 из 82
Глава 12
3.12
Конвой катил и катил, не останавливаясь. Это были военные грузовики, с софтом вместо водителей.
Подъезжая к КПП, они заранее включали радиоответчик свой-чужой, и им освобождали коридор. Вояки всегда любили архаичные решения.
Скоро Рейнметалл подомнёт под себя всю Европу, — думал Мирон, разглядывая в щелочку аккуратные домики с белыми заборчиками, мимо которых катили грузовики. Домики были идентичные, словно слепленные из одного набора конструктора. — Голландия, Австрия — ничего не останется. Лишь один громадный завод, на котором день и ночь клепают пушки.
Они несколько раз спали — по часу, по два — дольше лежать на жестких ящиках не получалось. От постоянного гула турбин в голове установился ровный шум, и через некоторое время Мирон заметил, что больше ничего не слышит. Вообще ничего.
Накатило дикое отупение. Казалось, это равномерное движение будет продолжаться вечно — до тех пор, пока грузовики не съехали с бетонки на обычную трассу.
И вот здесь стало ещё веселее: дробная тряска не давала возможности расслабиться ни на минуту. Сидеть, лежать было невозможно. Стоять — небезопасно. В любой момент грузовик мог дёрнуться, а держаться, кроме тех же ящиков, было не за что.
Амели, устроившись на полу, умудрилась открыть один из ящиков, и теперь перебирала промасленные, завёрнутые в вощёную бумагу железки.
— Что ты делаешь? — Мирон сел рядом и понял, что на полу трясёт меньше всего.
— Нам понадобится оружие, — сказала девушка, передернув затвор. Оказывается, она уже собрала пистолет — новенькую, тускло поблёскивающую смертельно опасную машинку. — Мы не знаем, где можем оказаться.
— Я не согласен, — взяв из её рук пистолет, Мирон положил его назад в ящик. — Когда начинается стрельба, всё становится только хуже.
— Это на крайний случай, — Амели вновь взяла пистолет и запихала его в рюкзак. Отправила следом пару магазинов. — В конце концов, его можно загнать. Нам понадобится еда.
Мы не можем пользоваться счетами, — вспомнил Мирон. — Мы теперь нелегалы. Те, кого стараются не замечать.
— Тогда возьмём еще несколько, — сказал он, сгребая железки из ящика. — Необязательно их собирать, так даже удобнее.
О том, что это кража, он старался не думать. Приходилось совершать вещи и похуже, а Рейнметалл борзиг, скорее всего, даже не заметит недостачи.
Ночью грузовик остановился. Остальной конвой громыхал дальше — судя по звуку — но их грузовик, даже не потрудившись прижаться к обочине, замедлил ход и встал посреди дороги.
Амели спала, положив голову Мирону на колени, но от смены ритма тут же проснулась.
— Я так понимаю, нам пора, — сказал он, нащупывая рюкзак.
— Отлично, — сглатывая сухим горлом, ответила девушка.
Вода закончилась часов девять назад. К тому же, дико хотелось отлить, чего в грузовике, да ещё при Амели, Мирон делать не собирался.
Они выбрались из-под брезента в ночную прохладу, спрыгнули с грузовика и отошли на обочину. Турбина взревела, и сигнальные огни фуры начали удаляться.
Пахнуло сыростью, речной водой и тиной. Впереди светилась россыпь огней — голубых, желтых, зелёных. На их фоне чернели острые шпили, тёмные кроны деревьев, слышался равномерный гул транспорта.
— Это Будапешт! — прошептала Амели.
— Вряд ли конвой шел именно в Венгрию, — осторожно заметил Мирон после того, как вернулся с противоположной стороны дороги. Пустой мочевой пузырь сделал его лёгким, почти невесомым.
— Да нет, это точно он, — Амели счастливо рассмеялась. — Видать, Призраку реально нужно, чтобы ты прочитал дневник отца. Так что погнали. Удивим Капюшончика.
— Ты знаешь, где он живёт?
— У меня карта, — серьёзно сказала девушка. — Вот здесь, — она притронулась кончиком указательного пальца к виску. — Нужно просто найти парочку ориентиров.
Сначала они долго шли по набережной Дуная. Рассвело, появились прохожие — Будапешт всё ещё оставался любимым городом туристов.
Вода в реке была тяжелая, словно металлическая.
— Так и есть, — кивнула Амели. — Реку наводняют миллиарды наноботов. Когда-то Дунай основательно загадили, вымерла вся рыба, совершенно нарушился биоценоз. Потом спохватились. Попытались чистить химически — и чуть не убили окончательно. Наконец запустили нанитов — они находят вредные соединения и разлагают на нейтральные молекулы. Ил выгребают специальные траулеры.
— А ты помешана на экологии, — заметил Мирон. — Прям любишь природу?
— Мы, люди — тонкая плёнка мазута на поверхности планеты, — зло сказала девушка. — Только и всего.
Капюшончик жил в Улье. Когда они по цепному мосту, переброшенному через Дунай еще в девятнадцатом веке, перебрались в равнинный Пешт, застроенный «умными» домами-роботами, на Мирона накатило какое-то иррациональное умиление.
Запахи, свист ветра между километровыми башнями, сырая слякоть дорожек, на которые всё время моросило из стационарных геодезиков — всё это напомнило родную Рязань.
Пара часов ушла на то, чтобы найти нужную башню. В подъезде горели такие же тусклые желтоватые лампочки, пол хрустел битым стеклом и одноразовыми смарт-картами — даже куча тряпья громоздилась в углу, покрытая застарелой плесенью и пылью.
Грёбаное дежа-вю, — подумал Мирон. — Будто и не было этих семи месяцев геморроя. — Сейчас поднимусь на сто сорок второй этаж, войду в свою квартиру…
— Капюшончик живёт на сто восьмидесятом, — сказала Амели, нажимая кнопку вызова лифта.
Точно так же, как в Рязани, прозрачная кишка лифта крепилась снаружи улья. И точно так же рядом с ней курсировали полицейские дроны.
Сейчас они разобьют стекло и вломятся в квартиру… — с замиранием сердца подумал Мирон.
Но дроны стайкой угрюмых шмелей пролетели мимо и скрылись за углом Улья.
Створки лифта открылись и Амели с Мироном, приготовившись сделать шаг наружу, синхронно замерли на месте.
Робокоп, — мелькнула мысль, и Мирон, взяв девушку за запястье, шагнул к задней стенке лифта.
Обтекаемый чёрный шлем, насаженный так глубоко, что виден лишь изгиб нижней челюсти. Армированные накладки на плечах, предплечьях, локтях. Бронированная кираса плавно спускается на бёдра и заворачивается между ног металлическим гульфиком. Сами ноги тоже в броне, синевато-сизой, тусклой, словно покрытой инеем.