Призванный в Бездну

От растений лучше держаться подальше.

Мысль дельная, но, к сожалению, следовать ей посреди джунглей было сложно. К тому же долговязое тело монстра, в котором я очутился, не подходило для лесных походов. Чувствовалось, что он не из местных обитателей… Но тогда как попал сюда?

Подумать над этими вопросами как следует я не успел. Птицы — или то, что здесь сходило за птиц, — которые оглушительно орали поблизости, разом замолкли. Насторожившись, я пригнулся, и это спасло мне жизнь — над головой что-то просвистело.

Я отпрыгнул в сторону, но от второго снаряда полностью увернуться не вышло. В предплечье воткнулся длинный костяной шип, пронзивший руку насквозь. Я выдернул его и обернулся к врагу…

Это что ещё за чертовщина?

Существо слегка смахивало на огромного тушканчика. Он доходил мне до колена, — а я был значительно выше среднего человека. Мощные лапы скребли траву. Из густой пятнистой шерсти в цвет растительности воинственно торчали шипы, колыхались длинные уши, похожие на кроличьи.

Промелькнула неуместная сейчас идея: до моего монстра существо недотягивало, однако я с удовольствием нарисовал бы и его для выставки.

Вытянутая морда тушканчика разъехалась на четыре части, как распустившиеся лепестки бутона. Показались два ряда загнутых зубов и чёрный зев глотки. Тварь издала воинственный вопль и, задрожав, выстрелила очередным шипом.

От него я увернулся, вскинул руки, готовясь атаковать, — но подчинилась только одна. Вторая посерела и начала терять форму. При движении с неё осыпались мёртвые черви. Вверх к плечу поднималась боль, пока терпимая, но нараставшая с каждой секундой.

Яд!

По телу промчалась волна, взбудоражила его, отчего встопорщились бесчисленные щупальца, составлявшие кожу. Из глубины сознания донеслась смутная мысль:

Сожрать добычу — и всё пройдёт.

Я приготовился к новому выстрелу. Дождусь его и рвану к тушканчику. Одной руки хватит, щупальцами распорю ему брюхо, и тогда… Как его есть, я пока не представлял. Ничего, инстинкты помогут.

Мимо пронёсся очередной шип, и я помчался к твари…

Меня опередили. Из гущи кустарников на тушканчика прыгнул волк — так, во всяком случае, показалось в первую секунду. Звери сплелись в злобный ком когтистых лап и загнутых клыков, кто-то завизжал, кто-то торжествующе рыкнул — и послышался влажный хруст. Это волк схватился мощными челюстями за основание шеи тушканчика и одним рывком оторвал тому голову.

На траву хлынула кровь, забрызгав стволы ближайших деревьев. Против воли я подался вперёд: её резкий, одуряющий запах пробудил моего собственного монстра.

А волк довольно облизнул морду червеобразным языком, нацелил на меня три пушистых хвоста с костяными лезвиями на концах и встопорщил зачаточные крылья, отчего стал выглядеть раза в два массивнее.

Хоть сейчас бери и пиши картину.

Намерения хищника читались легко. Тушканчиком такая мерзость не ограничится. Непременно полезет на всех, кто попадётся ей на глаза — на все четыре блестящих глаза, затянутых поволокой, и будет жрать, пока не забьёт до отказа бледное, полупрозрачное пузо с просвечивающими синюшными внутренностями…

Я бросился навстречу волку, поднырнул под его запрокинутую лапу; не успел — тяжёлым ударом прижало к земле. Я оттолкнулся, перекатившись левее, чтобы избежать клыкастых челюстей. Досталось от второй лапы; мир помутнел, однако я всё-таки подобрался к беззащитному брюху. В последний миг волк понял мой замысел и попытался отскочить, но я вцепился в него увечной рукой, а щупальца здоровой вонзил в шкуру. Та оказалась на удивление прочной.

С трудом пробив её, я воткнул когти глубже, и тут в моей груди наметилось шевеление. В ней обозначился разрез, похожий на беззубый рот, и разрез этот всё расширялся, грудь раздвигалась, пока в неё не попала лапа, которой волк колотил меня, пытаясь сбросить. Зверь взвизгнул, а я уже весь превратился в жаждущую пасть, которая медленно, но неотвратимо поглощала его живьём.

Он боролся, старался разорвать меня, но колония червей, составлявшая мой организм, была настойчива. Боль от его ударов жгла точно огнём, и я, извернувшись, всадил щупальце волку прямиком в глаз. Надавил в надежде добраться до мозга.

Получилось. Содрогнувшись в последний раз, хищник затих, и я без помех поглотил его целиком, несмотря на то что он был значительно крупнее меня.

Вот как питаться без рта…

Чуть закружилась голова.

Нахлынули образы, фрагментарные, беспорядочные и практически нечитаемые. На миг я представил себя зверем, который старательно принюхивался к клочку шерсти, зацепившемуся за кору дерева.

Это что, волчьи воспоминания? Вместе с плотью я пожираю память?

Предположение не особенно потрясло меня. Слишком много странностей уже случилось, чтобы надолго останавливаться на ещё одной.

Я провёл рукой по груди, в которой больше не было и намёка на гигантскую пасть. Осмотрел изувеченную первым врагом руку — она полностью восстановилась.

От запаха крови будто зачесался затылок — не столько мешая, сколько подталкивая к тому, чтобы заняться тушканчиком, которого волк оставил на десерт.

После поедания второго зверя я не ощутил тяжести. Желудок мне достался поистине бездонный…

Задерживаться я не стал. Чутьё подсказывало, что на шум драки и запах крови скоро сбегутся другие твари.

Взглядом отыскав горную гряду, я двинулся к ней.

На пути встретились несколько проплешин — подозрительных участков каменистой почвы, на которой изредка желтели чьи-то кости. Их я на всякий случай обходил по широкой дуге — и, как выяснилось немного спустя, не напрасно.

К небольшому озерцу я выбрался случайно — просто вывалился из кустов прямо на низкий берег. В нескольких метрах к воде припал тушканчик. Услышав треск, он подскочил, рефлекторно выстрелил шипами — промазал. Неудача его не смутила. Он злобно завопил и прыжками помчался ко мне. Я встретил его прицельным пинком, который откинул его к каменистой площадке на берегу и, судя по хрусту, сломал ногу.

Тушканчик завопил вновь, на сей раз испуганно. Попытался отползти, но опоздал — неведомая сила подтянула его к центру и подняла в воздух. Покрутила, как ребёнок новую игрушку, и с мерзким хлюпаньем вывернула наизнанку.