Страница 7 из 15
Мысленно выругавшись, я поспешил убраться — и впоследствии даже близко не подходил к проплешинам.
То, что издалека представлялось горной грядой, на деле было выступом единой отвесной скалы, тянувшейся до горизонта.
Если на юге находится такая же…
Остаток дня я провёл, отыскивая подъём. И даже нашёл его: возле скопища валунов скала выдавалась вперёд, отчего получался пологий путь наверх — эдакая естественная тропа, хотя и со сложными участками. С верёвкой и скальным крюком я одолел бы переход спокойно, но крюк можно заменить когтями, а верёвки — сплести из лиан.
Я скептически посмотрел на свои щупальца. Для тонкой работы они не годились. Но — куда деваться?
Вечерело в джунглях быстро. Между стремительным закатом и непроглядной темнотой прошло от силы пятнадцать минут. Я забрался в щель между валунами, шкурой ощущая влажную поверхность камней. Сырая грязь холодила ноги.
Вопрос остался без ответа. Зато я узнал, что чудовища могут хотеть спать, и это не радовало. Задремав в этом жутком лесу, я рисковал проснуться в желудке какого-нибудь подземного червя или чего-то похлеще. Но и бодрствовать всю ночь было глупо.
Пришлось остановиться на медитации. Сил она много не прибавит, однако с ней я частично останусь в сознании и буду слышать шорохи поблизости. Ни одна тварь не подкрадётся незамеченной.
Я сконцентрировался. Перед внутренним зрением возникла привычная картина: кристально чистая гладь альпийского озера, в которой отражались облака и далёкие вершины гор.
Внезапно что-то пошло не так: пустота подхватила меня, потащила за собой, как упиравшегося котёнка. Связь с реальностью становилась всё тоньше. Я затерялся в дальних закоулках собственного разума в чернильно-чёрном небытии.
В конце концов водоворот пустоты затих, верх и низ перестали сменяться в безумном хороводе.
Из черноты выступили четыре шара, большой и два маленьких, сотканные из тончайших белоснежных нитей.
Пространство стала заполнять сероватая дымка, тянувшая к шарам мглистые отростки. В особенности её заинтересовал крупный. Не удержав любопытства, я сам дотронулся до него.
Перед большим шаром возник, связанный с ним ниточкой-пуповиной, подросток лет пятнадцати.
Он был истощён, как узник концлагеря, с растрёпанными грязно-рыжими волосами, в которых белела седая прядь, и до странности пронзительными голубыми глазами. Изящными чертами лица и холёными руками он напоминал юного принца с портрета времен Ренессанса.
С одной стороны, встреча обрадовала меня. Хоть что-то понятное во всей этой неразберихе. В этом мире всё-таки водятся люди… или хотя бы их призраки.
С другой — я всё ещё не был властен над этой иллюзией. Не властен над собственным разумом. Это… злило.
Я попытался взять под контроль взбунтовавшееся сознание. Бесполезно. Подросток не желал исчезать.
Мы смотрели друг на друга целую вечность. Наконец я нарушил молчание:
Его глаза расширились от изумления. Словно очнувшись, он взял меня за руку.
Его ладонь была ледяной.
«Так ты… разумен? Я Каттай из Малого Дома Ордоус, — сказал он мягким, почти детским голосом. Еще раз окинув меня взглядом, он прикусил губу. — Похоже, у меня нет выбора. Ладно. Я помогу тебе. Но прежде пообещай: ты отомстишь за меня и спасёшь Элайлу… мою сестру».
Парень грустно улыбнулся:
«Не знаю. Уже не знаю. Моё время вышло. Безликий начал впитывать меня. Но ты узнаешь всё, если согласишься помочь. И, наверное, ты даже сможешь… воплотиться во мне. Воспользоваться моим обликом. Понимаешь?»
Он молча покачал головой.
«Но ты будешь похож. Внешне станешь моей копией».
Раздумывал я недолго.
В конце концов, едва ли согласие с фантомом действительно принудит меня к чему-либо. А если окажется что мальчишка не порождение моей фантазии — так тому и быть, я не из тех, кто с лёгкостью забывает о клятвах.
Каттай склонил голову набок, словно прислушивался к чему-то. Потом кивнул.
«Ты не лжёшь. Да будет так».
Он задрожал, истаяв белёсым туманом, который впитался в меня. И я очнулся, насильно возвращённый в реальность.
По спине побежали мурашки — я ничего не видел. Лишь мгновение спустя я сообразил, что это не новая иллюзия. Просто стояла глубокая ночь. Я поспешно ощупал себя и с трудом удержался от радостного вопля.
Я стал человеком.
Я
Копия была совершенной: исправно качали воздух лёгкие, тихо бурчал живот, бешено колотилось сердце, шумела в висках кровь. Но чутьё подсказывало, что это лишь имитация, что органы сотканы из щупалец, готовых в любую секунду поменять форму.
Тело уважения не внушало. Рёбра, туго обтянутые кожей. Впалый живот, тощие руки и ноги. Плюс человеческие глаза едва видели в темноте, отчего я чувствовал себя слепым.
Но такой облик был куда лучше прежнего. Как там его обозвал парень? Безликий?
Сонливость исчезла. Её прогнало воодушевление.
Короткая серия опытов показала, что я могу перетекать из формы чудовища в человеческую и обратно по мысленному желанию. Затем я попробовал частичную трансформацию, чтобы понять, получится ли удержать глаза монстра на человеческом черепе и сохранить ночное зрение.
Выяснилось, что неполное превращение было реально, но с оговорками. Превращались не только глаза, но и вся голова, которая оказалась слишком крупной и тяжелой для тонкой шеи Каттая. Я опасался, что резкое движение может сломать её. К тому же голова норовила превратиться обратно в человеческую.
Попытка же воссоздать себя с Земли закончилась полным провалом. Псевдомышцы пронзило спазмом столь жестоким, что какое-то время я не мог пошевелиться.
Мои фокусы привели отдельных червей в такое бешенство, что они предпочли покинуть колонию и издохнуть на земле.
Пальцы у Каттая были длинные и тонкие. Проблем с кистью для живописи у них не будет.