Отец Пепла

Они ринулись в темноту снова, и летали вверх, вниз, огибали колоссальный центральный «кокон», считали квадратные колонны, равномерно распределённые по всей поверхности. Опустившись в самый низ, они нашли куда более широкую колонну, на этот раз — круглую, поддерживавшую днище «кокона». Вцепившись в неё, бог расчертил когтями по камню замысловатый рисунок и приблизил к нему глаза.

— Ха, знаешь, что это, легат?

— Нет, мой император.

— Это шахта большого подъёмника, опускающаяся к порту, что на берегу подземного моря. Я вижу сквозь камень стальные канаты и направляющие. Монументальный проект, тысяча и сто семь каменных колонн, а между ними пустота, выработан огромный пласт гранита, колоссальные средства потрачены, работа шла годами. Догадываешься, ради чего?

— Нет, мой император, — повторил легат, стоявший на колонне под прямым углом.

Бог прошёлся по ней до середины, к большой металлической коробке, закреплённой там, вскрыл её, нашёл пару стеклянных ёмкостей и изъял из гнезда небольшую квадратную пластинку с синим камнем, испещрённым тайнописью.

— Вот этот милый маленький артефакт — дистанционный приёмник сигнала. Уникальная вещь, никогда таких не видел, но, если разбираешься в артефакторике, то догадаться несложно. Работает он через инакоизмерные струны.

Фуриус Брахил не имел ни малейшего понятия, что такое инако… небольшой сгусток знания появился в его голове, и незнакомое стало знакомым и чуть более понятным.

— Благодарю, мой император. Значит, когда с определённого терминала на определённой частоте поступит определённый сигнал через подпространство, этот артефакт уловит его…

— И запустит работу вот этого смешивающего механизма и вот этого искромётного механизма. Когда реактивы из этих двух ёмкостей смешаются в третьей, они превратятся в гремучую смесь огромной силы, её назвали в честь индальского алхимика Квэнг Ку Сиханя. А уж когда вот эта шестерёнка, провернётся и создаст искру, взрыв будет огромной силы. Все колонны взорвутся.

Легат поводил рогатой головой.

— Все тысяча сто семь? Но тогда внутренняя часть города окажется без опоры, в пустоте, она рухнет…

— Не рухнет, — ответил бог.

По мановению его руки в воздухе появились тысячи огненных светлячков, источавших яркий свет. Они разлетелись во все стороны, лучше выявляя огромные руны, вделанные в каменный «кокон» города.

— Не рухнет, легат.

Светлячки исчезли также, как появились, а бог-дракон стал молнией и в мгновение ока вернулся на колонну, которую не успели завершить. Перевоплотившись обратно, Туарэй полыхнул очами и два алых луча дезинтеграции быстро испарили лишний камень.

— А вот теперь можно посетить Рунную Палату, — улыбнулся он догнавшему легату. — Я думал, что у них было одно сокровище, но таковых оказалось два. Да каких!

Фуриус Брахил следил за радостью своего божества с каменным лицом, он не знал, как вести себя. Прежде Туарэй был суров и спокоен, либо свиреп и воинственен, каким и должен быть бог, но нисхождение карающего пламени на Охсфольдгарн будто преисполнило его лёгкостью и задором.

— Не беспокойся, легат, — глаза Туарэя сузились, в голосе засквозила мрачная решимость, — у нас впереди ещё будут причины для скорби. Позволь мне немного порадоваться удаче.

— Я… ничего не могу позволить моему императору, ибо я ничего не могу ему запретить.

Бог взмахнул крыльями и унёсся прочь. Он пролетел через несколько ярусов подземного города, выметнулся в ночь, на поверхность, полной грудью вдохнул запах гари и завис на высоте.

Из всех частей верхнего города не пострадали только посольские кварталы и округа Рунной Палаты, мастерские незаменимых ремесленников. Рунные мастера закрылись в своём логове, похожем на великолепный храм; над куполом продолжал пылать сине-золотой пламень.

— Прикажете штурмовать, мой император?

— «Штурм» — слишком сильное слово, учитывая, что им практически нечем отвечать, легат. Вся их мощь стояла на рунах, а я легко поворачиваю её вспять. Они бессильны и испуганы. Знаешь, откуда гномы берут руны, легат?

— Нет, мой император. Никто не знает.

— Я знаю. — Череп Туарэя заметно вытянулся, приобретя большую схожесть с драконьим, нежели с человеческим. — И ты узнаешь тоже.

Перед входом в Рунную Палату раскинулась небольшая, но красивая площадь, освещённая парящими световыми кристаллами. Настенные орнаменты здания были прекрасны, золото, платина и алебастр искусно переплетались с медовым мрамором и янтарными мозаиками. Туарэй медленно увеличивался, его пропорции изменялись, он всё больше походил на дракона, уже и шёл на четырёх лапах. Двери были снесены ударом рогов, не спасли руны. Он ввалился в обширный двенадцатигранный холл, великолепный, изящно отделанный и пустой. В центре его держала потолок толстая двенадцатигранная колонна, вся сплошь покрытая рунической письменностью.

— Я ВАС ЧУЮ!!! Я СЛЫШУ ВАШЕ ДЫХАНИЕ И БОЙ ВАШИХ СЕРДЕЦ!!! ВЫЙДИТЕ КО МНЕ ИЛИ Я ВОЙДУ К ВАМ С ОГНЁМ!!!

От божественного гласа трясся пол и сами стены, Фуриус Брахил не был наделён таким острым духовным зрением, но даже он видел, как искажалась та яркая цветная прослойка бытия, которую его император называл Астралом. Энергии там так и перемешивались, шли волнами, в них зажигались и гасли маленькие звёзды.

Они стали появляться, раскрывались двери и в холл нерешительно выходили гномы в схожих чёрных плащах, исшитых рунами, поверх у каждого на животе был ремесленный фартук, а на лбу — гоглы с разноцветными линзами; седые усы и бороды охватывали драгоценные кольца, молоты и щипцы висели на поясах, но выглядели они изящными украшениями, а не надёжными инструментами. Дрожа от страха рунные мастера Охсфольдгарна приближались к богу, который принял облик дракона во всём, исключая громадный размер.

Туарэй сверкал очами, из его пасти вытекал дым, крылья то приподнимались, то прижимались к спине, а длинный хвост ходил из стороны в сторону как у барса перед прыжком. Большинство гномов остановились на расстоянии пятнадцати шагов, они были бледны и блестели от пота, — легат чувствовал их кислый трусливый смрад, — но один, чьё лицо казалось чёрным от рунических татуировок, подобрался совсем близко, поклонился в пол.

— НА КОЛЕНИ!!!

Гнома опрокинуло навзничь, остальные рухнули ниц в ожидании палящих огненных потоков. Но дракон навис над старшим мастером, приблизил к нему длинную свою пасть и меж зубов донеслось: