Страница 94 из 120
— Ведите меня к машине.
Сначала тот оцепенел, потом, мелко кивая, отполз и кое-как поднялся; остальные расступались, не вставая с колен. Гномы повели бога по своей обители, Фуриус Брахил следовал, подозревая измену. Под крыльями он крепко сжимал Светоч Гнева.
Туарэй прошёл чередой длинных галерей, через анфилады залов-мастерских, где замирала работа. Перед ним отворялись многочисленные двери, каждые следующие толще и прочнее других, безмолвно кланялись боевые гулгомы, богатые орнаменты стен убывали, уступая гладкому белому мрамору, путь шёл по спирали всё глубже под землю, пока, наконец, они не оказались в поистине огромном помещении. Вдоль стен по широкому кругу стояли гномские механизмы, нагромождения рычагов, медных труб, насосов, центр занимала массивная конструкция из металла, матово блестящая, покрытая заклёпками, по форме напоминавшая луковицу. Спереди у неё была дверь, за которой пылало сине-золотое пламя, пучки разновеликих труб уходили в центр потолка, всюду виднелись манометры, вентили, суетились на лесах рунные мастера.
Увидев эту громаду, Туарэй долгое время только переводил взгляд с одной её части на другую, изучал весь комплекс, собранный гномами в этой тайной мастерской. Затем он мгновенно вернулся в прежнюю форму и двинулся вперёд. Внезапно старший мастер бросился наперерез, Брахил распахнул крылья и возжёг меч, метнулся следом как вихрь, но гудящий клинок был перехвачен Туарэем над теменем гнома. Старший мастер упал перед богом на колени и закричал:
— Умоляю, господин, не разрушай её!!!
Туарэй отпустил раскалённый клинок.
— Не крамольничай, эта машина великолепна, и она моя! Проектировали на основе атанора?
— Д-да… В далёкой задумке… — Обескураженный старик, кряхтя, поднялся на ноги и засеменил рядом. — Изначально… мы не вполне можем об этом говорить. Чертежи пришли сверху, а мы просто воссоздали великую идею.
— Откуда? Кто разработал концепцию?
Старший мастер ответил без уверенности:
— Совет мудрецов, но говорят, что его вёл сам канцлер Ги, личный советник…
— Горного Государя. Помню, как же, видел его раз.
Бог двинулся вокруг гигантской металлической луковицы, он казался очарованным этой уродливой конструкцией, не переставал улыбаться, а когда вернулся с другой стороны, торжественно молвил:
— Тысячелетиями гномы пытались доказать, что Ремесло ничем не уступает искусству магии. У него есть свои преимущества перед ней, свои недостатки, но если механизм заработает… если получится… Вы победите в этом извечном споре!
Рунные мастера внимали богу с широко распахнутыми глазами.
— Когда закончилась сборка?
— Э… полгода назад, госп…
— Бог, я твой бог, смертный. Впредь оговорки будут караться. Полгода?
— Да… м-м-мой бог! С тех пор ежедневные опыты. У нас не будет права на ошибку, не будет генеральных испытаний, всё должно заработать с первого раза и идеально, иначе…
— За чем стоит дело?
— Э… топливо. Очень мало его, даже на испытания пока выделяется… выделялось совсем немного, — посетовал старший мастер.
— А топите вы его…?
Бледность проступила даже под его бесчисленными татуировками, морщинистые губы задрожали, но старик нашёл в себе силы:
— Драконья кость.
Фуриус Брахил медленно повернул голову и пронзил смертного взглядом жёлто-голубых глаз. Он прекрасно знал, что кости горят, особенно свежие, пропитанные жиром, зажигать их трудно, зато, когда разгорятся, дают сильный жар… и вонь. Неужели на это тратятся останки величайших зверей Валемара?
— Я прикажу сегодня же доставить вам весь запас драконьей кости из моей новой казны.
— А сколько там…
— Не менее десяти стоунов.
— О! Это крайне щедро… мой бог, но такого нам хватит лишь на плотный график испытаний, запуск и какое-то время стабильной работы…
— Две драконьи туши, свежие, возможно, немного обескровленные, станут решением проблемы? Одна из них весьма велика.
— Две туши… — хрипло прошептал карлик.
Фуриус Брахил видел блеск алчности, родившийся у того в глазах.
— Это же… это… мясо, кости, жилы, органы… сколько материала…
— Стало быть, две туши. Не сразу, но скоро.
По нем было видно, что старший мастер хотел вновь броситься на колени, уже не от страха, а от восторга.
— Я увидел моё новое сокровище, а теперь веди меня к старому, самому сокровенному.
— К… — запнулся старший мастер.
— К колодцу, — кивнул бог. — Живее.
— Т-тут… тут, мой бог… тут есть загвоздка…
Фуриус Брахил шевельнулся лишь чуть, медленно изменил разворот плеч, даже не распахнул крылья, но угрозы в его позе было столько, что рунные мастера стали пятиться. Пусть смертные не обманываются добротой бога, любое неподчинение являлось приговором.
— Он засел там! Как только стало ясно, что город падёт, он… он забрался туда с взрывчаткой, прямо к колодцу, и запретил нам приближаться! Он говорит, что взорвёт колодец вместе с собой, если… Мой бог, он очень стар и вполне может…
Старший мастер осёкся, увидев, что Туарэй ухмыляется.
— Идём, легат, тебя ждёт встреча со знакомым.
— Но мой бог, если…
— Не успеет, — обрубил Туарэй. — Веди нас.
И вновь потянулись запутанные переход, они вели всё дальше в лабиринт Рунной Палаты, через новые охраняемые врата и даже несколько потайных ходов, пока вокруг не сомкнулись стены совсем уж древнего подземелья, совершенно лишённого красоты, полного пыли и памяти. Тем не менее, проходы были широки, а в стенах торчали подставки для световых кристаллов.
— Кто там⁈ — донеслось издали, голос был хриплым, сильно надтреснутым. — Не шагу ближе! Иначе я…
Бог ринулся вперёд с такой скоростью, что стал незрим, а в коридоре завыл вихрь. Он оказался в конце, небольшом круглом помещении с голыми каменными стенами и низким потолком, где сидел на полу древний гном. В его дрожащих руках был зажат конец фитиля из грибного волокна и тлеющая алхимическая лучинка. Фитиль тянулся к связке продолговатых цилиндров из плотной вощёной бумаги и расходился, втягиваясь в каждый из цилиндров — шашки детротермита. Одним движением Туарэй схватил взрывчатку, а у гнома остался лишь огрызок фитиля.
Старик удивлённо моргал, глядя на него сквозь кристаллические линзы очков, тонкие узловатые пальцы выронили лучину, раздался тяжёлый вздох и руки бессильно упали. Мгновением позже появился Фуриус Брахил.
— Смотри, легат, я нашёл одного.
— Мой император?