Отец Пепла

— Мы явились, чтобы восстановить законность. На протяжении многих веков в Охсфольдгарн приходят жалобы на обитателей Пепельного дола. Верные данники моего рода говорят, что вы грабите их, воруете женщин, скот, хлеб. К тому же вы не платите гельт. Рекс Улдин Необъятный послал меня, чтобы положить бесчинствам конец. Хочешь отвергнуть обвинения?

Квинтус Бракк по прозвищу Обрубок издал неясный звук, похожий на смешок, его морщины искривились в премерзкой усмешке.

— Мы забираем всё, что хотим по праву сильного и воруем женщин из иных племён, чтобы не выродиться. Это верно. Однако же мы делаем это полторы тысячи лет, но прежде никому из вас, потомков Зэльгафа, и дела не было. Что изменилось?

Оредин поморщился, лицемерие претило ему, а фарс надоедал.

— Если хочешь правду, то она такова: мой отец уверовал, что в вашей долине хранится великое сокровище, а ещё целый дракон на последнем издыхании. Рекс хочет наложить на всё это свою тяжёлую руку, он послал меня убить вас всех и ограбить.

Такое объяснение заставило воевод раздражённо ворчать, но Оредину было безразлично, — все они знали, для чего посланы сюда.

— Как глупо, — произнёс калека.

— К сожалению, воля рекса не подлежит обсуждению. Горько осознавать, что такая беда нависла над вами из-за пустяка, наговора…

— Как глупо, что вы осмелились посягнуть на чужое, — продолжил мысль Квинтус Бракк.

— Что?

— Алчные гномы, вы не получите сокровищ, потому что они принадлежат дракону. И дракона вы не получите тоже, потому что он принадлежит сам себе. Мы не позволим вам даже посмотреть на то, ради чего вы явились, это запрещено.

Оредин ошарашенно молчал, разглядывая калеку в свете кристаллов; молчали воеводы, поражённые как громом; задумчиво молчал старый Озрик, перемалывая дёснами сухарь. Драконоборец, до того не обращавший внимание ни на что, кроме тарелки и кружки перед собой, впервые поднял взгляд. Теперь всё это прямо касалось и его.

— Ты говоришь нам, что это правда? Что вы где-то прячете дракона и его сокровища?

— Так и есть, — подтвердил калека спокойно. — Наверное, вы узнали об этом от мерзавца, что ушёл от правосудия. Он опозорил звание легионера, совершил преступление против чести чужой женщины и сбежал. Мы долго преследовали его, но не поймали. Зато поймали вы. Он мучился?

— Какая разница…

— Разница в том, что он опорочил мою внучку, — прорычал калека и повторил с нажимом: — Он мучился⁈

В его глазах отразилась такая свирепая ненависть, что Оредин не смог умолчать.

— Да. Его долго пытали…

— Хорошо! За это вам земной поклон бы отвесить, да боюсь, у меня он выйдет недостаточно глубоким.

Калека неловко встал на свои обрубки, взял со стола золотое блюдо, слизал с него остатки пищи и спрятал под плащ.

— Прощальный дар, — пояснил он, — отправится в сокровищницу, чтобы дракону было удобнее спать. А вам всем совет, горные карлы: убирайтесь. Вы не обретёте в Пепельном доле ничего кроме смерти, ибо эта земля — последний клочок Гроганской империи. Не торопитесь с ответом, времени вам до завтрашнего заката. Тогда вернусь.

Квинтус Бракк покинул шатёр и какое-то время гномы только и делали, что растеряно переглядывались, пока один из тысячников не вскочил, ударяя кулаками о столешницу.

— Да что эти варвары о себе возомнили⁈

— Тише, — приказал Оредин, — раньше надо было возмущаться.

— Он угрожал нам! Обычаи гостеприимства попраны, мы можем…

— Схватить безногого и пытать его? Я не приветствую подобные дела в отличие от моего отца, так что успокойтесь все и просто отправьте за ним пару опытных разведчиков. Вряд ли будет трудно выследить калеку даже в ночи. Озрик, что думаешь?

Старый гном степенно отёр усы, щипнул себя за кончик длинного носа.

— Что-то странное творится здесь. Зная, зачем мы пришли, посланец подтвердил наши надежды, можно сказать, воодушевил, хотя до сих пор верится с трудом. Что это? Оговорил ли он себя? Зачем? Чтобы заманить в ловушку? Где она? За воротами? А если бы он отрицал, то поверили бы мы ему? А если бы поверили, то ушли бы, не проверив? Нет, рекс не принял бы такой доклад. По итогу, не важно, есть ли дракон, есть ли сокровища, признал бы он, отрицал бы, — мы всё равно обыскали бы всё и убили бы всех, кто встал бы на нашем пути. Думаю, этот Бракк понимает, что мы не уйдём просто так.

На следующий день разведывательные отряды вышли из лагеря, чтобы изучить отдалённые части Пепельного дола. Им было приказано как следует прочесать подножья и склоны гор, выявить секреты, из которых люди наверняка следили за гномами. Тем временем Оредину оставалось только ждать. Порядок внутри лагеря налаживался сам собой, каждый, от тысячника до последнего каморника знал, что и когда должен делать.

На закате разъезды вернулись ни с чем, а после от периметра пришло сообщение: калека явился.

— Как вы ухитрились потерять его вчера?

— Слушаюсь! — Командир разведчиков ударил кулаком о шлем, он дико потел и старался не смотреть на Оредина. — Не могу знать, господин! Он исчез в темноте…

— Разгильдяи.

Вскоре калека проковылял в шатёр как животное на четырёх неуклюжих конечностях и стянул с головы капюшон.

— Мир этому дому. Ты принял решение, Оредин эаб Зэльгафивар?

Наследник отложил трубку на янтарную подставку и поёрзал в кресле.

— Мы пришли сюда за гельтом, который вам следовало платить в течении полутора тысяч лет, и за драконом, который принадлежит Кхазунгору. Выдайте требуемое, и кровь не прольётся.

Квинтус Бракк словно пропустил слова мимо ушей, он стоял на всех четырёх, сутулый, неподвижный, молчаливый, только глаза медленно вращались, перебегая взглядом с одного бородатого лица на другое. Вдруг его собственное пошло трещинами, — улыбка, — блеснули сточенные десятками лет работы грязно-жёлтые зубы.

— Значит, прольётся кровь. Не мы начали эту войну, однако, Элрог будет доволен. Лишь только наступит завтра, мы будем врагами до смерти, гномы.

Калека неуклюже поковылял прочь, но, только выйдя под открытое небо, развернулся и закричал, указывая на Оредина грязным пальцем:

— Не мы начали эту войну! Не мы! Но Элрог засвидетельствует нашу доблесть! Лишь только наступит завтра, принц, люди и гномы станут врагами! Девятый легион выступает на войну!

На этом встреча уже точно завершилась, Квинтус Бракк поковылял дальше мимо рядов палаток, под сотнями пристальных взглядов.