Страница 31 из 63
Хотя ранний эмбрион не является человеком, я уверена, что он заслуживает защиты, и я полностью осознаю, что найти баланс между этой защитой и научными исследованиями не так-то просто. Замечание, сделанное Мери Варнок в начале доклада несколько десятилетий назад, по сей день остается актуальным: «Поднятые проблемы затрагивают фундаментальные вопросы морали и зачастую религии, и эти вопросы на протяжении веков не дают философам покоя. Невозможно, чтобы доклад, подобный этому, был одинаково хорошо принят во всех кругах, учитывая некоторые спорные темы, которые нам пришлось рассматривать. Обязательно посыплется критика, что мы перешли все границы или, наоборот, не дошли... Короче говоря, мы изо всех сил старались учесть аспекты как публичной, так и частной морали» [27].
Сегодня доклад Британского комитета по расследованию вопросов оплодотворения и эмбриологии человека 1984 года, больше известный как доклад Варнок, считается образцовым примером анализа этических аспектов ЭКО и искусственного зачатия с помощью донорской яйцеклетки и донорского эмбриона, а также суррогатного материнства, заморозки мужских и женских половых клеток, выбора пола и использования человеческих эмбрионов в исследованиях.
В своем докладе Мери Варнок искала способы примирить тех, кто считал ранний эмбрион человеком, с теми, кто рассматривал его как набор клеток. Однако доклад восприняли неоднозначно. Пожалуй, самым яростным ее оппонентом был главный раввин Иммануил Якубович, раз за разом атаковавший рекомендации комитета. В результате в Times вышла статья под заголовком «Варнок разрушает мораль» [28]. Она вспоминала с иронией, в каком восторге от этого заголовка был Джеффри, ее муж и коллега-философ, позже ставший вице-канцлером Оксфордского университета.
В шестилетний период между этим докладом и парламентскими дискуссиями Мери Варнок и Энн Макларен «гастролировали» по стране, разъясняя свои соображения. В конце концов, когда был поднят юридический вопрос, парламентарии оказались перед выбором: запретить любые исследования эмбрионов или разрешить их при определенных обстоятельствах. К тому времени общественные дебаты перешли к новой теме, сфокусировавшись теперь на возможностях приспособить ЭКО к скринингу эмбрионов, выявляющему наличие генетических заболеваний [29]. Осознавая эти возможности, парламентарии разрешили проведение ЭКО и экспериментов, но законодательно запретили культивировать или использовать эмбрионы по истечении четырнадцатидневного срока.
Таким образом, Мери Варнок создала консенсус между публикой, СМИ, парламентариями и учеными по поводу регулирования этой деятельности. Великобритания по-прежнему соблюдает рекомендации ее комитета, закрепленные Законом об оплодотворении и эмбриологии человека 1990 года. Варнок как-то обмолвилась, что если она впадет в уныние, то непременно взбодрит себя мыслями об этом докладе: «По крайней мере, я это сделала».
С годами, когда общественность и органы, финансирующие науку, осознали потенциальную пользу ЭКО в борьбе с бесплодием, от которого страдают более 10% пар, первоначальное отвращение к «неестественным» детям из пробирки сменилось одобрением. В 2010 году Эдвардс (Стептоу умер в 1988-м) был награжден Нобелевской премией в знак признания его роли в развитии ЭКО.
Сегодня процедура ЭКО распространена во всем мире, и благодаря ей родились как минимум шесть миллионов детей (а может, и больше). В противном случае этих людей не было бы на свете вместе с примерно двенадцатью миллионами счастливых родителей, двадцатью четырьмя миллионами гордых бабушек и дедушек, а также прабабушек и прадедушек (среди которых сама Варнок), и вдобавок десятью и более миллионами друзей и родственников [30].
Методика ЭКО неоднократно совершенствовалась. Сегодня, например, сперматозоид можно вводить прямо в яйцеклетку в чашке Петри, а генетические тесты можно выполнять с использованием всего нескольких клеток, извлеченных из эмбриона для отбора экземпляров без генетических аномалий. Прогресс в этой области за последние сорок лет просто поразительный.
Существуют ли на сегодняшний день альтернативы использования человеческих эмбрионов в лабораторных исследованиях? С учетом важных отличий в развитии мыши (самая распространенная модель для изучения эмбрионов млекопитающих) и человека для полного понимания нашего собственного развития работа с человеческими эмбрионами незаменима.
И все же мы действительно должны уважать и защищать этот драгоценный ресурс. Например, из 763 509 эмбрионов, созданных в результате ЭКО с 1991 по 1998 год в Великобритании, 238 000 были уничтожены как непригодные к переносу [31]. Прагматики настаивают, что лучше не выбрасывать, а использовать этот важный ресурс для получения научной информации (но только при наличии информированного согласия родителей).
Надо ли пересматривать четырнадцатидневный лимит?
В декабре 2016 года моя команда опубликовала исследование, в котором описывалось культивирование человеческого эмбриона в лабораторных условиях семь дополнительных дней, до тринадцатого дня. В тот же месяц меня пригласили выступить на конференции в Лондоне, которую устроила организация Progress Educational Trust, разъясняющая общественности суть эмбриологических исследований. На конференции выступала и Мери Варнок по теме «Переосмысление этических аспектов эмбриональных исследований: геномное редактирование, 14 дней и дольше». Там мы и познакомились.
Как она позже признается в интервью с Роджером Хайфилдом, для нее стал сюрпризом тот факт, что понадобилось больше тридцати лет на разработку методов культивирования эмбрионов в течение периода, близкого к четырнадцати дням, рекомендованным в ее докладе 1984 года. Возможно, это говорило о том, насколько мало она была знакома с научными подробностями. В биологии человека есть важный этап, который делает культивирование человеческого эмбриона дольше одной недели особенно трудным. В течение этой первой недели человеческий эмбрион не увеличивается в размерах, только дробится на все более мелкие клетки, плавая в фаллопиевой трубе — среде, которую относительно легко сымитировать в лабораторных условиях. Через неделю после оплодотворения развивающийся эмбрион имплантируется в матку, чтобы прочно в ней закрепиться.
И лишь тогда эмбрион, лелеемый материнскими гормонами и факторами, начинает расти. Таким образом, это гораздо более сложная и насыщенная среда, которую, как показала практика, труднее воспроизвести в лабораторных условиях. Но раз нам это удалось, мы могли бы выяснить, как человеческий эмбрион растет и формирует отдельные ткани (эпибластный диск, амнион и гипобласт), которые начинают взаимодействовать. Тем не менее дискуссия на конференции в Лондоне была посвящена и этическим вопросам, поднятым этим исследованием: если возможно культивировать человеческий эмбрион дольше четырнадцати дней, насколько это позволительно с этической точки зрения?
Я вошла в лекционный зал Института детского здоровья (Университетский колледж Лондона) ровно в тот момент, когда Мери Варнок поднялась, чтобы обсудить правило четырнадцати дней и возможность его пересмотра в свете нашего технологического прорыва. Она согласилась, что да, продление срока позволило бы получить огромное количество информации, но нет, требовать продления слишком рано, ведь мы всего лишь приблизились к этому пределу.
В своей речи она, как и я, утверждала, что обществу нужно время, чтобы понять суть того, почему ученые могут и хотят культивировать эмбрионы еще дольше. В конце концов, понадобилось шесть лет, чтобы рекомендации из доклада 1984 года перешли в закон 1990 года, и за это время публика привыкала к самой идее экспериментирования на человеческих эмбрионах. Исследования, проведенные между седьмым и четырнадцатым днями развития эмбриона, предоставят новые сведения о причинах ранних выкидышей или способах профилактики или лечения расстройств, появляющихся в этот период. Они могут повысить эффективность ЭКО, позволив ученым идентифицировать маркеры успешного развития эмбриона, лучше разобраться в причинах его ранней потери во время беременности, глубже исследовать влияние на эмбрион лекарств, нездорового образа жизни или токсичных соединений, а также раскрыть механизмы развития некоторых аномалий развития, от врожденного порока сердца до биохимических и хромосомных нарушений. Необходимое для этой работы время предоставит обществу передышку и поможет ему решить, насколько ценны такие исследования и оправдывают ли они внесение изменений в существующее законодательство.