Пыль и сталь

Глава 4

Весь оставшийся день Таринор неспешно брёл. Ближе к вечеру ему встретился торговый обоз с гербом дома Майвенов на телеге — алой розой в окружении зелёных шипов. Сопровождали обоз двое рыцарей в белых накидках с изображением зелёного глаза поверх доспехов. Люди Рикеров, майвеновских вассалов.

Говорят, когда-то давно на месте их замка стояло эльфийское поселение Эарисхен. Устав от постоянных кровавых набегов, Майвены послали туда рыцаря Эдмунда Рикера с войском. Он разграбил поселение, вырезал тысячу эльфов за одну ночь и потерял в бою глаз, вместо которого вставил изумруд. За это тогдашний лорд Майвен даровал Рикеру и его потомкам титул лорда, позволив выстроить на месте Эарисхена замок, который тот назвал Зелёным оком, и который эльфы, по слухам, теперь называют Gistarn, «Крепость костей».

Следом за рыцарями ехало ещё пятеро всадников в кольчугах. От них разило луком и прокисшим вином. Один из них, проезжая мимо, бросил недобрый взгляд на Таринора, хмыкнул и сплюнул почти ему под ноги. Наёмники, такие же, как и он сам, безродные продажные мечи, только устроились получше. Наверняка им не придётся обнажать оружие до самого Гирланда, куда наверняка этот обоз и держит путь. Добрый Таринор расчистил путь, не благодарите.

Солнце клонилось к закату, и стоило найти ночлег. Спал на земле наёмник только в крайнем случае, да и то летом, когда ночи становились достаточно тёплыми. В первой встреченной деревушке на него едва не спустили собак. Во второй, хуторе на пять домов, Таринору повезло больше: он нашёл приют в доме сердобольной вдовы. Засыпая, он вспомнил о разбойничьей засаде, но решил, что вряд ли на этом участке тракта будет больше одной шайки. Иначе они наверняка бы перерезали друг друга. Успокоив себя этими мыслями, он славно поспал, а с восходом продолжил путь.

Далеко на востоке солнце окрасило горизонт огнём, а из-за деревьев доносился щебет пробуждающихся лесных птах. Таринор мерил шаги по золотому тракту, стараясь не сутулиться, чтобы после долгих переходов не болела спина. Обычно в пути он насвистывал или напевал себе под нос одну из множества песен, которые слышал на солдатских привалах в годы войны и хмельными вечерами в кабаках.

Порыв ветра растрепал тёмно-русые волосы. Они добрались до плеч и сотрясались при каждом шаге. Таринору вспомнились слова одной девушки из борделя в Гирланде, которая называла его медведем за цвет волос и отросшую густую бороду. Она говорила, что у него широкие скулы северянина и, если бы не карие глаза, его можно было бы принять за выходца из северных краёв. «Там, за лесом и морем, говорила она, мужи отважны, а женщины верны.» Тогда Таринор подумал, что неплохо бы попасть туда, куда длинные руки королей и лордов не дотягиваются. Сейчас эта мысль снова посетила его, заставив улыбнуться. С кончика носа упала капля пота. Наёмник сделал пару глотков из фляжки и облизнул сухие губы.

Несмотря на худощавость, сложен он был весьма крепко. Несмотря на сытую зиму в Гирланде, в его теле не было и намёка на полноту. Впрочем, откуда бы ей взяться? Полнота — признак спокойной, сытой жизни, а жизнь наёмника никак нельзя было назвать ни сытой, ни уж тем более спокойной.

Он нутром чуял, что скоро должен достигнуть той самой деревушки углежогов, стоящей совсем недалеко от Золотого тракта. Каждый шаг вселял надежду в сердце наёмника и вместе с тем повергал в отчаяние от того, что проклятая деревня никак не появлялась. Оставалось лишь надеяться, что этой зимой её не спалили обезумевшие от голода гоблины или сумасшедшие эльфы в отместку за сжигание деревьев. Тракт уже проходил достаточно далеко от леса, чтобы он казался не более чем тёмно-зелёной полосой на севере. А ведь когда-то и здесь была такая же непроглядная чаща. Под каждым камнем Золотого тракта похоронен эльф — так говорили об этой дороге.

Наконец, Таринор почуял едкий запах дыма, а преодолев очередной холм, увидел селение в четверти мили от дороги. Когда он приблизился, оно оказалась окружено деревянным частоколом высотой в человеческий рост. Протоптанная от тракта тропинка вела к большим деревянным воротам, из которых торчали крюки с надетыми на них черепами. Маленькие, будто детские, но с мелкими глазницами, они без сомнения принадлежали гоблинам. Сделано это было, видимо, для устрашения, вот только деревенским невдомёк, что гоблины от этого только ещё больше звереют. Таринор дошел до ворот и сильно пнул их несколько раз. С той стороны послышался шум, после чего чей-то недовольный голос проворчал.

— Кто там ломится ни свет, ни заря? Назовись!

— Я Таринор, наёмник. Уилл, трактирщик в «Белом дубе», сказал, у вас работа найдётся. Могу помочь, если, заплатите.

Раздался звук снимаемого засова, и ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы наёмник мог пройти. Протиснувшись, Таринор увидел, кто его впустил. Небритый мужик, опиравшийся на ржавую алебарду, оглядел мутным взором наёмника и водрузил засов обратно. Стражник-ополченец явно спал, когда его сон так бесцеремонно прервал наёмник.

— Уж не знаю, что там тебе трактирщик наплёл. У нас своих ртов хватает. Охрану углежогам уже наняли, те два дня как на промысел ушли, но вот гоблины понемногу появляются. Видать, оттаиваются, стервецы. Можешь старосту спросить, он уж давненько смурной ходит. Вон там его дом, — стражник махнул рукой в сторону большого деревянного здания, которое было видно от самых ворот.

Наёмник с опаской двигался по пустым мрачным улицам меж покосившихся деревянных домов и дырявых заборов. Он ожидал увидеть полчища кружащих в небе воронов, но не увидел ни одного. С чего бы тогда называть деревню таким образом?

Дом старосты выглядел внушительно. В сравнении с остальными домишками — настоящая крепость. У двери на удивление не стояло никакой охраны так что Таринор без труда оказался в просторном зале, в котором балки-подпорки поднимались от обшарпанного дощатого пола прямо к стропилам крыши. Противоположный конец зала украшало окно, затянутое бычьим пузырём, а под ним за крепким деревянным столом дремал круглолицый лысый мужчина в красном сюртуке. От звука шагов он встрепенулся и уставился на наёмника, уже стоявшего у стола.

— Здравствуй, кто б ты ни был. Я старосту местного ищу, — сказал наёмник.

— Ну, я здесь староста. — протяжно зевнув, ответил лысый, — Бедобором звать. А ты кто такой будешь и какого лешего заявился сюда с мечом?

— Таринор, наёмник я, потому и с мечом. Любопытное же у тебя имя, Бедобор.