Страница 22 из 42
Тут уж подскочил Нойманн.
— Не смотри на меня так, это ты меняешь девчонок как перчатки, — сказал Вернер, когда увидел возмущённое лицо друга. — И вообще, разве тебе не противно спать с недолюдьми?
— Неправда. Я уже нашёл себе одну симпатичную рыженькую девочку. И не вижу ничего в этом такого. Мы же солдаты Великой Германии, мы можем попробовать их, перед тем, как они сдохнут, — ответил он. — Не волнуйся за меня, когда война закончится, я получу землю и обустрою там своё хозяйство.
— А потом что?
— А потом женюсь.
Разговор захлебнулся. Все замолчали. Дальше продолжать у Вернера не было сил и желания. Он ушёл в другую комнату, якобы рассматривать книги. Он ещё раз взглянул на своих друзей из-за угла. В школе им часто говорили, что они равны. Равны только потому, что родились в одной стране и принадлежат одной нации. Тут голову Вагнера начали посещать опасные мысли, словно раскручивающийся моховик.
Что они четверо делают на этой войне? С самим собой ему было всё понятно. Чего хотят от войны его друзья? Гюнтер сам только что всё рассказал. Он верил, что сможет получить кусок плодородной земли где-нибудь на Украине и обзавестись белокурой жёнушкой, которая нарожает ему до пяти, а может и десяти детишек. А учитывая его мелкобуржуазное происхождение, он бы точно не был против дешёвой рабочей силы в виде покорённых граждан СССР, которые бы обрабатывали землю и следили за животными. И обязательно среди скота будут свиньи. Ему с детства прививали любовь к свинине. Не удивительно, ведь его отец мясник, да ещё и бывший штурмовик СА.
Эрик… Для человека из интеллигентной семьи он был груб, как портовый грузчик. Когда Вернер приходил к нему в гости, он краем глаза видел комнату его матери полную книг; лучше всего ему запомнился большой глобус. Как и полагается учительнице Третьего Рейха, фрау Айхенвальд была в меру строга и крайне патриотична. Как и отец Эрика, работавший врачом во время Великой войны. Когда друзья собирались у них в гостях на рождественском ужине, герр Айхенвальд часто не скупился на проникновенные долгие речи о долге перед страной и другом. «Бог дал нам шанс на новую победу. И ваш долг не упустить этот шанс», — как-то раз сказал он, держа бокал пенящегося напитка.
А Ульрих? Вернее Ульрих Мария Альберт фон Шварцкорпф. Слишком длинное имя для такого маленького человека, но у аристократов других не бывает, даже бывших. И как положено европейским аристократам, он должен отслужить своей стране. По крайней мере так считал отец Ульриха. Самому пареньку, похоже не было дела ни до чего. От того он и ходил с таким лицом, будто не понимал, где вообще оказался.
Вернер только вздохнул, проводя пальцем по корешку книги. Он раньше и не задумывался над тем, что его друзья происходят из разных социальных классов. Что ж, фюрер не обманул, немецкий народ объединился на пути к новому счастью. Но счастье это должно было быть построено на костях других народов.
Обеденное время давно прошло. За окнами ещё было светло. Из-за полуоткрытой двери слышались разговоры. Вернеру оставалось только ждать дня, когда он сможет помочь Гоше с Машей.
С приходом темноты Гоша покинул старый посёлок. Пробираясь за по запутанным тропинкам, он ушёл глубже в лес. По дороге красноармеец прикидывал в голове, как им троим стоит действовать. Если для тёплого приёма коменданта будет проводится вечер с музыкой и танцами. Стоит заманить его в комнату, откуда можно будет вывести тайком, предварительно подсыпав снотворное. Другого вариант у него пока не было.
«Интересно, как на это отреагирует особист?» — подумал Инночкин, подбираясь к партизанскому лагерю.