Страница 11 из 14
[1 См. щит № 8.]
Классовая солидарность дворянства особенно отчетливо проявилась в сочувствии и поддержке, которыми пользовались в царской России французские эмигранты. Сердце русской императрицы „обливалось кровью" за дворян, „изгнанных из отечества, но верных своему королю". Твердо помня, что „раз не будет дворянства, не будет и монархии", Екатерина поощряла эмигрантов „милостивыми" письмами и денежными субсидиями, охотно принимала их на русскую службу и даже предоставила им значительные земли на юге России. Что же касается менее родовитых французов, оставшихся в России или желавших приехать, то они обязаны были под присягой заверять свою непричастность к революции „ни делом, ни мыслию", казнь короля „почитать сущим злодейством", а с „одноземцами" своими французами порвать всякое сношение и „оного сношения не иметь, доколе не последует на то ее величества высочайшее разрешение". С пылким усердием принялись за искоренение отечественного „свободомыслия": либеральные рассуждения Радищева и Новикова были квалифицированы, как „рассевание заразы французской", а авторы наказаны долголетней ссылкой и тюрьмой.
Но борьба с революцией этим не ограничилась и русское самодержавие сочло необходимым активно вмешаться во французские дела для восстановления монархии, полагая, что „сие дело есть дело всех королей". Екатерина не только „плакала и убивалась" о казненном короле, но приняв участие в экономической блокаде революционной Франции, мечтала послать туда казаков для наведения порядка. Этот военный поход против Франции был осуществлен в самом конце XVIII века при ее приемнике Павле I. А пятнадцать лет спустя царская Россия во главе реакционных сил Европы разгромила буржуазную монархию Бонапарта и восстановила власть Бурбонов.
Анфилада из Большой гостиной
Французская революция заставила общую массу русских дворян еще теснее сплотиться вокруг трона и еще настойчивей цепляться за свое господство. Но расцвет дворянской монархии закончился. И если Радищев предвосхитил освободительное движение XIX века, то один из екатерининских вельмож (Воронцов) оказался столь проницательным, что за сто с лишним лет предвещал русскому дворянству зловещую судьбу „висеть на фонарях" или, в лучшем случае, торговать ситным.
Среди портретов, находящихся в этой комнате, наряду с интересным по костюму большим портретом Екатерины II (копия с Эриксена), следует отметить портреты тех Романовых, которые были современниками французской революции: старуха Екатерина II (копия с Шебанова), Павел (копия со Щукина) и его жена Мария Федоровна (копия с Лампи).
„Противников нашей власти, возмутителей империи и разорителей крестьян - -ловить, казнить и вешать".
Манифест Пугачева 1774 г.
„Спаси господи благородное сословие".
Из молитвы 1774 г.
Малая гостиная
Заканчивая осмотр дворца, необходимо вспомнить о крепостном хозяйстве, на котором держалось благополучие дворянства, величие и роскошь дворянской монархии. Господствовавшему классу принадлежали все экономические и политические блага; только „благородные" освобождались от личных податей, только они располагали правом покупать земли и деревни, иметь в них фабрики и заводы, продавать, что в деревнях родится или рукоделием производится.
Государственные налоги России в XVIII веке неуклонно росли, ложась все более невыносимым бременем на податные сословия и в первую очередь на многострадальное крепостное крестьянство. Этот единственный производящий класс имел много обязанностей, но не имел никаких прав. „Помещик в отношении крестьян есть законодатель, судья, исполнитель своего решения и пожеланий, истец, против которого ответчик ничего сказать не смеет… Се жребий закованного в узы, се жребий заключенного в темницу, се жребий вола в ярме". Но эти вольнолюбивые рассуждения Радищева были одиноким голосом, терявшимся в потоке восхвалений существовавшего порядка. [1]
[1 См. щит № 9.]
Доходы от дарового крестьянского труда шли на паразитическое существование дворян, на роскошь императорского двора, на армию для ведения хищнических войн, на огромный бюрократический аппарат для выколачивания все новых и новых доходов. Немало денег поглощало дворцовое строительство и прав был другой вольнодумец XVIII века Новиков, предлагавший надпись на дворянские палаты:
„Щедротами великой Екатерины,
Но разорением России."
Смелые, но одинокие выступления в защиту угнетенных против насилия и произвола были обречены на неуспех и замирали в тюрьмах и ссылках. Несравненно убедительней и грозней прозвучал в 1773 году протест выведенных из терпения народных масс. Восстание уральских горно-рабочих, казаков и крестьян, которым руководил Пугачев, расширялось с необычайной быстротой и грозило самому существованию дворянской империи. Оно шло под лозунгами вольности и свободы, освобождения от всех податей и „отягчениев", безвозмездной передачи крестьянству земли и уничтожения дворян.
Велико было смятение дворян и „первой помещицы" Екатерины. Не надеясь на армию, она предлагала дворянству вооружать „надежных" людей „для общей от злодеев обороны", предвосхищая идею белогвардейщины нашего времени. И после беспощадного подавления восстания - память о нем не переставала смущать дворянскую власть. Против непрекращавшейся опасности революционного движения царское правительство мобилизовало все свои силы, все средства классового насилия. Среди них, наряду с армией и полицией, важная роль принадлежала государственной церкви.
Из портретов этой комнаты - Петра I (копия с Люддена), Марии Федоровны (копия с Рокотова) и Петра II (копия с Натье) - только последний дополняет просмотренную нами коллекцию царских портретов.
Открытая галлерея, ведущая в дворцовую церковь, удлиняла в XVIII веке церемонию торжественного шествия по анфиладе парадных зал.
„Народ, чтущий царя, чтит чрез сие бога, потому что царь есть устроение божие. Худой гражданин царства земли и для небесного царства негоден".
„Цветник духовный" XVIII в.
Церковь
Вскрыть дореволюционную роль церкви, это значит выяснить экономическую базу, на основе которой церковь верой и правдой служила помещичьему государству, и проследить разнообразные пропагандистские средства, при помощи которых она обрабатывала народные массы. Это значит кроме того отчетливо представить себе основные задачи, которые господствовавший класс ставил перед церковью: возвеличение дворянской власти через обожествление монархии, оправдывание хищнической внешней политики и активная борьба с революционным движением внутри страны. По этому плану и построена выставка в церкви петергофского дворца-музея.
Само помещение для выставки, являясь яркой иллюстрацией служебной роли церкви и убедительным примером обожествления монархии, помогает раскрытию поставленных перед выставкой тем. Церковь петергофского дворца была построена архитектором Растрелли в середине XVIII века одновременно с перестройкой и расширением дворца. Предназначенная для придворных богослужений, она своей блестящей и легкомысленной отделкой как бы конкурирует с дворцовыми залами. Резные золоченые украшения, повторяющие декорацию танцевального зала, и хороводы амуров на иконостасе, на стенах и в куполе - резко противоречат каноническим правилам. Эта коллекция большеголовых уродцев, пляшущих и играющих с предметами религиозного культа, должна была радовать глаз и ублажать изнеженный вкус придворных „богомольцев". Тот же характер имеют некоторые иконы; среди них особенно интересны изображения архангела Михаила ввиде оперного героя, одетого в короткую юбочку-накидку и в шлеме со страусовыми перьями, и „саваофа" на подобие московского царя XVII века.