Страница 19 из 28
– Потому что так и есть.
Стоя у катка, я снова ощущаю себя шестнадцатилетним подростком с наивными и светлыми мечтами и максимально неопределенным будущим.
Я замечаю Ксению. Конечно, она тоже была там, но я видел ее лишь мельком. В то время я считал ее обычной избалованной дурой, хоть и красивой. Но сейчас я всматриваюсь в нее внимательнее. Она отлично умела кататься и быстро отъехала от Олега – парня, с которым встречалась. Размашисто и резко, она катила вдоль края льда. Лицо сосредоточено, взгляд в одном направлении – только вперед. Она полностью отдавалась бегу.
– Ксения! Ксюша! – зову я ее и машу рукой, чтобы она остановилась.
Она резко и уверенно тормозит, отбрасывая из-под коньков белые фонтанчики снега и измельченного льда.
– Чего тебе? – удивленно спрашивает она.
– Давай прокатимся. Научи меня.
Ее брови взлетают, а глаза расширяются до последних пределов от удивления.
– У тебя же коньков нет. И с чего ты решил, что я буду с тобой кататься, Максим? Иди лесом.
Ухмыльнувшись, она резко стартует и оставляет меня далеко позади.
Ну да, это не та версия Ксюши. Эта Ксюша еще с руками.
Лиза хлопает меня по плечу.
– Тогда тебе нравилась Настя. Объясни, почему вы возненавидели друг друга. Ты говорил, что хотел это вспомнить.
– Да, давай начнем с этого.
Я начинаю вспоминать, и вижу перед собой ясно как никогда – обшарпанную палату и свое одиночество.
***
Когда я лежал в палате, первое время меня навещал почти весь класс, но это быстро сошло на нет. Я не обижался на одноклассников. Первое время я еще плохо соображал, говорил невпопад и, видимо, вызывал негативные эмоции. В конце концов, ко мне стали ходить только самые близкие друзья. Я всегда был рад их видеть.
Однако по-настоящему я мечтал, чтобы меня навестила Настя. Прошло, наверно, месяца два, так что ее визит был неожиданным – я уже перестал ждать. Настя Шестакова – веснушчатая, огненно-рыжая красавица. Озорной взгляд темно-карих таинственных глаз. Аккуратный, вздернутый кверху носик, круглые щечки. Потрясающие ямочки в уголках рта, безумно красивая улыбка. В такую девушку трудно было не влюбиться, и дело было не только во внешности. В любом месте она была как дома, в любой компании становилась центром внимания. Добрая, обаятельная, общительная, умная, любопытная и открытая… Что-то близкое к идеалу, я бы сказал. Она не проявляла высокомерие, свойственное порой красивым девушкам, но при этом она не была «пацанкой» и явно осознавала свою привлекательность.
Смотри-ка, все-таки она приперлась.
К этому времени я уже успел привыкнуть к тому, что мысли, генерируемые моим сотрясенным мозгом, не совсем совпадали с моими и научился скрывать свое замешательство.
Иногда я общался сам с собой в виде диалоге, но порой предпочитал просто комментировать происходящее со стороны.
Я был так рад ее видеть, что сразу сел на кровать, несмотря на слабость и головокружение. Настя взяла табуретку и села напротив.
– Привет, Максим, ты как?
– Нормально. Теперь лучше.
Я хотел махнуть ей в приветствии и недоуменно уставился на поднятую руку.
– Ого. Я хотел махнуть тебе правой рукой, а поднял левую. Спасибо, что пришла. Без тебя было скучно.
Сознание было спутанным из-за лекарств, подавляющих головную боль.
– Ты меня прости, я должна была раньше зайти.
Вот ведь НАГЛАЯ СУКА. Разумеется, ей не было скучно без меня. Просто ее попросили нас проведать, пришла ее очередь.
Я был очень рад видеть Настю.
– Да что ты, не бери в голову.
Мне было стыдно, что я вел себя как слабак, ничтожество и тряпка. Ощущал себя пустым местом, но ничего не мог с этим поделать.
– Принесла тебе немного яблок и груш.
– Спасибо, еда здесь, прямо скажем, не очень. Расскажи, как в классе дела.
– Да нормально, идет помаленьку. Все тебя ждут.
, Да уж, конечно. Все только обо мне и беспокоились.
Между нами повисло неловкое молчание.
– Я тут вспоминал, как мы были на катке…
Давай! Сделай все еще более неловким!
– … и я, похоже, не очень справлялся. Слушай, скажем, если я куплю ролики, ты меня поучишь летом, на каникулах?
АХАХАХАХАХАХА… Я с трудом сдержал приступ лающего смеха. Вел себя, как круглый идиот. Но отважный – сразу быка за рога.
Мне показалось, что Настя качается на табуретке из стороны в сторону, но потом я понял, что покачиваюсь я сам.
– Ну… обязательно.
Вот это был энтузиазм! Говорят – если женщина говорит «да», это значит «нет».
Не так.
Нет. У ТЕБЯ было ИМЕННО ТАК.
У меня.
Начался довольно пустой и какой-то неловкий разговор – об одноклассниках и учебе, книгах и фильмах, планах на будущее поступление. Ее высокий голос звенел в моей голове, как колокольчик, и беседа была спокойной и гладкой… но в то же время натянутой.
Я не хотел ее больше видеть, и ждал, когда это бессмысленное сотрясение воздуха завершится.
Я хотел, чтобы она осталась подольше и старался длить наш разговор, как только мог. Я хотел, чтобы она меня пожалела.
– Настя, мне нужно прилечь. Как-то нехорошо.
Она с волнением подалась вперед.
Как же я ненавижу, когда меня жалеют!
– Ничего серьезного, – успокоил я ее. – Просто мне еще рано отсюда выписываться. Слушай, я когда у тебя день рождения?
– Двадцатого апреля, – после паузы сказала она.
– Жаль, я не успею выписаться.
Что это было, в ее глазах?
Я заметил.
– Да, жаль, – подтвердила она и – ого! – положила свою руку мне на плечо. У нее были тонкие пальцы, и еще я ощутил приятное тепло ее ладоней через больничную пижаму.
Это было ОБЛЕГЧЕНИЕ! Когда я сказал, что не выйду отсюда скоро. Она ОБРАДОВАЛАСЬ!
– Тебе придется нагонять все лето, мы много пройдем за это время…
Тебе какое дело, корова?
–… так что тут уж не до роликов, правда?
А, теперь понял.
Она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой. Как сказала мне Ксюша… «гуляй лесом». А тут другое дело совсем. Этот отказ был даже приятным. Мне нестерпимо захотелось сказать ей все, что я думаю. Быть максимально честным.
– Ты очень красивая. Похожа на маленького милого лисенка.
Осторожней, парень, у нас так рот слипнется.
Ее щеки вспыхнули так ярко, что она стала казаться еще рыжее и солнечнее – хотя, казалось, куда уж дальше. Она была прекрасна.
– Максим, не надо так говорить. Ты же знаешь, у меня есть парень.
У нее с четырнадцати всегда был какой-нибудь парень. Невозможно представить, что ее может заинтересовать кто-то вроде тебя.
– Я просто, по-дружески, – вяло попытался оправдаться я.
Что-то было в ее взгляде. Что-то, что мне очень не нравилось.
Она ВСЕГДА так на нас смотрит.
Я вспомнил. Я замечал. Скрывает за своим дружелюбием. Прячет, чтобы никто не увидел.
БРЕЗГЛИВОСТЬ.
Отвращение.
ПРЕЗРЕНИЕ.
Глубокое и абсолютное безразличие.
Я хочу ей КОЕ-ЧТО сказать..
Я тоже.
И тогда я сказал:
– Да пошла ты на хуй, шалава тупорылая.
***
– Что ты ей сказал?!
Лиза перебивает меня, и палата тает как дым.
– Ты это видела? – я протягиваю руку туда, где мгновение назад лежал на больничной койке. – Что это было?! Это было не просто воспоминание! Я был там, слышал ее голос, ощущал аромат ее волос, чувствовал прикосновение! Я буквально вновь это пережил!
Она осуждающе качает головой.
– Не соскакивай на другую тему.
– Это самое важное!
Лиза недовольно вздыхает.
– Очевидно, что в основе субъективного восприятия реальности лежат воспоминания и фантазии. Каток, где ты окликнул бывшую – это воспоминание, но когда ты был там, то не общался с Шумейко. Ты это представил – и это случилось. А ничего другого здесь нет.
– Это же огромные, сказочные возможности…