Серебряный любовник

– Пожалуйста, - сказала я, - называй меня Джейн.

– Джейн, - произнес он. - Джейн - грань кристалла, звук капель дождя, падающих на гладкую поверхность мрамора, стройная цепочка робких звуков.

– Не надо, - проговорила я.

– Почему не надо?

– Это ничего не значит. Никто еще не находил в моем имени поэзии, а ты ее находишь буквально во всем. Это самое обыкновенное имя.

– Но сам звук, - возразил он. - Чисто фонетически это так чисто, прозрачно и прекрасно. Подумай об этом, если не думала раньше.

Пораженная, я подняла руку.

– Джейн, - произнесла я, пробуя на вкус, вслушиваясь в свое имя. Джеен. Джеин.

Он смотрел на меня тигриными глазами, которые лучились светом, притягивая к себе.

– Я живу со своей матерью в двадцати милях от города, в заоблачном доме, - сказала я. Он висит прямо в воздухе. За окнами плывут облака. Мы пойдем туда.

Он рассматривал меня с тем пристальным вниманием, которое я уже научилась распознавать.

– Не знаю, чего я от тебя хочу, - неуверенно произнесла я. Неправда, неправда, но хотела я столь невозможного, что лучше было не говорить.

– У меня нет... это у Египтии... а у меня нет... никакого опыта.

– Не надо меня бояться, - сказал он.

Но я боялась. Он водил серебряным ногтем по моему сердцу.

Я не хотела оставаться у Кловиса. Он мог в любое время вернуться, хотя, наверное, собирался задержаться. К тому же не хотелось давать ему повод воображать, как мы занимаемся любовью, разъезжая по этим черным атласным простыням. Де еще все осложнялось тем, как он сам воспринял Сильвера - я, не хотела так его называть, но не могла придумать ничего лучшего.

Когда мы мчались в такси по загородному шоссе, я поняла, что не хочу держать его и у себя в Чез-Стратосе. Внезапно, но абсолютно четко, я осознала, что своего дома у меня нет. Я всегда окружена людьми. Рядом то Кловис, то Хлоя. То мать. Если мать вдруг сейчас дома, то я не смогу привести: это требует объяснений. "У нас три подвижных робота, дорогая. Еще один нам ни к чему. - Но это личностный робот, мама. - А что он делает, чего не могут остальные?" Да...

В такси я просто окаменела от волнения. Когда мы шли по улице, все смотрели на него, и, как и раньше, девяносто девять из ста вовсе не подозревали, что он робот. На оживленном перекрестке он взял меня за руку, как любовник, как друг. Предупредительность. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы повести его в парк такси, за три квартала. Поведение его было вполне естественным. Интерес, настороженность, несомненное знакомство с подземными переходами, уличными эскалаторами, как будто он всегда жил в городе. Но все же были некоторые моменты... Он не пустил меня под одну из арок. "Там из воздушного кондиционера капает вода". Я ее не видела и не увидела, но из-под арки вышли двое мужчин, отряхаясь и чертыхаясь. Он увел меня с неровной мостовой, а сквозь толпу мы проскальзывали без единого столкновения, чего я совершенно не умела.

Водитель такси был робот. Ему было все равно. Интересно, если бы он был с головой, то как отреагировал бы на предмет, вышедший из той же мастерской, что и он сам?

На улице я забрасывала его вопросами. Иногда повторяющимися, я этого не замечала. Некоторые, наверное, казались ему дикими. "Ты спишь в ящике?" "Я вообще не сплю." "А что делаешь?" "Кто-нибудь размыкает мою цепь и прислоняет меня к стене." Это показалось мне черным юмором, и я не поверила, хотя он и сказал, что не умеет лгать. Иногда до прохожих долетали обрывки нашего разговора, и они оборачивались. Меня даже удивляло, что почти никто не знает, в чем тут дело. Ни рекламная кампания, ни демонстрация не способствуют распространению этой новости. Хотя это тоже мысль - внедрить роботов в массы, показать, как легко они сходят за людей, а потом затрубить: вот они, наши товары!

Пишу это, как чистая рационалистка. На самом деле ничего подобного.

Когда мы сели в такси, я обрадовалась, но напрасно: ведь я опять осталась с ним наедине. Я казалась себе несуразной, толстой, некрасивой, инфантильной. Слишком много я взяла на себя. Но не могла же я оставить его в этой контрольной камере, раз Кловис дал мне возможность вызволить его оттуда. Если бы я хоть не знала, что он там безглазый, с обнаженным механизмом, полумертвый.

Стыдясь самой себя, я спросила прямо:

– Если бы они сделали полную проверку и разобрали тебя на части, это была бы твоя смерть?

– Возможно, - ответил он.

– Ты боишься ее?

– Я об этом не думал.

– Не думал о смерти?

– А ты думаешь?

– Не так уж часто. Но эта проверка - твои глаза, твои руки...

– Мое сознание работало только частично.

– Но ты.

– Джейн, ты снова пытаешься наделить меня тем, к чему я не приспособлен - способностью к эмоциональному самоанализу.

Я стала смотреть в окно на пролетающие мимо пейзажи, окутанные дорожной пылью, на розовато-лиловое небо. Где-то раздался гром, заставив содрогнуться отдаленные холмы. Он тоже глядел в окно. Нравится ли ему такой ландшафт, или он к нему равнодушен? Одинаково ли значимо для него, если человек красив и если не очень?

Мы подъехали к дому, и я расплатилась. Ветер бился в бетонные стены и засыпал деревья розовой пылью. Стальные опоры дома в сполохах далеких молний были почти одного цвета с Сильвером.

– Привет, Джейн, - сказал лифт.

Пока мы плыли вверх, он осматривался, прислонившись к стене. А я глядела на него. Зачем я это сделала? Дура. Я не могу его купить.

Когда мы вышли из лифта в фойе, один из космонавтов как раз катился к своему люку. Но ни он, ни Сильвер будто не замечали друг друга.

Мы вошли в клетку внутреннего лифта и поднялись в Перспективу. Как только мы там очутились, раздался оглушительный удар грома и комната сначала окрасилась в бледно-розовый, а потом в темно-багровый цвет. Хотя Чез-Стратос надежно укреплен и защищен, все же видеть грозу так близко довольно страшно. Когда я была маленькой, я всегда жутко пугалась, но мать обычно приводила меня сюда, показывала грозу - вот как природа могущественна, - и объясняла, что нам это ничем не грозит. Так что годам к десяти я перестала бояться грозу и сама приходила в Перспективу наблюдать за ней к большому удовольствию Деметры. Но в самый момент вспышки и грохота, когда будто взрывается комната, не скажу, что я чувствую себя в безопасности.