Страница 9 из 22
– Давай билеты спрячем? – спросила я.
– Не лучшая идея. – Пашка, как всегда, остудил мой пыл. Но не до конца.
Я пожала плечами, взяла со стола список абитуриентов, засунула его примерно в середину стопки с билетами, выровняла пачку, посмотрела на Павла с вызовом. Он улыбнулся, взял меня за руку, и мы побежали к выходу из аудитории. Пустой коридор встретил нас гулким эхом, по паркету пролетел пучок пыли. Мы прильнули к окну. Перед главным входом в здание столпились вчерашние школьники. Мы наблюдали за ними из другой жизни и радовались, что это испытание уже пройдено и немного завидовали тому, что ещё в самом начале пути.
Ольга Сергеевна стояла в дверях и громким, хорошо поставленным голосом, зачитывала имена и фамилии. Те, кого она называла подходили к преподавателю философии. Четверо других преподавателей стояли чуть в стороне, ожидая своей очереди. Они будут следить за поделенными на группы абитуриентами на вступительном экзамене. Рыжеволосая девушка из толпы подняла глаза и посмотрела прямо на нас. Мы, не сговариваясь, помахали ей рукой. Чистая радость наполнила эти воспоминания солнечным светом.
Тогда жизнь была простой и понятной. Не обременённой глухой тоской, которая давно поселилась в сердце. Не нагруженной неудачами, обманутыми надеждами и разбившимися мечтами.
Я открыла глаза. Мои мысли вернулись в пыльную комнату. Здесь Пашка не появлялся уже очень давно, но всё оставлено так, будто он вышел совсем недавно. Где же он? Крупная дрожь снова прошла по моему телу. Трясущимися руками я, не с первого раза, закрыла окно, потом неровной походкой вышла из комнаты, медленно закрыла дверь, бросив последний взгляд на пыльный комок, потревоженный движением воздуха, и наткнулась на горничную. Она поздоровалась, но отвела глаза и тут же шмыгнула в ближайшую дверь. Я зашла к себе, взяла куртку и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, вышла из здания кафе.
Ветер выдувал тепло из-под куртки, морозил щёки и руки, играл с волосами, то бросал их вперёд, перекрывая обзор, то отбрасывал назад, бил в лицо, наполнял лёгкие свежестью. Периодически влажная взвесь, висящая в воздухе, проливалась моросящим дождём. Мы медленно шли по улице, болезненно наслаждались холодом, ветром и обществом друг друга.
Мы учились на четвёртом курсе и нас отправили за методичками, которые почему-то остались в типографии. Ехать было далеко, никто не хотел переться на другой конец города в такую погоду. Кроме нас.
Я в очередной раз поправила волосы, опустила руку и почувствовала, как мизанца коснулся мизинец. Обхватил его и не отпустил. Руки моментально заледенели, но пальцев никто не отнял.
-Может кофе? – спросил Пашка.
-А, давай! – я засмеялась, глядя на его покрасневший нос.
Кофейня встретила нас теплом и горячими булочками с корицей. Пашка бросил рюкзак с методичками в угол, ушёл к барной стойке, а вернулся с дымящимися чашками и ароматными булочками. Сел рядом, прижался плечом к плечу.
-Примёрз? – спросила я, радуясь тому, что румянец сейчас больше похож на реакцию замёрзшей кожи.
-Нет, конечно. Я же хладнокровный ледяной тролль. – он погрозил мне ложкой.
-Ой, да ладно тебе, ледышка. – я пихнула его плечом и обхватила руками ароматную кружку. – А я примёрзла.
-К чему?
Пашка обнял меня, не давая ответить. Кружка звякнула об блюдце, вставая. Пашка укрыл руками от холода, выдавил его изнутри весь, без остатка. Стало жарко – то ли от объятий, то ли от эмоций, хотя, скорее всего, от всего вместе взятого.
-Замёрзнешь – заболеешь, лечи тебя потом. – проворчал раскрасневшийся Пашка.
Я смущённо хихикнула. Когда объятия разжались – кофе окончательно остыл. Пришлось идти за новым. Булочки растворились, будто их и не было, а за окном разошёлся дождь – косой, с сильным ветром, от которого не спасли бы зонты, даже если бы они у нас были. Мы молча, с тоской смотрели в окно, но на погоду никак не влияли наши вздохи.
Мы вышли на улицу и дождь с ветром мгновенно выбили тепло из под наших курток, но тепло в сердце выбить было невозможно. Руки грелись друг об друга, а смущенные улыбки не сходили с лиц.
Пашка. Почему я после университета уехала в столицу, а не в Мадан? Почему ты не позвал? Знал, что я хочу добиться чего-то. Знал, что не откажусь. Пашка, ты знал, что я ждала, когда ты позовёшь меня? Что уехала, только потому что ты не окликнул. Не остановил. Что теперь?
Дорога стелилась под ноги, вела меня. Я смотрела только вперёд, но не видела ничего. Перед глазами крутилась жизнь, которая пронеслась в универе, урывая минуты между парами.
Тоска гнала меня от кафе над озером. Вела по узким улицам, мимо площади “Смены”, всё глубже в городские трущобы. Улицы становились уже, дома неприветливей. Людей здесь практически не было. Предчувствие беды накатило, завладело мыслями.
Я вышла на улицу без тротуаров, зажатую между домом и забором. Сзади послышался гул мотора. Тоска в груди превратилась в ледяную глыбу. Медленно, впитывая взглядом каждую трещинку на асфальте, я обернулась. Серебристый внедорожник ехал прямо на меня. Лицо водителя было скрыто тёмным шарфом, только глаза – пустые, без тени эмоций, сосредоточенные, блестели из-под козырька бейсболки.
Я замерла. Глубокий вдох. Медленный выдох. Сердце проталкивало кровь, заставляло её стучать в висках, отсчитывать время. Тук. Тук. Тук.
Я смотрела на внедорожник, и он раздваивался в моих глазах. Перед внутренним взором такой же джип летел на нас с Пашкой.
Не сговариваясь, мы рванули к забору вдоль дороги, но внедорожник вильнул вслед за нами.
Внутри меня всё замерло, натянулось струной и лопнуло. Волна силы поднялась из глубины души, из самой сердцевины. Пальцами я чувствовала Пашкину руку, которая задрожала и выскользнула из моей. Я машинально отметила этот факт, но осознать так и не смогла.
Я стояла в одиночестве посреди дороги и даже не пыталась отойти. Внедорожник приближался ко мне. Ближе. Вдох. Ближе. Выдох.
Сила, непознанная, накопленная годами, поднялась во мне, приблизилась к границам дозволенного.
Я смотрела на внедорожник, и перед моим внутренним взором разворачивался другой день.
Джип летел на нас с Пашкой целенаправленно. Быстро. Тук. Тук. Тук – стучала в висках кровь.
Сила поднималась из глубины, сметала шелуху, наросшую на моей памяти. Чинила разум, заполняя бреши на месте воспоминаний. Отделяла былое от привидевшегося.
В памяти плыл такой же джип.
Нёсся, рыча мотором, целенаправленно на нас. Энергия волной прокатилась перед нами – мной и Пашкой. Заставила внедорожник остановиться и, неиспользованная до конца, откатилась. Воздух стал твёрдым, как камень.
“Отдача. Как от автомата? Почти.” – Вспыхнули слова, сказанные недавно. Нет, ещё не сказанные – тут же подсказало подсознание. Их скажет инспектор из Комитета. Потом. На следующий день.
Два года назад. Это было два года назад.
Сбоку послышался вздох. Сила откатилась в сторону звука. Пашка упал, смялся, как сдутый матрас. Я не запомнила, как сделала шаг. Как грохнулась на колени. Вцепилась в тело, из которого исчезала влага. Тёмно-карие глаза закатились.
Я стояла на асфальте, смотрела на приближающийся внедорожник, но не могла пошевелиться. Память калечила. Убивала.
Я… я… Он… Пашка… Это же я. Его. Я. Пашка…
Сила поднялась, достигла границ внутреннего и вылилась наружу, пронеслась передо мной, остановила машину. Начала откатываться назад, неиспользованная до конца. Коснулась моих ресниц. Воздух начал твердеть, мир сжиматься, и схлопнулся бы до острия иглы, если бы не толчок в бок, который сбил меня с ног, перебросил через забор, уронил на траву. Руки, колени, внутренности – мне показалось, что трясётся всё моё существо. Прогремел взрыв, выбил кусок забора, накрыл волной горячего воздуха. В наступившей внезапно тишине, над головой послышался хриплый голос.