Страница 8 из 22
– Может ты преувеличиваешь?
– Сомневаюсь. За мной явно следят. К тебе приходили. И не только к тебе.
– Это могут быть совпадения.
– Хотелось бы, но я так не думаю.
– И что за просьба? – спросила я после продолжительной паузы.
– Я хочу переписать кафе на тебя. – Пашка посмотрел на меня жалобным взглядом.
– Зачем? – я вздрогнула. – Ты с ума сошёл?
– У меня нет родственников. И тебе я доверяю. Как только всё уляжется – перепишем его обратно на меня. – Павел улыбнулся.
– Почему ты думаешь, что это поможет?
– Я просто не хочу, чтобы оно досталось кому-то другому. Даже гипотетически.
Мы замолчали. Пуговица была пришита крепко, поэтому за её сохранность можно было не переживать. Я не хотела себе в этом признаваться, но меня до чёртиков напугала просьба Павла. Я растерялась – что мне делать с кафе? О каком гипотетическом случае говорит Пашка?
Почему мне кажется, что он о чём-то не договаривает?
Вслух я спросила:
– Что я должна сделать?
– Подписать эти бумаги. – Паша открыл папку и протянул мне её вместе с ручкой.
– Надеюсь, я об этом не пожалею. – я стиснула ручку до ломоты в пальцах и коряво подписала бумаги.
– Я тоже, Дашка. Я тоже.
Я, наконец, поймала мысль, которая никак не могла оформиться во мне с начала этого разговора.
– Пашка, а тебе предлагали продать кафе?
– Один раз. Сразу после смерти папы приходил какой-то человек. А что?
– Слушай, ты не думаешь, что проще купить у тебя кафе, чем строить интриги?
– Не проще, Даш. Я не могу продать это кафе.
– Ну да, оно же теперь моё. – я усмехнулась.
– Не в этом дело. Это кафе невозможно продать в принципе. Только подарить или передать по наследству. Причём это должно быть искреннее желание.
– Как так? – у меня по спине пробежали мурашки. – Попахивает магией.
– Она и есть. Но это сложная магия. Древняя. Человеку её не обойти.
– Паш, я не понимаю. Объясни толком. – пуговица всё-таки оторвалась и с металлическим звоном покатилась между столиками. Мы проводили её глазами, но не сдвинулись с места.
– Место для кафе было выбрано не случайно. Я пока не могу объяснить подробнее. Просто поверь мне.
– Это из-за магии? – я понизила голос до шёпота.
– Говори нормально. – Павел покачал головой, но спохватился и кивнул. – Я не могу рассказать больше.
– Так, стоп. Паш, если я должна что-то знать про кафе – расскажи мне.
– Кафе стоит на особенном месте. Сюда не могут войти комитетские без приглашения – у меня есть несколько догадок по этому поводу, но ни одна не выглядит правдоподобной. К гостям не стоит приглядываться. Здесь останавливаются… разные люди. Впрочем, кафе тебе само подскажет.
– Как?
– Узнаешь. – Павел улыбнулся.
Подошёл официант и молча протянул мне пуговицу. Я поблагодарила его и в задумчивости покрутила металлический кругляш в пальцах. Эта пуговица совсем как я – осенило меня. Её так же теребят, треплют из стороны в сторону, пока не оторвут, а она катится, влекомая инерцией, пока не остановится в укромном месте. Потом её ищут, вытаскивают из пыльной щели и заново пришивают на старое место, чтобы, спустя время, снова оторвать.
Я стояла в своей комнате, оперевшись руками о подоконник, и невидящим взглядом смотрела на озеро. Воспоминания ползали по моим венам, медленно пробивались сквозь капилляры, но не приближались к сердцу. Почему я вспомнила этот разговор? И почему я не могу вспомнить, когда он был? Пашка за последние три дня так и не появлялся. Я прислонилась лбом к стеклу, впитала кожей его прохладу и, пока оно не успело нагреться, отстранилась.
– Что здесь происходит? – спросила я вслух у пустоты.
– Ничегоосс в масссштаабаахх всселеенноойсс. – ответила пустота голосом Марика.
Я резко обернулась и обнаружила дракончика, который лежал на моей кровати, свернувшись клубочком. Его вытянутая голова покоилась на лапках, а глаза переливались янтарной желтизной. Я прищурилась.
– Как ты здесь оказался?
– Я вссегдасс быллс сдессь. – равнодушно ответил Марик.
– Всегда – это с моего приезда?
– Нетсс.
– С основания кафе?
– Раньшеессс. – довольно промурлыкал дракончик.
Я села на корточки перед кроватью и посмотрела в глаза Марику.
– Насколько раньше? – мне показалось, что ответ на этот вопрос откроет для меня что-то важное.
– Тысс покасс не поймёшьсс. – улыбнулся Марик. – Посжессс.
Я вздохнула. Марик сел, наклонил голову, затем вытянул хвост, сполз с кровати и исчез. Тишина легла на плечи меховым воротником. Значит Марик был здесь ещё до строительства кафе. Кафе построил Филипп Миляев сразу же после “смены”, то есть примерно сорок три года назад. Пашка говорил, что раньше здесь был пустырь. Зачем строить кафе на пустыре? Из-за особого места? Звучит глупо. Почему именно кафе? Филипп Миляев предполагал, что деревня превратится в город и подползёт вплотную?
Я упорно пыталась поймать за хвост догадку, но она, как маленькая ящерка, выскальзывала и пряталась. Тогда я сделала то, на что не могла решиться со вчерашнего утра.
Я вышла из комнаты, повернула направо, прошла до конца коридора и без стука толкнула дверь в комнату Павла. Она тихо открылась. Я вздохнула и вошла внутрь.
Кровать была заправлена, но смята, будто кто-то валялся на ней поверх покрывала. На тумбочке лежала книга. Я попыталась разобрать название, но не смогла. Тогда я подошла, подняла её и выронила. Слой пыли, потревоженный движением, поднялся в воздух небольшим облачком. На тумбочке остался чистый прямоугольник на том месте, с которого я подняла томик. Открытый рюкзак лежал на полу. В нём не нашлось ничего, кроме кроссовок и чистой футболки. Я прошла в ванную. Зубная щётка на месте, полотенце, которого я случайно коснулась, сбросило слой пыли. Я обернулась и увидела свои следы на полу. Пыль лежала на всех поверхностях толстым слоем. Сквозь ватную пелену страха, я осознала – в эту комнату уже давно никто не заходил.
Где же Пашка?
Моё нутро похолодело, я обхватила себя за плечи. Не помогло. Озноб бил меня крупной дрожью. Тогда я открыла окно, которое распахнулось с таким оглушающим скрипом, что я внутренне сжалась в ожидании, когда сюда прибежит персонал. Но никто не пришёл. Ветер тут же поднял пыль со всех поверхностей, погнал по полу серые комочки. Я прислонилась к косяку двери и закрыла глаза.
Пустая аудитория наполнилась солнечным светом, как стакан водой. Мы сидели на самом верху – я и Павел. За окном летели облака. Белые, как чистые листы, разложенные по столам. Нас попросили разложить бумагу для абитуриентов и мы, закончив задолго до срока, засели здесь, чтобы не маячить перед нервными преподавателями, которых мы раздражали своими шутками и хихиканьем.
– Смотри, здесь будет сидеть сын чиновника из столицы.
– Чванливый и зажравшийся, как индюк.
– Тогда рядом с ним пусть сядет девочка-заучка из деревни.
– Рыжая бестия с воооот такими формами.
– Да ну тебя. – я стукнула Пашку кулаком по плечу, и мы засмеялись.
– А в конце они поженятся.
– Ты душишь романтика в своей душе.
– Масло масляное.
– Помнишь, как мы поступали? Когда Василий Степанович бутылкой мух гонял на экзамене по физике.
– А потом он её из окна выбросил и попал секретарю учебной части по руке.
– Да, потом прибежала Ольга Сергеевна и устроила скандалище.
Мы прыснули и стукнулись лбами, из-за чего засмеялись во весь голос. В коридоре послышались шаги. Как только дверь начала открываться – мы спрятались под стол. Человек зашёл в аудиторию, постоял несколько минут перед преподавательским столом и вышел. Мы вылезли, весело переглянулись и медленно спустились к кафедре. На столе теперь лежал список абитуриентов и аккуратная стопка с билетами.