Страница 5 из 22
– Анька! Рада тебя видеть. – моя тревога немного отступила.
– Давно тебя не видно было. – Аня заправила за ухо непослушную прядь.
– Давненько. Некогда было. – я развела руками.
– Ты как?
Аня на секунду замялась, но ответила бодро:
– Неплохо. Может посидим где-нибудь?
– В кафе? – я засмеялась. – Пошли.
Аня уверенно развернулась в противоположную сторону и мне оставалось только следовать за ней. По крайней мере не потеряюсь – подумала я с облегчением. По дороге мы молчали, подставляли лица тёплому майскому солнышку и переглядывались с заговорщиковскими улыбками – совсем как в детстве.
Родители часто уезжали по своим взрослым делам, а нас оставляли у бабушки. Это было наше любимое время. Бабушка воспитанием не заморачивалась, предпочитая читать книги или заниматься хозяйством. Она ужас как не любила, если мы вызывались помочь с домашними делами или торчали дома. Поэтому мы убегали гулять на речку или, если было лето, пробирались на огороды, ели ягоды на заброшенных участках, собирали яблоки и груши и убегали от соседей, которые сами имели виды на бесхозное хозяйство. Дома мы на ходу придумывали чем занимались весь день, дополняя рассказы друг друга настолько гармонично, что никому и в голову не приходило заподозрить нас в хулиганстве. Потом мы друг за другом – Аня младше меня на год, поступили в районный университет, где, вполне естественно, оказались в одной компании.
– Дашк, а ты зачем волосы обрезала? – спросила меня Аня.
Я провела рукой по своей русой шевелюре, непривычно окончившейся чуть ниже лопаток.
– Не знаю. – ответила я честно. По внутренностям пробежал холодок – я поняла, что не могу вспомнить как, когда и зачем я отрезала волосы, которые раньше прикрывали поясницу.
Мы вошли в здание кофейни и прошли к личному столику Павла. Я ждала, что персонал нас остановит, но никто не обратил на это никакого внимания. Только подошёл официант с меню, поздоровался с Аней по имени, после чего удалился. Значит Аня часто здесь бывает – подумала я с тоской. А я за несколько лет так и не удосужилась приехать, пока Пашка не попал в переплёт. Ты же знаешь почему не приезжала. – В кои-то веки внутренний голос встал на мою защиту. Я хотела доказать, что чего-то стою. Сама по себе.
– Я буду салат из моркови и яблок и, пожалуй, возьму чизкейк. Ты выбрала? – отвлекла меня от самобичевания Анна.
– Я хочу судака по-стрелецки и блины с мёдом. Может возьмём малиновый чай? Как в детстве. – я улыбнулась, получила в ответ довольный кивок и подозвала официанта.
– Даш, у тебя всё в порядке? – неожиданно спросила Аня.
Я пожала плечами.
– У меня да. Почему ты спрашиваешь?
– Ты пуговицу теребишь.
Я посмотрела на полуоторванную пуговицу на манжете и спрятала руки между колен. Аня окинула меня задумчивым взглядом. Судя по выражению её лица, она хотела о чём-то спросить, но передумала.
– Помнишь сколько пуговиц ты потеряла в универе? – Аня заметила мой вопросительный взгляд и задала явно не тот вопрос, который собиралась.
– Дааа. Мы их искали по полам всех аудиторий. А помнишь как Данил Иванович мне их выдавал горстями после каждого зачёта?
Аня хихикнула.
– Мне кажется, он был в тебя чуть-чуть влюблён.
– Ааань! Романы со студентками хорошим не заканчиваются.
– А романы с молодыми преподавателями?
– Тоже.
– Да ну тебя! Даже Пашка вас свести пытался.
– Пашка.
– Извини. – вдруг, выпалила побледневшая Аня.
– Да ничего. Мы же дружили.
– Дружили. Я всё думаю – могло ли что-то пойти по-другому? После универа. – Аня окинула взглядом гладь озера.
– Не знаю. А что мы могли сделать по-другому? – спросила я.
– Ты могла бы не терять время в столице. – Аня посмотрела на меня испытующим взглядом. – Могла бы приехать сюда сразу. Или домой.
– Нет, Ань. Дома я бы снова залезла под мамино крылышко и не казала бы оттуда носа до следующего прилёта комета Апхиара (*их название кометы Галлея).
– А здесь?
– А здесь. – я помолчала, собралась с мыслями и ответила, подбирая слова. – Мне надо было попробовать. Хотя бы попытаться. Доказать себе, что я могу чего-то добиться сама.
– Мне кажется, что в итоге, ты упустила нечто большее.
– Что ты имеешь ввиду? – я внутренне сжалась.
– Нуу. – Аня отвела взгляд. – Мне казалось, что у вас с Пашей могла бы быть не просто дружба.
– Ань? – тень прошлого нависла надо мной, но тут же отступила. – Прошлое лучше оставить в прошлом. – Сказала я после паузы.
– Прости. – Аня проковыряла дырку в чизкейке.
– Не за что извиняться. – я отмахнулась.
– Дарь, скажи кондитеру, чтобы сыр тщательней взбивал. – Аня отодвинула недоеденный чизкейк.
– Сказать кондитеру? – растерялась я.
– Ну да. – сестра посмотрела на меня чуть удивлённо. – Твой же работник.
Я так и открыла рот, поймала встревоженный взгляд Ани, после чего озадаченно закрыла его.
– Хорошо. – я попыталась изобразить улыбку, одновременно пряча руки под коленками.
– У тебя точно всё хорошо? – снова спросила Аня.
– Да, всё хорошо.
Аня нахмурилась, протарабанила пальцами по столешнице ритм танца маленьких утят, затем встала, порывисто обняла меня, поблагодарила за обед и ушла.
Я медленно, на чужих ногах, поднялась в свою комнату. Что здесь происходит? – Вибрировала во мне мысль. Мой кондитер? Люди, которые со мной здороваются как со знакомой. Библиотекарша, точно знающая зачем я пришла, даже собственное тело, которое принесло меня в библиотеку, местоположение которой я не знала и знать не могла. Я же всего второй день в этом паршивом городе! – Кричало во мне сознание. Ощущение дежавю переполняло тревогой.
– Бред какой-то. Это какой-то бред! Бред-бред-бред…
Так убеждала я себя до тех пор, пока оторванная пуговица не укатилась под кровать.
Где Пашка?
3. Фёдор
Сегодня утром на проходной меня перехватила тётка Зинаида – мамина сестра. Коротко поздоровалась, сунула в руки пакет и ушла молча, не оборачиваясь, как и всегда. Сложная в общении, скупая на эмоции, застрявшая в одиночестве тётка, нежно любила всех своих племянников и стабильно снабжала нас домашней выпечкой, ранетками, хранимыми ею в свежем виде весь год, и вяленой рыбой, которую сама ловила в реке, неподалёку от дома. Надо сходить в гости к родителям – подумал я, глядя на удаляющуюся тёткину спину. И купить тётке новое пальто – тут же пришла другая мысль.
В пакете, помимо пирожков с рыбой обнаружились ранетки. Крепкие, нежно-жёлтые, они выкатились на стол и наполнили кабинет терпким запахом яблок. Гриша – наш новенький, красноречиво уставился на россыпь маленьких яблок на столе.
Я взял по три ранетки в каждую руку, подкинул сначала по одной, а после медленно ввёл остальные в игру. Маленькие жёлтые шарики замельтешили под потолком. С первого взгляда их движение казалось хаотичным, но как только взгляд Гриши из рассеянно-восторженного стал концентрированным, я изменил темп и рисунок бросков – пусть разбирается снова.
Дверь открылась, на пороге застыл силуэт. По очертаниям – начальник. Яблоки мелькали под потолком, как, вдруг, раздался свист рассекаемого воздуха и один шарик исчез в руке Николая Ивановича, который в два шага преодолел расстояние от двери до меня. Начальник прищурился.
– Опять развлекаешь молодёжь?
– Учу. – ответил я и положил ранетки на стол. – Принеси тарелку. – обратился к Григорию.
Гриша вскочил и, ловко лавируя между столами, побежал на кухню. Николай Иванович сел на его стул, поднёс ранетку ко рту и громко её раскусил.
– Балует тебя тётка.
– Надеюсь, ты не против? Она расстроится. – я надкусил пирожок. – Есть новости?
– Пойдём. – начальник встал и, вытащив два пирожка из пакета, прошёл в свой кабинет.
Я молча отправился за ним. На ходу перекинул папку с новым делом со своего стола на стол к Григорию, написал записку с признанием в любви, подражая почерку Светланы, вложил её в любимую Витюшину книгу и переложил её с его стола на шкаф.