За пределом

— Четыре.

— Четыре?

— У тебя какие-то проблемы?! — тут же накинулась она.

— У нас проблемы, а не у меня, так что успокойся. Молодая девушка с ребёнком будет вызывать меньше опасений, чем мы втроём. А именно тебя с ребёнком они и увидят сначала издали. А меня на заднем будет видно хуже, так что будет легче проскакивать патрульных. Если же остановят, то мы лишь обычные брат и сестра от разных отцов.

— Нас спалят.

— Всем насрать на детей и подростков. Они наверняка ищут каких-то головорезов. Так что не возмущайся и поехали. У тебя есть оружие с собой?

— Только автоматы.

— Ну вот и отлично. Поехали.

Автоматы я запихал в сумку с остальным барахлом, что вынес из квартиры. Свой пистолет спрятал под сидение Сирени. Если меня вытащат полицейские и решат обыскать, то ничего не найдут. Если же это будут друзья Стрелы, то тянуться будет недалеко. Но сомневаюсь, что кто-то схватится за молодых парня и девушку, не считая наших преследователей.

Ещё у меня были деньги, та пачка купюр, которую я стащил. Нам стоило переодеться, особенно Сирени с её кровавым пятном на ноге, которое было сложно не заметить. Заодно я хотел снять квартиру. Да и взрывчатку не зря же взял с собой, верно?

Если я пойду с ними в открытую конфронтацию, то это будет однозначно без шансов. Даже банальное численное преимущество сыграет свою роль — какими бы они обычными людьми не были, но стрелять гады умеют. А один против десятка автоматов — это просто наихудший из вариантов. Я не военный и не киллер, который хорошо воюет. Поэтому мне ни в коем случае нельзя выходить против них в честный бой.

Лучше подойти к вопросу иначе, когда прямого контакта с ними можно будет избежать. Ударить так, чтоб у них не было возможности ответить. Как-нибудь неожиданно и радикально, чего никто в здравом уме даже не осмелится предположить от подростка. Нечто экстраординарное…

В моей голове разрастался очень коварный и жестокий план, который точно понравится моему новому другу Стреле и его людям. Всё настолько плохо, что хуже просто быть не может.

Так думают другие.

Но я докажу, что это не так. Всё станет куда хуже, и я очень позабочусь об этом.

Это лишь игра. Жестокая игра, в который выиграет самый хитрожопый, умеющий планировать и готовый идти на всё ради собственной цели. Здесь только стоит недооценить противника, как ты сразу же пожалеешь. Это игра как в детстве, где работают те же тактические принципы, как и в других играх, где надо обмануть противника. Изменились лишь масштабы.

Я не сильный любитель таких игр, но готов сыграть с ним в неё. И первое, на чём я хочу отыграть — его уверенность в собственных силах. Возможно, я уже подорвал мнение о наивных подростках, но будем надеяться на огромное самомнение, которое обычно есть у таких людей. Ведь если он замахнулся аж на дом, будучи никем, то наверняка и здесь будет считать себя самым умным.

Что Стрела может ожидать от жирного шестнадцатилетнего парня, который бегает-то с трудом, и испуганной девчонки с ребёнком на руках? Навряд ли чего-то дельного и опасного. Максимум: наглая самоуверенная перестрелка, минимум: попытаемся торговаться с ним. Да, я показал, что способен думать, и уже умудрился два раза улизнуть. Но уже ничего не поделаешь, остаётся лишь идти дальше и надеяться на самоуверенность противника.

В конце концов, мы же всего лишь дети, цветы жизни…

На её могиле…

Глава 46

Мы остановились во дворах пятиэтажек среди множества других машин и устроились на сидениях, кто как мог. А на ночь, чтоб не замёрзнуть, не стали глушить машину.

Сирень устроилась на переднем сидении и прижала к себе младшую сестру, которая поскуливала во сне и даже немного плакала. Я же разлёгся на задних, как мог — никак, спинка сидушки никак не хотела опускаться.

Такой сон не мог хорошо сказаться на нашем состоянии, что и неудивительно. Спать сидя или лёжа на маленьком раскладном автомобильном кресле вдвоём не очень удобно. Тело затекает и болит, будто спишь на камнях. Но учитывая насыщенность сегодняшнего дня, это была одна из самых удобных моих ночей, которые только бывали в моей жизни. Я уснул, стоило мне просто закрыть глаза.

А проснулся от того, что кто-то щекотал мне под носом. С трудом открыл слипшиеся глаза, несколько раз проморгался, чтоб хоть немного вернуть ясность зрению, и увидел перед собой девчонку с улыбкой до её мохнатых торчащих из-под волос ушей. Она перебралась ко мне на второй ряд и с видом, словно ничего интересного в жизни не делала, водила кончиками волос под моим носом.

— Вот ты мелкая… — пробормотал я, на что её улыбка стала ещё шире. — И тебе с добрым утром…

Я зевнул так, что едва не вывихнул себе челюсть, а девчонка успела засунуть мне в рот палец и быстро его вытащить, когда я захлопнул рот. Вот же неугомонная.

— Как звать тебя, ушастая? — я аккуратно почесал её за пушистым ухом, от чего она… завибрировала. Кажется, нечто похожее было и у Сирени, когда она обнимала меня.

— Сьюзи, — пискнула… даже не пискнула, а тявкнула она, жмурясь, словно я её щекотал. — Сьюзи я.

— Сьюзи? Красивое имя. Как у тебя дела, Сьюзи?

— Хорошо, — девчонка тут же смутилась, словно я спросил что-то постыдное.

Покраснела, опустила голову и быстро-быстро забралась под бок к своей сестре на переднее сидение, прижавшись к ней поближе. Сирень же, словно действуя по привычке, как бы навалилась на неё, накрыла собой, обняв и прижав к себе, и что-то пробормотала. И вот из-под такой вот защиты на меня смотрели маленькие пронзительные изумрудные глазки.

Милая девочка.

Я подмигнул ей, и мисс изумрудные глазки углубилась в объятия старшей сестры, позыркивая на меня оттуда, словно волчонок.

Сирень же вновь начала вошкаться, бормоча во сне:

— Чего тебе неймётся… — и прижала сестру к себе ещё плотнее, от чего та едва слышно тявкнула, словно какой-то щенок.

Когда я смотрел на них, мой взгляд сам собой цеплялся за её оборванное ухо. Вот тебе и сестра… Этот шрам будет всю жизнь напоминать Сьюзи, кем была сестра и что она едва не сделала из-за желания жить лучше. Память о той жизни, которая будет лучше всякой фотографии напоминать Сьюзан, через что они прошли.

Я прождал ещё около часа, прежде чем Сирень проснулась. Причём проснулась довольно необычно: резко открыла глаза, после чего неожиданно села, словно и не спала совсем. Она обвела взглядом машину, после чего задержала взгляд на своей сестре, которая всё жалась к ней.

— Опять что-то учудила? — хмуро спросила она меня.

— Щекотала под носом, — сдал я её без зазрения совести.

— Оками всегда непоседливы в детстве, — взъерошила она её волосы на голове. — Такие уж мы все.

Сирень словно оправдывала её, будто я ругался или обвинял их в чём-то.

— Да все дети такие, — пожал я плечами. — Ма рассказывала, что я был ещё тем мелким бесёнком.

— Будь ты оками, — усмехнулась Сирень, — был бы настоящим дьяволом.

— Возможно. А теперь давай выезжать. У тебя интернет на телефоне есть?

— А что?

— Надо снять квартиру.

— Зачем?

— Надо. Только надо выбрать правильную квартиру. Но перед этим закупиться одеждой, так как в таком ходить нельзя, — указал пальцем я на её ногу. — Тебе обработать ногу не нужно?

— У таких, как я, очень сильный иммунитет, не беспокойся, — отмахнулась она. — Мы куда более выносливые и живучие, чем обычные люди.

— Хорошо… Ладно, хорошо. Тогда давай пока за руль. Надо найти какой-нибудь невзрачный магазинчик и купить одежды.

Так мы и сделали. В это время было очень много машин, среди которых мы могли спокойно затеряться. Я специально сел чуток пониже на втором ряде, чтоб меня было хуже видно, но и не прятался, чтоб в случае чего не возникло вопросов. Сирень же посадила рядом с собой сестру.

Мы выехали в плотном потоке машин, буквально теряясь в нём, и двинулись ближе к центру города, где можно было найти разнообразные магазины. Искали мы что-то типа небольших торговых точек, где можно прийти, быстро купить, переодеться и уйти. Особенно это было важно Сирени.