Чернозимье

— Они, — ответила Ксай. — Учти, если я буду с ними драться в полную силу, ты свалишься вниз, и никакой перк тебе не поможет.

— А может, не догонят? — спросил я с легкой надеждой.

— Догонят, — голос Ксай звучал в моей голове категорично. — У тебя оружие заряжено?

— Заряжено, — ответил я. — Да заряд–то один.

— Значит, береги его.

Черные силуэты внизу стали крупнее, и я уже мог различить взмахи крыльев.

— Держись крепче, — сказала Ксай и стала снижаться им навстречу.

Встречный поток воздуха загудел в ушах, и я вцепился в гребень, норовивший выскользнуть из моих рук. Мне сразу вспомнились американские горки, на которые меня затащили родители когда-то в детстве. Никогда их не любил.

Спикировав с высоты на не успевших приготовиться к атаке горгулий, Ксай схватила одну из них зубами, и те сразу потеряли строй, замельтешив вокруг нас. Одна из тварей бросилась на меня, но отлетела назад, остановленная пулей из крикета, и, кувыркаясь в воздухе, повалилась вниз. За ней последовала ее спутница, выпущенная Ксай.

Остальные твари — штук восемь, не меньше — перестроились и попытались напасть на Ксай со всех сторон, но та нырнула еще ниже, так что верхушка одного из деревьев хлестнула меня по ноге, а затем взмыла вверх, схватив еще одну тварь. Другая горгулья, замешкавшись, угодила под удар моего крикета, остальные атаковали Ксай, и та, пытаясь уйти от них, начала метаться из стороны в сторону, норовя сбросить меня.

На спину Ксай прямо передо мной спикировало одно из существ, раскрыв пасть с двумя рядами острых зубов, и я с ужасом и отвращением осознал, что узнаю его.

Его светлость, герцог Волькенбергский смотрел на меня белыми глазами, лишенными зрачков. Его лицо, искаженное маской смерти и разложения, все еще было узнаваемо, а на голове виднелся круг из костяных наростов, напоминающих корону.

Вот, значит, какую корону вы получили и чем заплатили за это, ваша светлость. Когда власть стала утекать от вас, как вода сквозь пальцы, вы бросились к единственному, кто мог вам помочь удержать ее в своих руках. Даже если эти руки обзаведутся дюймовыми когтями и скрючатся в смертной судороге.

Существо, когда-то бывшее регентом, издало яростное шипение и попыталось полоснуть меня когтями по лицу.

По очереди мы бросались друг на друга, стараясь дотянуться, и напоминая, должно быть, со стороны старинную игрушку «Мужик и медведь». Во время одного из таких бросков я на секунду потерял равновесие, покачнувшись в своем импровизированном седле.

Противник мой, должно быть, решил, что это отличный момент, чтобы закончить всю эту возню. Оттолкнувшись ногами, превратившимися в черные когтистые лапы, он бросился вперед. Я услышал, как Ксай отчаянно вскрикнула — в моей голове.

Будь мои боевые навыки прокачаны хоть чуть-чуть меньше, на этом, вероятно, все и завершилось бы. Но я успел вернуть себе устойчивую позицию, отклонился чуть влево и встретил бывшего регента ударом крикета, проломившим ему грудину. Он неожиданности и, возможно, боли, если только он мог ее испытывать, противник отчаянно вскрикнул и стал соскальзывать со спины Ксай вбок, норовя упасть. Я отчаянным рывком попытался высвободить из его груди оружие, но оно застряло намертво, и продержи я его в руках еще секунду, полетел бы вниз вслед за герцогом.

Мне было просто физически больно отпускать крикет, но ничего не оставалось. Я разжал пальцы, и искаженное тело регента полетело вниз, кувыркаясь в воздухе и увлекая топор за собой. Я прижался к спине Ксай и закусил губу. Горгулий вокруг больше не было — путь был свободен.

Наше прибытие в Карнару выглядело эпично и обещало войти в легенды, если только будет кому их сложить. Огромный дракон сперва пролетел над северными воротами города на глазах у заполонивших улицы горожан, а затем описал полукруг над цитаделью и мягко опустился в ее дворе.

На улицах началось столпотворение, на колокольнях поднялся трезвон, в порту кто-то бахнул из пушки — не по нам, просто в воздух.

Навстречу нам почти сразу же выбежал Морионе, а также явившийся к нему по какому-то хозяйственному вопросу Макс. Они замерли на некотором отдалении, завороженно глядя на то, как Ксай приникает к земле, а я торопливо спускаюсь на мощеный брусчаткой плац. После этого крепость озарила голубая вспышка, и Ксай вновь предстала в человеческом облике, а у меня промелькнула глупая мысль о том, откуда на ней взялась одежда, и куда она девалась, пока Ксай была драконом.

— Дай, угадаю, — произнес командир «Черных драгун», приблизившись к нам и прищурив единственный глаз. — Все плохо?

— Если очень вкратце, то да, — ответил я.

— Но у тебя есть план? — осведомился он, и я почувствовал, как его голос дрогнул.

— В общих чертах, — сказал я, постаравшись, чтобы слова прозвучали как можно более уверенно. Пока мы летели сюда, я и в самом деле успел придумать кое-что, что могло бы нас… нет не спасти — дать хотя бы призрачную надежду на спасение. Но назвать это планом было нелегко.

— Пойдем, расскажешь, — Макс успокоенно кивнул. — О таких вещах лучше за закрытыми дверями говорить. У нас тут, кстати, тоже есть для тебя сюрприз.

— Погоди, первым делом, заприте ворота, — начал я. — И внешние, и в цитадели. Никого не впускать, никого не выпускать. У нас, вероятно, несколько часов прежде, чем начнется паника. Капитан, всю стражу нужно поднять, и бойцов Бажана тоже, все должны быть в полной готовности.

— Есть, — Морионе серьезно кивнул. — Сейчас сержант извещу. Вы пока проходить с господин Макс. Там в самом деле есть сюрприз.

С Максом мы двинулись вверх по широкой винтовой лестнице в одной из башен цитадели.

— Тяжело здесь? — спросил я.

— Не так тяжело, как непонятно, — ответил Макс. — Не знаешь, куда бежать и за что хвататься. Обстановка в городе пипец какая нервная. Жители то там, то тут собираются, толкутся, спорят, дерутся. Каждый день во дворец идет какая-нибудь делегация: то от гильдии торговцем шелком, то от башмачников, то от каменщиков. Все хотят знать, что происходит, и как дальше жить. Герцогский сенешаль, которого он на хозяйстве оставил, старый дурак. «Не могу знать, вот вернется его светлость, он все как следует разберет».

Макс скривился, продемонстрировав глупое лицо сенешаля и его трясущуюся походку.