Страница 26 из 94
Люди начали замечать: Ден, чистопотный мужик из повозки и даже Аристарх!
Раньше на меня никогда не смотрели, как на женщину. Ни-ко-гда. Я была бесполой уродкой, на которую не позарится даже маньяк в подворотне.
А теперь я в растерянности от мужских взглядов. Даже еда в горло не лезет. Когда-то мама подначивала, что меня надо было назвать Едокией за мою прожорливость, а нынче сетует, что я морю себя голодом. Мол, как же так?! Я стала похожа на женщину! Фигура появилась.
Я в самом деле изменилась. Похудел даже нос, который раньше походил на картошку, а теперь обрёл аристократическую утончённость. Я словно гадкий утёнок, которому пришла пора расцвести. Только странно, что мне в июне исполнится двадцать четыре. Не поздновато ли для цветения?
Оп, ещё одна тоненькая ярко-золотистая прядь над ухом! Скоро яркие волосы начнут бросаться в глаза, и тогда придётся носить парик.
Боже, неужели впереди меня ждёт нечто большее, чем до пенсии выдавать студентам книги? Или я размечталась, раскатала губу-дуру? Смогу ли я, как маман, довольствоваться малым?
***
В понедельник я получила любовную записку от... догадайтесь, кого?
Подсказка: принёс её Аристарх.
Оказывается, Михалохигей тоже разглядел во мне женское начало и решил подсуетиться.
«Жупачка! – прочитала я на оборванном клочке бумаги, заляпанном чем-то зеленовато-серым, похожим на засохшие сопли. – Ты ачаровала меня! Твая добрата пакарила моё серце! Я хачу к тебе!»
Я даже не скомкала листок, выбросила в урну развёрнутым, потому что прикасаться к сопливой бумаге было противно. Буэ...
– Ты бы хоть помог ему с орфографией, – бросила ему, усердно намыливая руки в раковине.
– Не хотел влезать в ваши дела, – высокомерно ответил друг.
Ага! Видимо, оклемался после фиаско, снова загнул пальцы.
– Никаких дел с ним у меня нет и не будет!
– А, по-моему, он неплохой парень, если его отмыть и приодеть.
– Вот и займись! Я не мать Тереза, чтобы мужиков с помойки к себе притаскивать! Между прочим, у меня уже есть кавалер!
– Кто? Шишка этот? – скептически ухмыльнулся Аристарх.
– Его зовут Ден.
– Да без разницы. У него к тебе чисто спортивный интерес. Ты губу-то не раскатывай.
Да-да, она у меня дура, знаю.
– Я, по-твоему, не могу понравиться красивому мужчине?
– Жупа, сходи-ка к зеркалу. Там ты найдёшь ответ на свой вопрос, – не пощадил меня он. – Как бы бегемот ни старался, пантерой ему не стать.
М-да. Похоже, перемены во мне не такие уж кардинальные.
К зеркалу я, конечно же, не пошла. Да и к чему спорить? Я только рада, что не нравлюсь Аристарху как женщина, хотя его взгляд... Взгляд говорит об обратном!
– В субботу состоится поэтический вечер, и я снова заявил о своём участии.
– Снова будешь поливать меня грязью? Может, уже сменишь тактику? Она не работает.
– Яблоня не на первый год приносит плоды. Так и в моём случае талант заметен не сразу. К тому же Данута должна видеть, что я нравлюсь женщинам.
Понятно. В сотый раз одно и то же.
– Я не пойду, – закатываю глаза.
– Жупа, у нас договор!
– Может, пора его пересмотреть?
– Ты знаешь, поэта обидеть проще простого. И в могилу его загнать. Поэты – люди с ободранной кожей.
– И атрофированной совестью, – дополнила я.
– Что ты за друг такой, что тебе сложно прийти и поддержать меня?
– Ох... – ну, почему я не могу просто твёрдо сказать ему «нет»? Вот бы явился Ден и придумал бы для нас занятие поважнее!
***
В субботу Аристарх воспользовался отсутствием Дена и потащил меня в дом культуры на поэтический концерт Ладимира Зарницына.
Не стихов ради, а ради Дануты, которая не пропускала ни единого действа с участием вышеупомянутого светила поэзии.
Из сплетен Аристарх узнал, что Ипатий Вагин уехал из нашего Сарайска открывать новые таланты в другие провинции, бросив униженную Дануту на произвол судьбы. К несчастью, Ладимир Зарницын тоже расстался со своей прекрасной музой, поэтому у Дануты имелся неплохой такой шанс закрутить со звездой сегодняшнего вечера.
Так что пукан у Аристарха горел! А значит, сегодня он прочитает со сцены отборную ересь. Уже предвижу. Готовлюсь обиженно стучать каблучками прочь из зала.
Итак, я-таки пошла с другом на вечер.
«Пучезарный Ладимир Задницын и его поэзия», – гласила повешенная над входом картонная растяжка.
Да уж. Кто-то играл со шрифтами и проиграл.
Ну, вот как так? Неужели у них там в рекламном агентстве нет корректоров и редакторов? Или они такие же «талантливые», как Аристарх?
– Позорище, – пробубнил себе под нос мой друг. – Худшей рекламы и не придумаешь.
Ой, ну, кто бы говорил! Кое-чью «еблоснежную улыбку» никакие «пучезарные Ладимиры Задницыны» не затмят.
– Расслабься. Кроме нас, никто не заметил, – пожала я плечами.
– Мой эстетический вкус оскорблён! Данута достойна ходить лишь на лучшие концерты, а не на вот это вот.
– Но-но-но! – осадила я друга. – А кто три года назад переписывал себе в тетрадь стихи Зарницына? М?
– А ты никогда не задумывалась, что я просто изучал соперника и перерос его за эти годы?
Никогда. А вот ты, дружочек мой, явно попутал берега.
Но вслух я друга обижать не стала. Мы пришли не настроение себе портить, а устраивать личную жизнь Аристарха. Хотя... С нашими успехами он помрёт девственником.
– Может, это умышленная провокация, – высказала я иную точку зрения. – Типа два в одном: лучезарный и пучеглазый.
– Пучеглазый – в смысле всевидящей? – подхватил мою мысль друг.
– Ага.
– А что? Может быть, может быть... Пожалуй, придумаю для своего дебютного концерта тоже что-нибудь этакое. И название для сборника стихов придумаю позаковыристее, чтобы в нём было несколько смыслов.
Ой, может, не надо, а? Но, зная Аристарха, если уж ему в башку втемяшилась какая-то блажь, её оттуда и огнём не выжжешь. Сотворит ведь лютую хрень!
Тяжко вздохнув, я шагнула в наполовину заполненный зал.
Данута в кисейном кружевном платье цвета молока с вдохновенным видом устроилась в середине первого ряда, чтобы обожаемый Ладимир её уж точно заметил. Наверняка спит и видит, как меняет провокационную фамилию «Шёлкина» на «Зарницына». Хотя, как по мне, один фиг. Что щёлка, что задница... Кхм, прошу прощения.
Даже я вынуждена была признать, что сегодня у Дануты были все шансы захомутать Зарницына. Других смазливых мордашек в зале не было.
А вот мой друг, похоже, не догоняет, что у него минусовая вероятность закрутить с Данутой.
Места в первом ряду нам двоим не хватило, поэтому Аристарх ожидаемо бросил меня: сам сел на первый ряд, хоть и с краю, далековато от своей «музы». Как он надеется с ней общаться через четверых соседей, загадка.
Данута и бровью не повела, когда Аристарх, оправив свой парадно-затасканный серо-зелёный костюм, подошёл поздороваться с ней. Лишь отвернула брезгливый носик в сторону.
У-у! С-стерва!
Мне пришлось умостить пятую точку во втором ряду, но зато посередине. Так что при желании я могла и кинуть в выступающего тухлым помидором, и дёрнуть Дануту за тугие букли. Шучу! Нет у меня тухлых помидоров.
Концерт начался со словесно-поносного выступления поэта Владлена Голосадова, друга нашего Зарницына. Но лично мне стихи про вонючие обоссанные тапки и их ритуальное сожжение не зашли.
С получасовым опозданием на сцену вышел герой вечера и сразу взбудоражил публику чувственным:
Твои губы на вкус,
Как ягодный мармелад,
Как сочный арбуз,
Цветущий весенний сад.
Хожу за тобой одурманенный
И скалюсь на всех подряд.
Да плевать мне, что говорят!
Плевать, что думаешь ты!
Сминать твои губы,
Кончать от твоей красоты...
Подмять тебя под себя и брать!
На покрывале, в колыбели
Высокой травы... Мечты.